Поиск по сайту

 

По слову Господню: "всякий, делающий грех, есть раб греха" (Ин. 8, 34). Как точно и вместе с тем символично описывает ап. Павел: "Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех" (Рим. 7, 19-20). Таким образом, грех относительно автономен, как некоторый болезнетворный вирус в теле человека. По словам св. отцов: "Что болезнь в теле, то грех в душе" (христ.: Симеон Новый Богослов. Т. 1. 1993, с.63). И этой болезнью больны все, поскольку заражены ею от своих прародителей, через которых совершилось первое грехопадение. Эта болезнь достаточна заметна, если только искусственно не закрывать на нее глаза, она проявляется во множестве ошибок, промахов и проблем, которые сопровождают человека на протяжении всей его жизни. По евангельскому слову "всякая (выд. нами – З. Ю.) неправда есть грех" (1 Ин. 5, 17), что согласуется и с этимологическим значением понятия греха (о чем мы писали в предыдущей главе).

Каким путем грех, как нечто отвлеченное и общечеловеческое, спускается до индивидуального самосознания человека? В каком психическом процессе грех сознается человеком? Это происходит в столкновении человеческих желаний с богоданной заповедью "не желай" (Исх. 20, 17). Эти желания после грехопадения стали неопределенными, инстинктивными стремлениями. Человек следовал за ними, как за господствующими требованиями природы, не сознавая их ненормальности и греховности. Поэтому такие субъективные, бессознательные стремления не вменялись объективно в вину самому человеку индивидуально. Как лаконично выразился ап. Павел: "и до закона грех был в мире; но грех не вменяется, когда нет закона" (Рим. 5, 13). Но для того и дан закон, чтобы он обнаруживал греховные страсти (Рим. 7, 5). Не от закона грех, но узнается грех только посредством закона. "Ибо я не понимал бы и пожелания, если бы закон не говорил: не пожелай" (Рим. 7, 7). Так, посредством несоблюдения закона, человек увидел, что за областью его свободы, выше его личных желаний и сознательных стремлений лежит начало противоположное этим желаниям и стремлениям, само сильное, хотя и бессознательное пожелание. Вот в этом-то психическом акте человек и узнал грех, как конкретный источник пожеланий, как силу, во всех отношениях противную своим добрым началам и зову Божественного закона (Ч. 1: Смирнов. 1912, с.328).

Но это было только начало пути, дальше определился путь от закона к благодати, которая не только продолжает его, но и частично отрицает. В этом случае часто говорят об антиномии закона и благодати. Приведем несколько библейских примеров: "ибо закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа" (Ин. 1, 17); "конец закона – Христос" (Рим. 10, 4); "закон был для нас детоводителем ко Христу, дабы нам оправдаться верою; по пришествии же веры, мы уже не под руководством детоводителя" (Гал. 3, 24-25).

Важной антиномией между законом и благодатью является внешняя направленность закона, и внутренняя – благодати. Поэтому переход от ветхозаветного закона к новозаветной благодати есть, в первую очередь, переход от внешнего формализма к внутреннему очищению. Как об этом говорил сам Иисус Христос: "Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что очищаете внешность чаши и блюда, между тем как внутри они полны хищения и неправды. Фарисей слепой! очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты; так и вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония" (Мф. 23, 25-28).

Эти внутренние корни греха никак нельзя забывать: "Грех, страсти суть явления психические, внутренние. Поэтому и начало воссоздания внутреннего человека открывается внутреннею бранью с самим собою, потому что никто не враждебен человеку столько, сколько его собственное чувство; враги у него – домашние его: поселившиеся в нем пороки и дурные наклонности" (Николай (Могилевский). 1999, с.114); "Грех – категория религиозно-нравственная, а не онтологическая. Согласно православному пониманию, сама природа человека не подверглась порче в результате грехопадения. Грех и зло имею свою причину в воле, а не в природе. Греховность – это удобопреклонность ко злу..." (Ч. 1: Филарет митр. 2002, с.123).

Знание греха нелегко дается человеку, и открыто оно только тем, кто с этим грехом борется по-настоящему: "Только те, которые стараются противостоять искушению, знают его силу. Вы поняли, как сильна немецкая армия, сражаясь против нее, а не сдавшись в плен. Вы познаете силу ветра тогда, когда идете против него, а не ложитесь на землю. Человек, который поддался искушению через пять минут, просто не знает, каким оно стало бы через час. Вот, между прочим, почему плохие люди очень плохо представляют, что такое зло. Они защитились от этого тем, что всегда уступали искушению в самом начале... Христос был единственным человеком на земле, который ни разу не уступил искушению; поэтому только Он знал его во всей полноте" (христ.: Льюис. Т. 1. 1998, с.131).

 

Психология греха является сложной и тонкой темой, поэтому при ее анализе мы будем опираться на святоотеческий опыт (как древнехристианский, так и современный):

– "Психология греха: душа грешника грехом моментально поражается, как духовным параличом, – омрачается, теряет мир, радость, свет умный, правоту и дерзновение..." (Иоанн Кронштадтский. 1997, с.80); это является результатом и личного нерадения человека, и усвоенного им первородного греха;

– по еп. Феофану Затворнику грех есть яд, омрачающий всю душу; он писал: "Как ржа съедает железо, так он съедает душу и тело. Он отнимает у души живость, сообразительность, быстроту, у воли – крепость и стойкость, у сердца – вкус и такт" (христ.: Феофан Затворник. 1890, с.205);

– "лукавый князь облек грехом душу, все существо ее, и всю осквернил, всю пленил в царство свое, не в ней свободным от своей власти ни одного члена ее, ни помыслов, ни ума, ни тела, но облек ее в порфиру тьмы" (христ.: Макарий Египетский. 1998, с.14); и далее: "После того, как человек уклонился от заповеди и подвергся осуждению гнева, грех взял его в свое подданство, и сам, как некая бездна горечи, и тонкая и глубокая, вошедши внутрь, овладел пажитями души до глубочайших ее тайников" (христ.: Макарий Египетский. 1998, с.272).

Но зло и грех не являются изначальными для человека, ибо человек был сотворен в начале без зла и греха: "Зла нет в естестве, и нет никого, злого по естеству: ибо Бог не сотворил ничего злого" (христ.: Диадох. 1900, с.9). Из этого следует и метод борьбы человека с грехом: "Как порок есть нечто странное для нашей природы, – он вкрался в нас вследствие преступления первого человека, и мы приняли его, и со временем сделался он для нас как бы природою: так сим необычайным для нашей природы (разумею дар небесного Духа) надлежит нам опять изгнать порок из естества нашего, и восстановить себя в первобытную чистоту" (Макарий Великий. О возвышении ума. 1998, с.405).

В святоотеческой психологии греха, зло и грех метафорически описываются в виде змея (ведь змеем были соблазнены еще Адам и Ева). Неоднократно об этом пишет такой авторитетнейший христианский подвижник как Макарий Египетский:

– "Как скоро Адам преступил заповедь, – змий вошедши стал властелином дома, и он при душе, как другая душа. И Господь говорит: всякий, кто не отвергнется себя самого и не возненавидит душу свою, не Мой ученик (Лк. 14, 26); и: любяй душу свою погубит ю (Ин. 12, 25). Ибо грех, вошедши в душу, стал ее членом; он прилепился даже и к телесному человеку, и в сердце струится множество нечистых помыслов" (христ.: Макарий Египетский. 1998, с.127-128);

– "войди к уму твоему, пленнику и рабу греха и рассмотри, что есть на дне его, во глубине твоих помыслов, – этого, разумею, змия, гнездящегося в так называемых тайниках души твоей и умерщвляющего тебя в главнейших членах души твоей" (Макарий Великий. О возвышении ума. 1998, с.416-417); "если убил ты сего змия, если очистил себя от всякого беззакония, изринул из себя грех, то похвались о Боге чистотою; а в противном случае, смирившись, приступи ко Христу, молясь о тайных твоих" (там же, с.417);

– Макарий Великий о языческих художниках: "обладаемые поселившимся внутри их змием, и не сознавая живущего в них греха, сделались пленниками и рабами лукавой силы, и никакой не получили пользы от своего знания и искусства" (христ.: Макарий Великий. 1998, с.289).

 

И наоборот, в первобытных и нехристианских верованиях отношение к змееподобным персонажам совсем другое. Так, например, согласно мифологии австралийских аборигенгов одним из создателей мира был огромный змей Унгуд, который мог быть любого пола, либо обоих полов сразу (доп.: Элиаде. 1998, с.122). Для современных теософов, антропософов и других "духовных" учений змей является символом мудрости, которую Бог хотел утаить от человека. Но все это всего лишь использование древних гностических идей. Среди гностических антихристианских сект существовали и такие, в которых поклонялись змею-соблазнителю (христ.: Искушение "тайным знанием". 1997, с.39). По мнению гностиков именно он и является настоящим благодетелем человечества, ибо он даровал людям знание, которое утаивал от них Бог, запрещая вкушать от древа познания добра и зла.

Индийская йога также знает о находящемся в человеке змее, но при этом даже и думать не смеет о его изгнании, а все силы и специальные приемы прикладывает к тому, чтобы его активизировать и развить. Речь идет о Кундалини-змее. Как известно, существует даже специальная кундалини-йога, использующая именно работу с Кундалини, хотя в сущности на этом строятся и все остальные йоги. Поэтому когда говорят, что в йоге ничего антихристианского нет, то уже одного этого примера достаточно, чтобы удостовериться в обратном.

Но все хитрости змия-дьявола в конце концов будут повержены, как и он сам:

– "И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним" (Откр. 12, 9);

– "И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей. Он взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет..." (Откр. 20, 1-2).

Хотя в настоящее время, конечно же, нельзя недооценивать всей дьявольской опытности и хитрости:

– "Если и люди, не раз занимавшиеся разбоем, или бывшие воинами, умеют хитрить над неприятелями, делают засады, скрываются, заходят в тыл врагам, и внезапно их окружают и убивают; то кольми паче злоба, которая столько тысячелетий занимается сим делом и губит столько душ, умеет укрыться в сердце, не действовать до времени, чтобы ввести душу в самомнение о своем совершенстве" (христ.: Макарий Египетский. 1998, с.351);

– "Диавол... со времени Адамова преступления заповеди Божией возымел некую власть и дерзость действовать на естество человеческое, и сделался очень опытным в воевании против людей, ибо люди им боримые, умирая, преходят род за родом, а он все живет и живет один и тот же..." (христ.: Симеон Новый Богослов. Т. 1. 1993, с.355-356);

– "дьявол прекрасный психолог и понимает, чем, когда, в какое время человека можно взять" (христ.: Анатолий (Берестов), Печерская. 1998, с.130-131); вот описание некоторых уловок дьявола: "Ты не готов к вере в Бога, не веришь в дьявола? Хорошо – другой путь. Ты веришь в космический разум, в колоссальные возможности человека? Давай их развивать, только открой сердце, доверься ведущей тебя силе! Ты потянулся ко Христу, решил, что пора посмотреть на Православие? Очень хорошо – принимай "Крещенское слово Учителя", "Сретенское слово Учителя"... Но не говори священнику обо всем, что ты знаешь и делаешь, – они замечательные, мудрые, добрые люди, но сознание их не вполне открыто, чтоб вместить все то, что уже известно тебе" (там же, с.130).

 

Но благодать Божия помогает познавать и преодолевать хитрости греха. Вот, например, некоторые из них:

– "Грех совершается и по воли нашей, и не по нашей воле. Ибо грех всегда является пред нами только как некая обманчивая приманка... бывает по воле его потому, что ум сам склоняется на грех; бывает не по воле его потому, что когда слагается он совершить грех делом, то на это бывает влеком и нудим диаволом" (христ.: Симеон Новый Богослов. Т. 1. 1993, с.125-126);

– "Враг соблазняет только до сосложения, а там оставляет человека, и он доводит то до конца уже сам: так что дело делается им одним, – и он является кругом виноватым; враг же – в стороне" (христ.: Феофан Затворник. 1995, с.448);

– "Диавол – злой ростовщик: он не требует долга назад, но должника делает свои рабом" (Ефрем Сирин. 1834, с.40);

– диавол воюет с людьми пятью кознями: эллинством, иудейством, ересями, противо-православным образом жизни и неразумными подвигами добрых деланий (христ.: Симеон Новый Богослов. Т. 1. 1993, с.356).

 

Грехопадение проявляется по отношению к душе в целом ряде негативных процессов: ее омрачении, расстройстве, растлении, потере целостности и онтологической глубины, экстраверсии и др. Кратко остановимся на каждом из них.

Грехопадение приводит к омрачению души: "Орудие зла, преслушание, не только простую души память о добре расстроило, но и все ее силы растлило, омрачив естественные вожделения добродетели" (христ.: Григорий Синаит. Главы о заповедях... 1900, с.190). В результате этого все силы души подвержены разным напастям: "В мысленной силе души рождаются и действуют помыслы, в раздражительной – зверские страсти, в вожделевательной – скотские похоти, в уме – мечтательные воображения, в рассудке – мнения" (там же, с.190). "Душа (грехолюбивая), как стеною будучи ограждена и окружена духами злобы, связуется узами мрака, – и по причине этого окружающего ее мрака не может молиться как следовало бы: ибо связуется им втайне (в сокровенностях и глубинах своих, или сама не ведая как), и слепотствует внутренними очами" (христ.: Филофей Синайский. 1900, с.410).

Грехопадение приводит к полному расстройству души: "Так как естество человеческое со времени преступления первыми человеками заповеди Божией во всех частях своих подверглось греховному расстройству и подпало под власть греха и диавола, то и силы души, будучи составными частями естества, потерпели от действия греха полное расстройство и повреждение, вышли из под власти человека, и получили совершенно противоестественное и противозаконное направление" (Силы души. 1910, с.9). Но при этом человек не чувствует своего бедственного положения: "Напротив, – не вникая глубоко в душу, не сличая своей деятельности с заповедями Евангелия и не подъемля никакого труда в подвиге за добродетель, он, – о, великое неразумие! – считает себя, в духовно-нравственном отношении, совершенно здоровым, чистым, неповрежденным, цельным и свободным" (там же, с.13).

Кроме того происходит растление всех сил души: "Со времени преступления Адамова растлились все естественные силы человеческого естества, т. е. ум, память, воображение, воля, чувство, которые все совмещаются в трех частях души – мысленной, раздражительной и пожелательной. Растлились, но не уничтожились. Почему человек может умствовать, но не может умствовать правильно; может желать, но желает несмысленно; может раздражаться... но раздражается неразумно. По сей причине, все что он думает и придумывает, что загадывает и предпринимает, к чему сочувствует и от чего отвращается, все это криво, косо, ошибочно" (христ.: Симеон Новый Богослов. Т. 1. 1993, с.136).

В грехе человек теряет свою связь с Богом и церковью: "По окончании Таинства Исповеди перед прочтением разрешительной молитвы, священником читается молитва о принесших покаяние. Обратите внимание на слова этой молитвы: "примири и соедини его [то есть кающегося] Святой Твоей Церкви, о Христе Иисусе Господе нашем...". Как это примирить с Церковью?.. Оказывается, грехами своими мы давно уже отлучены от Бога, от благодатного внутреннего общения с Церковью. Перерезали духовную связь, пуповину, через которую наши души и дух питаются благодатию Духа Святого. Вот и молится священник, совершающий Таинство Исповеди, о присоединении нас, отторгнувших самих себя греховной жизнью от Церкви" (христ.: Иоанн (Крестьянкин). 1997, с.8).

Связь и целостность нарушается от греха и в каждой человеческой душе, и по отношению ко всем силам души: "в человеке грешнике, отпадшем от Бога и пребывающем в сем падении, как представляет опыт, силы сии являются как отпадшие от его лица..." (христ.: Феофан Затворник. 1890, с.190). И дальше: "силы сии перестали быть во власти человека, но или управляются сами собою, или надлежат влиянию сторонней силы. Отпадши же от лица человека, они потеряли взаимную точку соединения, а вместе с тем перестали получать и взаимную друг от друга помощь и не имеют уже того, чем одна обыкновенно пользуется от других. Так разум заоблачен, мечтателен и отвлечен, потому что не правится волею; воля своенравна... сердце неудержимо, слепо и блажно..." (там же, с.191). Интересно и важно следующее психологическое наблюдение: "Но мало того, что силы сии потеряли взаимную помощь, они приняли некоторое враждебное друг против друга направление... Оттого преобладание сердца имеет с собою в связи слабость ума и непостоянство воли, как бы бесхарактерность; преобладающее стремление к познаниям ведет за собою ослабление деятельности или беспечность воли и нечувствие или холодность сердца; преобладание воли всегда сопровождается односторонним направлением, упорным, не вникающим никаким доводам... Таким образом мир человека грешника исполнен самоуправства, беспорядка и разрушения" (там же, с.191).

Подобные процессы сказываются и на всем человеке: "Вслед за изменением соотношения состав и главных его способностей не могут не меняться и существенные свойства его лица, ибо сие лицо есть центр и частей, и способностей" (там же, с.196). То есть происходят изменения в личности человека. Гипертрофия отдельных сторон личности над другими проявляется в так называемых акцентуациях характера. Крайней же степенью личностной аномалии является феномен деперсонализации, т. е. полной или частичной потери ощущения себя как личности.

Грех – момент разлада, распада и развала духовной жизни. Душа теряет свое субстанциональное единство, она теряется в хаотическом вихре в хаотическом вихре своих же состояний переставая быть субстанцией их (христ.: Флоренский. Столп... 1990, с.174). В другой своей работе Павел Флоренский пишет: "если у души отрицают субстанциальность, то это – вовсе не выдумка психологов, а действительное само-познание, содержание которого сводится к тому, что не бывает переживания себя, как субстанции, при современном распаде души" (христ.: Флоренский. 1909, № 3, с.289). То же относится и к самим психологам: "И если современная психология все твердит, что она не знает души, как субстанции, то это только весьма скверно выставляет нравственное состояние самих психологов" (христ.: Флоренский. Столп... 1990, с.174).

И, наоборот, единство и целостность души имеет прямое отношение к таинству обóжения человека: "Чтобы достичь единства с Богом, следует сперва при помощи благодати Божией достичь единства души" (христ.: Иерофей (Влахос). 1999, с.31).

ЭКСТРАВЕРСИЯ

Грехопадение приводит к экстраверсии (обращенности наружу) человеческой души: "Греховность – это возникшее при совершении первородного греха нашими прародителями и ставшее привычным обращение внимания и желания к внешнему" (Гурьев. 1998, с.25). Или в более развернутом виде: "Греховность – привычное обращение человеком своего желания и внимания к внешнему, к своей деятельности и положению во внешнем, к своим взаимоотношениям с окружающими, а не к своей душе, не к поискам Царствия Небесного внутри себя" (там же, с.67). Греховность предшествует греху, как первоначальное качество предшествует определенной его реализации в чем-либо конкретном. И грех тоже определяется через экстраверсию: "Всякий грех является воплощением греховности, воплощением устремленности желаний и внимания человека ко внешнему. Будучи направлен на внешнее и во внешнее, всякий грех представляет из себя ту или иную форму самоутверждения человека в окружающем мире, способ расширения границ своего влияния и возможностей" (там же, с.27).

Через грех человек теряет свою онтологическую глубину: "Человек глубок – а так часто он живет поверхностно, только поверхностными чувствами, понятиями, и вместо того, чтобы жить из сердцевины своего бытия. Он живет отраженной жизнью; человек реагирует на жизнь, – простой отблеск тех лучей, которые падают на него" (христ.: Антоний митр. Сурожский. 1996, с.39). Поэтому: "Грех это прежде всего потеря человеком контакта с собственной своей глубиной" (там же, с.39). Ибо внутри этой потерянной глубины и находится Бог. Поэтому необходимо идти внутрь к Богу, преодолевая всевозможные препятствия, страх и темноту. "Тут нужно проявить очень много терпения и мужества. Когда дошел до этого момента страха, до этого момента, где делается темно и тесно, надо сказать: Господи, аще и сени смертной пройду, не убоюся зла, яко Ты со мною еси (Пс. 22, 4) – и идти дальше, во тьму, во мрак, в это узкое ущелье, идти дальше, не ожидая света, не ожидая ничего, зная, что когда придет время – свет воссияет, когда придет время – встреча совершится..." (там же, с.63-64).

ИНТРОВЕРСИЯ

И именно стремление внутрь (интроверсия) и пребывание там и есть суть христианского духовного делания. В этом есть суть трезвения христианских подвижников:

– "Вот, богатство небесное – в тебе, если хочешь сего. Вот, царство Божие – внутри тебя, грешник. Войди в самого себя, ищи усердней, и без труда найдешь" (христ.: Ефрем Сирин. Т. 4. 1995, с.348); и более того: "Царство – в тебе; а вне тебя – геенна. Вне тебя – смерть, и дверь к ней – грех... Не выходи же к тому, что вне тебя, чтобы вместе с тем не погибнуть и тебе" (там же, с.349);

– "кто ищет Господа, тот должен искать Его не вне, а внутри себя, посредством дел веры" (христ.: Максим Исповедник. 1835, с.149);

– "обрати чувства свои во внутрь души; направь внутреннее твое к деланию лучшего... познай, наконец, не то, что окрест тебя, а что такое ты сам... устремляй мысленное око свое к созерцанию Бога..." (христ.: Никита Стифат. 1900, с.102);

– "возревнуем обрести внутрь себя самих небесное царствие, отсекая от сердца всякий грех" (христ.: Филофей Синайский. 1900, с.418);

– "кто зрение ума своего сосредоточивает внутри себя самого, тот зрит в себе зарю Духа" (христ.: Исаак Сирин. 1993, с.37-38);

– бл. Августин обращается к Богу: "Вот Ты был во мне, а я – был во внешнем, и там искал я Тебя... Со мною был Ты, с Тобою я не был. Вдали от Тебя держал меня мир, которого не было бы, не будь он в Тебе" (христ.: Августин. 1992, с.146); "Как овца погибшая заблуждался я, ища Тебя вне, тогда как Ты внутри... Обошел я веси и градские стогны в мире сем, ища Тебя, и не нашел, потому что я худо искал того вне, что было внутри" (Августин. 2002, с.116);

– Серафим Саровский: "Признак духовной жизни есть погружение человека внутрь себя и сокровенное делание в сердце своем" (христ.: Житие старца Серафима. 1991, с.293/

– "Механизм внутренней и внешней жизни поминутно порывается опять и опять вовлечь их (подвижников – З. Ю.) в себя, как в вихрь или пучину какую; они держатся в себе. Напряжение пребывать в себе есть подвиг трезвения или бодрствования, самый важный и начальный в духовной жизни" (христ.: Феофан Затворник. 1890, с.199); "С первого пробуждения утром озаботьтесь собраться внутрь и возгреть теплоту. Это считайте нормальным вашим состоянием. Коль скоро нет сего, знайте, что у вас внутри неисправно" (христ.: Феофан Затворник. Вып. 4. 1994, с.175-176); "Все делание наше может быть сокращено в следующую формулу: собравшись внутрь себя, восставь духовное сознание и жизнедеятельность, и в этом настроении ходи по начертанному внешнему деланию под руководителем или Промыслом... Сюда должно быть сведено все внимание подвижника, чтобы, подвизаясь, он не рассеивался и был как бы связан или препоясан по чреслам помышлений своих" (христ.: Феофан Затворник. Путь к спасению. 1908, с.297);

– "истинно-мудрый человек, имея тело как бы кабинетом души и безопасным местом убежища, на рынке ли бывает или на праздничном торжестве, на горе или на поле, или среди толпы людской, сидит себе в своем естественном монастыре, собирая ум внутрь и любомудрствуя о подобающем ему" (христ.: О внимании и молитве. 1900, с.437-438); "Возможно и в келии сидящему помыслами блуждать вне, и по рынку ходящему быть трезвенну, как в пустыне, в себя возвращаясь и Богу единому внимая, не принимая впечатлений, толпою падающих на душу чрез чувства от чувственных вещей" (там же, с.438);

– "Человек готовится в царство Божие, но царство это внутри его души. Нужно ее очистить от греха, тогда без труда откроется это царство, и человек получит чрез то залог, предначатие того блаженства, которое дарует ему Царь на суде" (Сергий (Страгородский). 1991, с.135).

Интроверсия необходима для сохранения сил души: "Когда не бывает никакого страстного устремления этих трех сил вовне, т. е. к видимым вещам, тогда они сохраняются внутри, сокрытыми. А когда они пребывают внутри одни сами с собою и блюдутся со вниманием сказанными добрыми расположениями, тогда разумная сила здраво рассуждает и верно отличает добро от зла, и показываете определенно и властно силе желательной, к каким вещам подобает ей склоняться желанием, какие любить, от каких отвращаться; раздражительная сила стоить между сими двумя, как благопокорливый раб, готовый усердно служить желаниям их, и всегда спомоществует им, пробуждает и подвигает к мужеству и содействию добрым и противодействию злым людям" (христ.: Симеон Новый Богослов. Т. 2. 1993, с.410).

В широком смысле слова, грех есть склонение к соблазнам внешнего мира, а ведь "весь мир лежит во зле" (1 Ин. 5, 19). Поэтому мир этот есть место для борьбы с грехом, а настоящее время есть время борьбы с ним (христ.: Исаак Сирин. 1993, с.204). Или, как образно и эмоционально писал в другом месте Исаак Сирин: "Мир есть блудница, которая взирающих на нее с вожделением красоты ее привлекает в любовь к себе" (там же, с.83).

И по мнению англиканского богослова: "Оккупированная территория – вот что такое этот мир. А христианство – рассказ о том, как на территорию эту сошел праведный царь, сошел, можно сказать, инкогнито и призвал нас к саботажу. Когда вы идете в церковь, вы на самом деле принимаете секретные сообщения от друзей по радиопередатчику. Вот почему враг так настойчиво старается вам помешать. Чтобы мы не ходили в церковь, он играет на нашем самомнении, лени, снобизме" (христ.: Льюис. Т. 1. 1998, с.56).

Христианство призывает к постоянному трезвению и работе над собой, а для этого очень нужно и важно время: "Ежели что-нибудь потеряем, то может быть найдем что-нибудь другое: а когда потеряем время, то уже не найдем другого" (христ.: Иоанн Постник. 1826, с.251).

Интересна такая временная закономерность: "Наблюдаю у людей одну особенность и вывожу из нее значительный, как мне кажется, психологический закон. Часто люди, имея даже запас времени, всегда опаздывают во всяком слове и действии. У них есть какой-то неосознанный ими самими упор против всякого действия – безразлично: приятного или неприятного, нейтрального" (Ельчанинов. 1992, с.91).

Мир цепко держит своих людей за "работой", не давая "досуга" для божественного (христ.: Варнава (Беляев). Т. 1. 1998, с.317). По последним психологическим исследованиям, многие секты и деструктивные культы строятся таким образом, чтобы у ее членов, особенно недавно обращенных, отсутствовало свободное время (а то начнут приходить какие-нибудь сомнения). Эта постоянная занятость является одним из элементов методики так называемой "промывки мозгов". Но ничем не лучше и противоположное отношение ко времени – его бездумная, пустая трата, которая часто наблюдается у современной неприкаянной молодежи (которая не знает, как бы ей "убить время"). Либо в постоянной занятости, либо в праздном безделии современный мир все равно забирает и использует по-своему человеческое время.

Кстати, это же относится не только ко времени, но и к пространству. "Современная цивилизация убивает не только время (у людей постоянно нет времени), но и пространство" (христ.: Горичева. 1993, с.17). И далее: "Пространство в европейской философской традиции уже давно стало чем-то мертвым и неживым. Оно было отдано на откуп примитивному рационализму и вульгарной научности" (там же, с.18). Подобные мысли можно воспринимать не только в качестве метафоры. По библейскому слову пространство и время такие же твари, как и все остальное в этом мире, и они также не должны и не могут помешать стремлению человека к Богу: "ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем" (Рим. 8, 38-39).

КЛАССИФИКАЦИЯ ГРЕХОВ

А теперь перейдем к религиозно-психологической классификации грехов. Существует много типов и видов грехов, их можно различать по разным критериям. Здесь мы остановимся только на двух из них: способе их совершения и силах души, с которыми они связаны.

По способу совершения можно выделить четыре типа грехов: "Человек грешит четырьмя образами – волею, неволею, в ведении и неведении. Волею, т. е. самоохотно грешит он, когда, зная наверно, что зло есть зло и что в его воле состоит сделать его или не сделать, делает его самоохотно. Неволею, т. е. без желания, грешит он, когда бывает вынуждаем к тому какою-либо необходимостью и делает зло не желая его, как например иные мученики отрицались от Христа по причине нестерпимых мук, каким их подвергали... В ведении бывает грех, когда душа знает, что известное дело грех, но будучи немощна и расслаблена нравом, делает его, не имея силы противостоять брани и восставшему сильному влечению на грех... В неведении бывает грех, когда кто делает что худое, не зная, что оно худо, но полагая, что оно хорошо" (христ.: Симеон Новый Богослов. Т. 1. 1993, с.127).

Интересна во многих отношениях схема-классификация греховных качеств в книге Н. Д. Гурьева "Страсти и их воплощение в соматических и нервно-психических болезнях", где автор приводит больше 170 (!) наименований грехов (Иваново. 1998, с.56-57). Не претендуя на такую широту охвата всех грехов, мы предлагаем классификацию тех из них, которые больше всего относятся к душе, сообразуясь со вторым критерием их выделения – соответствие силам души, с которыми они больше связаны.

Существует три основные силы или части души (ум, воля, эмоции) и разнообразные ее функции (память, внимание, воображение и т. д.). Грехи – это болезни, которыми могут поражаться части души и ее внутренние и внешние проявления: "мы все больны душевными болезнями – грехами" (христ.: Никон (Воробьев). 1988, с.64). Мы привыкли замечать психические отклонения только тогда, когда они проявляются в виде явной психопатологии, а она есть всего лишь доведенное до крайности состояние общего человеческого грехопадения.

Таким образом каждой части души и ее проявлению можно поставить в соответствие определенную болезнь, грех: уму – гордость, самомнение, воле – своеволие, эмоциям – гнев, памяти – злопамятство, вниманию – невнимательность, рассеянность, воображению – мечтательность и т. д. Более подробно данная классификация развивается в подглавке о страстях. Кроме того, в дополнение к перечисленным греховным качествам, возможно и необходимо выделение особого греха, заключающегося в чрезмерной угодливости по отношению ко всей своей душе, как таковой. Вполне возможно называть подобный грех душелюбием (Гурьев, 1998, с.67,57), по аналогии с плотолюбием и самолюбием. Отношение к видению человеком своих грехов очень хорошо иллюстрируется словами старца, обращенными к молодому монаху, который сообщил, что видит ангелов: "Видеть Ангелов дело обычное, а вот видеть собственные грехи – это достойно удивления" (Гурьев. 1998, с.35).

ХРАНЕНИЕ ОТ ГРЕХА

Познание своих грехов приводит к необходимости хранить от них свою душу: "Временное имение всякий бережет с предусмотрительностью, а душу – самое дорогое Божие достояние расхищают и грабят демоны, и никто о том не поболезнует и не поскорбит. Перетряхиваешь дорогие одежды, какие есть у тебя, чтобы предохранить их от моли; а грех – эту моль, которая точит душу, никогда не отрясаешь" (христ.: Ефрем Сирин. Т. 4. 1995, с.351). "Иной не дает пылинки упасть на одежду его; а душа у него то же, что свинья, едва вышедшая из зловонной ямы" (там же, с.352).

Необходимо не только хранить всю душу целиком, но и отдельные ее силы. Поэтому в святоотеческой традиции часто пишут о хранение ума, сердца и воли и т. д. На это обращают внимание и современные христианские авторы: "Наше тело, наши мысли, чувства и желания – это не мусорная свалка, куда можно кидать любые впечатления подряд. Должен быть строгий разбор: что можно, а чего нельзя позволять своему телу, какие потребности его удовлетворять, а каким похотениям отказать. То же касается ума, сердца и воли" (Тимофей свящ. 1999, с.118). Хранение ума заключается в отсечении вредной и лишней информации (подробнее см. – хранение органов чувств), в борьбе с ложными и соблазнительными мыслями и идеями (отсечение прилогов и помыслов, смирение). Необходимо бороться с помыслами, которые по причинам своего возникновения весьма разнообразны: "Движение помыслов в человеке бывает от четырех причин: во-первых, от естественной плотской похоти; во-вторых, от чувственного представления мирских предметов, о каких человек слышит, и какие видит; в-третьих, от предзанятых понятий (прежних впечатлений – З. Ю.) и от душевной склонности, какие человек имеет в уме; в-четвертых, от приражения бесов, которые воюют с нами, вовлекая во все страсти, по сказанным прежде причинам" (христ.: Исаак Сирин. 1993, с.23).

Особенно важно хранение сердца: через борьбу со страстями, греховными, или пустыми и поверхностными эмоциями, чувствами и впечатлениями. Не менее важно хранение воли через послушание.

ВОССТАНОВЛЕНИЕ ОТ ГРЕХА

Пораженное грехом человеческое существо требует своего восстановления через помощь Божию и через собственный труд человека:

– "Душа и тело наше, как дивный какой-нибудь музыкальный инструмент, изобретенный и устроенный премудрым Мастером, быв повреждены нашим неразумением и неосторожным, легкомысленным и превратным обращением, не может уже никем иным устроиться и настроиться, как только тем же искусным художником Богом и никем иным" (Иоанн Кронштадтский. 1991, с.28);

– "Трем силам души мы должны давать движение правильное, сообразное с их естеством и согласное с намерением создавшего их – Бога. Именно: силу раздражительную надобно подвигать против внешнего нашего человека и против змия-сатаны... Силу желательную надо устремлять к Богу и добродетели, а мысленную поставим госпожою над обеими ими, чтобы с мудростию и благоразумием упорядочивала их, вразумляла, наказывала и начальствовала над ними..." (христ.: Исихий Иерусалимский. 1890, с.39-40);

– "первые действия силы раздражительной суть: ненависть ко злу, борьба против страстей и укрепление в душе мужества" (христ.: Григорий Нисский. Ч. 8. 1872, с.429).

 

Восстановление души, ее чистоты и целостности происходит только в христианской церкви: "Что госпиталь есть больным, тое Церковь святая есть Христианам..." (христ.: Тихон Задонский. Т. 11. 1837, с.14). И это не просто метафора языка, а онтологическая реальность. Христос приходит, чтобы исцелить человека от смертельной болезни – греха. Наиболее глубокий способ толкования тайны Голгофы уподобляет Христа врачу (христ.: Кураев. Т. 2. 1997, с.165).

Душа человеческая больна и нуждается в божественном врачевстве:

– "Познаем убо, возлюбленный, лютую немощь, в сердце и душе нашей кроющуюся; и обратимся ко Христу, Врачу душ и телес, и от Него со всяким тщанием и усердием поищем исцеления..." (христ.: Тихон Задонский. Т. 11. 1837, с.23);

– "Дерзай внити с плачем к небесному Врачу, и Он исцелит все раны души твоей" (христ.: Исаия авва. 1996, с.246);

– "Душа троечастна и созерцается в трех силах: мыслительной, раздражительной и желательной. Всеми ими она больна: и Христос – врач ее – начинает врачевание Свое с последней, т. е. с желательной силы. Пищею гневу (делу раздражительной силы) служит пожелание (дело желательной силы); они же обе при дурном направлении питают гордость ума (дело мыслительной силы). Почему никогда не увидишь здравою раздражительную силу души прежде уврачевания пожелательной, и мыслительную – прежде уврачевания этих обеих" (Ч. 1: Григорий Палама. 1900, с.264-265).

 

Но Иисус Христос "восстановил Собою душу к ее первоначальной красоте" (христ.: Григорий Палама. 1995, с.34). В Боговоплощении "оживотворил Он воспринятую Им душу, и обожил ее..." (христ.: Симеон Новый Богослов. Т. 1. 1993, с.376).

Возможность уврачевания души открыта для каждого человека, но как это делается нелегко. Душа врачуется медленно и постепенно: "Представь, что душа имеет какую-то глубину и множество членов, что вошедший грех занимает все составы и сердечные помышления, а потом, когда человек взыскал благодати Духа, приходит она, и занимает, может быть, два члена души. Поэтому, неопытный, утешаясь сею благодатию, впадает а такую мысль, что все члены души заняты благодатию, и грех совершенно искоренен; а между тем не знает он, что большая часть души обладает еще грехом" (христ.: Макарий Египетский. 1998, с.440).

Началом же врачевания души является познание ею своих грехов: "Грех, быв понят душею, ненавидим бывает ею, как зверь зловоннейший; непонятый же он бывает и любим непонимающим его, и порабощает любителя своего, держит его в плену у себя" (христ.: Антоний Великий. Наставления о доброй нравственности и святой жизни. 1998, с.116).

Этот первый шаг является и самым важным, и самым трудным:

– "Зрение своих согрешений – не так легко, как может показаться по наружности, при первом, поверхностном взгляде. Чтоб стяжать это зрение, нужно много предварительных сведений. Нужно подробное знание закона Божия, без чего нельзя знать положительно – какие именно дела, слова, помышления, ощущения принадлежат правде, – какие греху" (христ.: Игнатий (Брянчанинов). Т. 4. 1993, с.500);

– "Восчувствовавший грехи свои лучше того, кто молитвою своею воскрешает мертвых... Кто один час провел, воздыхая о душе своей, тот лучше доставляющего пользу целому миру своим лицезрением. Кто сподобился увидеть самого себя, тот лучше сподобившегося видеть ангелов" (христ.: Исаак Сирин. 1993, с.175).

В борьбе с грехом, таким образом, и заключается самопознание (а не в познании своей "божественной природы", как во многих восточных учениях, сектах и "духовных" школах).

Следующим важным шагом на духовном пути есть смирение, которого не может быть там, где нет сознания своих грехов, нет покаяния, а есть самооправдание. Пришедшее же смирение позволит увидеть человеку всю глубину своей греховности:

– "Подвижник опытно переходит от сознания грехов своих к познанию своей греховности, которою заражено естество его, к познанию страстей или разнообразных недугов естества. От видения своего падения он переходит постепенно к видению падения, которым объято все естество человеческое. Затем открывается ему постепенно мир падших духов, он изучает их в своих страстях, в борьбе с ними, в приносимых духами помыслах, мечтаниях и ощущениях" (христ.: Игнатий Брянчанинов. Т. 3. 1993, с.56);

– "Если человек считает себя хорошим, и отдельные свои даже тяжкие грехи – случайными, в которых не столько он виноват, а больше всякие внешние обстоятельства или люди, или бесы, а он мало виноват, то это устроение есть ложное, это явно состояние скрытой прелести, от чего да избавит нас всех Господь" (христ.: Никон (Воробьев). 1997, с.69); как пишет этот же автор в другой своей работе: "У кого отверзается зрение для видения грехов, тот видит не отдельные грехи, а полную искаженность своей души, которая постоянно источает всякие грехи, больше того – даже добрые дела и те пронизаны ядом греха" (христ.: Никон (Воробьев). 1988, с.90).

ИСКУШЕНИЯ

Вместе с борьбой с грехом христианин также постоянно борется с многоразличными искушениями. Борьба эта тяжела, но тем не менее, она необходима для духовного становления человека:

– "Как огонь испытывает золото и серебро, так и искушения – сердце монаха" (христ.: Евагрий Понтийский. 1994, с.132);

– "Как пенька не бывает годною для пряжи из нее самых тонких ниток, если не треплют ее много раз, и чем больше колотят ее, тем она делается чище и способнее к пряже, так и боголюбивая душа, подвергаясь многим испытаниям и искушениям и мужественно претерпевая скорби, делается чище и пригоднее к духовному деланию истончания, и наконец удостоивается наследовать небесную область царствия" (христ.: Ефрем Сирин. Т. 2. 1993, с.349);

– "Прежде искушений человек молится Богу, как чужой кто. Когда же входит в искушения по любви к Богу, и не допускает в себя изменения, тогда поставляется пред Богом, как бы имеющий Его должником своим, и как искренний друг; потому, что во исполнение воли Божией, вел брань с врагом Божиим, и победил его" (христ.: Исаак Сирин. 1993. с.30).

– "Без искушения приблизиться к Богу невозможно. Неискушенная добродетель, сказали святые отцы, не добродетель! Если видите кого-нибудь, величаемого от людей православных, добродетельным, а он живет без всяких искушений, преуспевает в мирском отношении, – знайте: его добродетель, его православие не приняты Богом" (христ.: Игнатий (Брянчанинов). Т. 4. 1993, с.469);

– и по евангельскому слову: "Блажен человек, который переносит искушение, потому что, быв испытан, он получит венец жизни, который обещал Господь любящим Его. В искушении никто не говори: Бог меня искушает; потому что Бог не искушается злом и Сам не искушает никого, но каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью" (Иак. 1, 12-14).

Христианин не боится искушений, потому что, веря во всемогущего и всеблагого Бога, он надеется и знает, что искушения будут ему по силам:

– "Бог не попускает душе, уповающей на Него и терпеливой, быть искушаемою в такой мере, чтоб дойти ей до отчаяния и впасть в такие искушения и скорби, которых не может она перенести... потому что лукавый не в такой мере искушает душу и подавляет скорбию, в какой хочет, но в какой попущено ему Богом" (христ.: Ефрем Сирин. Т. 2. 1993, с.347-348);

– "Бог никогда не попускает надеющейся на Него душе до того изнемогать в искушениях, чтобы дойти до отчаяния: ибо, говорит Апостол, верен Бог, Иже не оставит вас искуситися паче, еже можете, но сотворит со искушением и избытие, яко возмощи понести (1 Кор. 10, 13). И лукавый огорчает душу не в такой мере, сколько у него желания, но сколько попускается ему Богом" (христ.: Макарий Египетский. 1998, с.450).

СКОРБИ

Подобное же отношение христиан и к скорбям:

– Авва Исаия Нитрийский – монахине Феодоре: "Если желаешь, добрая сестра моя, войти в царствие Божие, возлюби скорбь. Не скорбящий не войдет в царствие небесное, ибо врата его узки и не вмещают утолстевших" (христ.: Исаия авва. 1996, с.244);

– "душа, когда перестанет исполнять грехи на самом деле и перейдет мысленное море, сперва должна потрудиться в подвигах и многих скорбях, и так чрез скорби войти в святой покой... Скорби привлекают к душе милость Божию, подобно тому как ветры наносят дождь" (христ.: Дорофей авва. 1995, с.183-184);

– "Скорби будут воспитывать нас для Царствия Божия и усовершать в "умном житии". Ибо "умная молитва" лучше возрастает и крепнет в нас тогда, когда мы всякую скорбь претерпеваем с благодарением" (христ.: Журавский Иоанн. 1996, с.123-124). "Скорби – это и есть наши духоносные наставники и руководители в молитвенном житии" (там же, с.125).

 

Одним из видов искушений являются душевные скорби, которые так важны для современных христиан: "Некто вопросил великих: как спасутся христиане последних веков, ибо нет уже арены открытого мученичества, когда исповедников Христовой веры забивали в колоды, бросали в темницы, распинали на крестах, отдавали на терзание зверям, колесовали, отсекали руки или постепенно все члены тела, прободали копьями, обливали кипящим оловом или маслом, опускали в кипящие котлы, сжигали на горящих сковородах? Ибо никто уже не в состоянии понести тех трудов и подвигов покаяния и очищения своих душ, какие понесли подвижники первых веков христианства, о которых до нас дошли сказания, кажущиеся нашему сознанию почти невероятными. И получил ответ: они будут спасены терпением душевных скорбей! И те, кто понесет эти скорби душевные мужественно и терпеливо, получат венцы большие, чем те, кто спал на земле, вкушал пищу раз в неделю, стоял на столпе в молитвенном подвиге всю жизнь" (христ.: Иоанн (Крестьянкин). 1997, с.203).

 

Таким образом, спасение человека есть борьба, или необходимо соединено с борьбою и страданием... Счастье, в обычном, пошлом понимании его, – весьма опасная препона для человеческого совершенствования. Напротив, благо страдания есть единственно довлеющий путь для спасения человека в мире совести. Но душа грешная боится страдания (Соколов Л. 1898, № 23, с.578).

Грешная душа стремится к удовольствию и избегает скорби. Но в духовном мире не все так просто: "В подвижнической жизни отцов наблюдается тесная связь между удовольствием и скорбью. Удовольствие вызвало падение и страдание, и, следовательно, страдание (скорбь) возвращает человека в первоначальное состояние и исцеляет его... подвижнику предстоит много пострадать, воздать за каждый помысел и злое удовольствие аналогичной скорбью, пока не наступит равновесие" (христ.: Иерофей (Влахос). 1993, с.81).

Весь буддизм строится на избегании страдания, и с обыденной точки зрения кажется, что так все и должно быть. Но с христианских позиций страдание не есть зло для человека, – злом является грех, даже если он связан с удовольствием (Сергий (Страгородский). 1991, с.156).

 

 

Страница добавлена 15.05.2011. Последнее обновление 01.10.2018.

© Словарь христианской антропологии и психологии.