Если в средние века студенты какого-нибудь университета хотели с первой лекции оценить преподавателя, они кричали ему: "Говорите нам о душе" (доп.: Ренан. 1903, с.202). Да, и в самом деле, сложнее и интереснее проблемы трудно придумать, и в ней отражается все мировоззрение человека, все его научные, духовные и религиозные установки.
В отличие от академической психологии, которая то интересуется душой, то отвергает ее существование (в зависимости от политического режима в стране), для христианской психологии концепция души является базовой. Она настолько тесно соединена и с христианским богословием, и со всем складом христианской жизни, что без нее немыслимо ни первое, ни второе. Более того: "Вера в бытие Божие тесно связано с верою в бытие собственной души" (христ.: Иоанн Кронштадтский. Т. 1. 1892, с.15). Поэтому, не случайно, что атеистическая пропаганда в советское время шла рука об руку с вытравливанием самого понятия души, и очень важно и отрадно, что в настоящее время оно востребовано и употребляется не только в религиозной сфере, но и в научном обиходе.
Изучение и спасение души является с христианской точки зрения делом первостепенной важности и необходимости:
– "Откуда душа ведет свое начало, зачем она живет в этом мире, насколько зависит от Бога, что имеет своего собственного и что вносит в ту или иную природу, насколько подлежит смерти и чем оправдывается ее бессмертие – разве все эти вопросы не заслуживают того, чтобы заняться их изучением? Без сомнения – да!" (христ.: Августин. Т. 1. 1992, с.153);
– "Человек не может жить осмысленно, не имея никаких определенных сведений о душе своей; ему нужно то или иное решение вопроса о происхождении, сущности, назначении и будущности его души: это – не пустой вопрос праздного любопытства и даже не простой вопрос ученой пытливости, это – вопрос жизни; от такого или иного решения его зависит характер и направление всей внутренней и внешней деятельности людей" (Воронцов. 1900, с.1);
– "Хотя и внешний мир не оставлен религией, однако настоящее место ее – душа. И поэтому если онтологически религия есть жизнь нас в Боге и Бога в нас, то феноменалистически – религия есть система таких действий и переживаний, которые обеспечивают душе спасение" (христ.: Флоренский. Т. 2. 1996, с.132).
Да, безусловно, и в наше время, также, как и в начале XX в., актуально стремление к целостному и здравому учению о душе (Душа человеческая. 1912, с.4).
В первую очередь, мы остановимся на основных чертах и особенностях христианского учения о душе (самого по себе, и в соотнесении его с существующей академической психологией).
Во-первых, христианская психология и есть собственно психо-логия, т. е. дословно, наука о душе, душеведение. Это не значит, что из душеведения исключаются память, воля, эмоции и т. д. Конечно же, нет. Это значит, что при анализе любых частных психических структур и функций не будет забываться то основание, на которое они все опираются и частью которого они являются, т. е. – сама душа. Академическая психология вплоть до перестроечного времени трактовалась как "наука о закономерностях развития и функционирования психики как особой формы жизнедеятельности" (доп.: Психология. 1990, с.311), причем понятие психики противопоставляется устаревшему и ненаучному понятию души (там же, с.113). Возникает воистину парадоксальнейшая ситуация: "Психология единственная, наверное наука, само рождение, весь арсенал и достижения которой связаны с доказательством, что то, ради чего она замышлялась – псюхе, душа человеческая, – не существует вовсе" (Начала христианской психологии. 1995, с.4). Почему так произошло? "Душа была принесена в жертву определенным образом понимаемому научному мировоззрению, поскольку не вмещалась в его прокрустово ложе. Метод стал самостоятельным, диктующим – каким должно быть предмету исследования, и поскольку душа не поддавалась, не улавливалась этим способом, то она попросту была вынесена за скобки" (там же). Но в настоящее время ситуация изменилась и появились психологи, которые с должным пониманием относятся к душеведению: "Ведь если психология сразу же утеряла душу, то весь опыт религии, напротив, сводится к утверждению и обретению души. И потому какими бы "ненаучными", "субъективными" ни казались нам методы, способы религиозного познания, они на поверку проявили себя как более верные и объективные, чем наши научные притязания" (там же, с.5).
Во-вторых, христианская психология не является некой абстрактной, отвлеченной дисциплиной для наиболее умных богословов, она конкретна и практична. Она относится к каждому христианину, ибо ему для правильного духовного роста необходимо познавать свою душу: "Долг имеет всякий христианин не только изменения и перемены, бывающие в душе, знать, но знать еще и причины, от коих они происходят и случаются" (христ.: Симеон Новый Богослов. Т. 1. 1993, с.348). Христианская психология, конечно же, важна и для аскетического делания: "Психология является той наукой, без которой подвижнику невозможно изучить в совершенстве науку подвижничества – аскетику. Психология так же тесно связывается с аскетикой, как анатомия тесно связывается с физиологией, являясь практически неотделимой от нее" (Вадим Коржевский иерей. 2004, с.631-632).
В-третьих, знание души в христианской психологии, не является знанием ради знания. Оно сотериологично, то есть нужно для очищения и спасения самой души, для внутренней духовной работы: "Не имея правильных понятий о "своей" умной природе, т. е. о себе, о своей душе, нельзя правильно совершать и умное делание, нельзя правильно совершенствоваться в молитвенном труде" (христ.: Журавский Иоанн. 1996, с.96); "Теряющий свою душу – теряет Бога. Обретающий свою душу – обретает Бога" (там же, с.68); "Путь к обретению Бога – через обретение своей души, потерявшейся в бытии плотском, телесном, вещественном. И нет иного пути к Богу, как только через собственную душу, отрекшуюся от плотского бытия" (там же, с.83). Собственные усилия христианина по обретению души связаны с самопознанием, а духовная и психологическая помощь в этом другим – со священническим окормлением паствы (что нередко выделяют в отдельную, пастырскую психологию).
В-четвертых, следует отметить, что в христианстве содержится совершенно новая психология (христ.: Иустин Попович архим. 1999, с.101). При этом новизна ее заключается не только в новых идеях (гносеологический аспект), но и, что намного важнее, в онтологическом аспекте – новой жизни, новой очищенной душе. Поэтому христианская психология была, есть и будет новой психологией по сравнению с любыми новыми и новейшими направлениями секулярной психологии, которые далеки от этой новой жизни. Более того, к сожалению, нередко наблюдается даже обратная закономерность: чем новее психологическое направление, тем к более старым языческим идеям оно обращается. В качестве примера здесь достаточно упомянуть трансперсональную психологию, которая пришла к идее переселения душ, отвергнутой христианской церковью еще во время ее борьбы с гностицизмом.
В-пятых, психологическое знание занимает важнейшее место в христианстве, соотносясь с многими разделами христианского богословия. В первую очередь это заметно в отношении нравственного богословия, которое невозможно ни без душеведения, ни без психологического знания в широком смысле. Это подчеркивал святитель Феофан Затворник еще в конце XIX века. Он писал: "Самым пригодным пособием для начертания нравоучения христианского могла бы служит христианская Психология" (христ.: Феофан Затворник. 1890, с.7).
Связь христианской психологии и нравственности настолько важна, что некоторые современные авторы пишут о необходимости нравственной психологии: "Нравственная психология – наука, которая раскрывает психологию человека с позиции его нравственного развития. Своим содержанием она открывает путь к формированию нравственных оснований в человеке" (Гармаев. 1999, с.10). Нравственная психология вполне могла бы компенсировать и узость современной академической психологии, обращающей слишком мало внимания на нравственную и духовную сторону человеческого бытия.
По другому обстояло дело в начале XX в., когда психология еще не была столь материалистичной и интересовалась религией. Прот. Василий Зеньковский писал тогда: "психологическое изучение религиозных явлений приняло в настоящее время настолько широкий и систематический характер, что есть уже полное основание видеть в религиозной психологии отдельную научную дисциплину с своими особыми задачами и методами" (Зеньковский. 1917, с.24).
И современные русские богословы считают, что "рассмотрение сущности религии немыслимо без применения психологического анализа" (христ.: Михаил (Мудьюгин). 1995, с.11). В основное богословие, по мнению этого автора, входит изучение самого религиозного переживания... "Здесь основное богословие тесно соприкасается с психологией религии" (там же).
В конце XIX в., отмежевываясь от эмпирической психологии, протоиерей Ф. А. Голубинский выделял также и психологию умозрительную. Ее он определял так: "Она есть та часть Метафизики, которая наблюдения внутреннего чувства или акты нашего сознания, возводя к идее о Бесконечном, исследует, какое сходство и подобие имеет дух человеческий с Существом Абсолютным" (Голубинский. 1889, с.304). И далее: "множество примесей, открывшихся вместе с влечениями души к злу, как последствие его, разнообразные направления страстей и тому подобные факты душевной деятельности, заслуживая внимание Опытной Психологии, в Умозрительной не должны иметь места; потому что не относятся к истинному существу души" (Голубинский. 1871, с.17). Фактически здесь идет речь о душе, как образе Божьем, что имеет уже прямое отношение и к нравственному, и к догматическому христианскому богословию.
Кроме того, к смежным богословско-психологическим темам относится целый ряд важнейших вопросов: свобода человеческой воли, соотношение благодати и свободы, две воли у Иисуса Христа, свобода и предопределение, способы восприятия божественного откровения, психологическое доказательство бытия Божия и т. д. Скажем несколько слов о последнем.
Говоря о различных способах доказательства бытия Божия, нельзя не отметить особой важности доказательства психологического. По признанию дореволюционных авторов оно "является единственным доказательством, которое прямым и действительно научным путем ведет человека к достоверному познанию о Боге" (Ч. 1: Несмелов. Т. 1. 1898, с.333). Или как писал об этом Василий Великий: "Точное наблюдение себя самого дает тебе достаточное руководство и к познанию Бога. Ибо, если внемлешь себе, ты не будешь иметь нужды искать следов Зиждителя в устройстве вселенной, но в себе самом, как бы в малом каком-то мире, усмотришь великую премудрость своего Создателя" (христ.: Василий Великий. Т. 2. 1911, с.98).
Приведем несколько специальных дореволюционных работ на эту тему: Владимирский Ф. "Психологическое доказательство бытия Божия" (Почаев, 1904), Новоселов М. "Психологическое оправдание христианства" (М., 1912), Песоцкий С. А. "Внутренний религиозный опыт в деле исследования и апологии христианства" (Киев, 1912).
Можно сделать основной вывод: психологическое знание, в ее исконном виде – как душеведение, органично присуще христианству и связано со всеми его сторонами – как теоретическими, так и, конечно же, практическими. Последние реализованы в особой дисциплине, получившей название пастырской психологии (это выражение чаще употребляется в западной культуре, но и имеет хождение и у нас).
Страница добавлена 15.05.2011. Последнее обновление 01.10.2018.
© Словарь христианской антропологии и психологии.
