Тертуллиан. О молитве (текст)

1. Дух Божий, Слово Божье, Ум Божий, Слово ума, Ум слова и Дух их обоих — Господь наш Иисус Христос установил для новых учеников Нового Завета новую форму молитвы. Ибо надлежало и в этом случае новое вино влить в новые мехи и пришить новую заплату к новой одежде (ср. Матф. 9,16-17). А то, что было раньше, либо отменено, как обрезание, либо восполнено, как прочий закон, либо исполнено, как пророчества, либо усовершенствовано, как сама вера. Новая благодать Божья преобразила все плотское в духовное, когда дано было свыше истребившее всю прежнюю ветхость Евангелие, в котором Господь наш Иисус Христос явлен был как Дух Божий, и Слово Божье, и Ум Божий,— как Дух, которым Он был силен,— как Слово, которым учил,— как Ум, через который явился. Так же и молитва, установленная Христом, состоит из трех: из слова, через которое она изрекается; из духа, благодаря которому она столь могущественна; из мысли, которой она учит.

Научил и Иоанн учеников своих молиться, но все Иоанново было приуготовлением ко Христу, покуда с Его возрастанием,— как и предрекал тот же Иоанн: Ему возрастание, а себе умаление (ср. Иоан. 3,30),— все дело Предтечи с Самим Духом не перешло к Господу. Потому и не сохранилось, в каких словах Иоанн научил молиться, ибо земное должно прекратиться небесным.

Сущий от земли,— сказано,— земное глаголет, а приходящий с небес что видит, то и говорит (31). А что из относящегося к Господу Христу не является небесным? Так же небесно и наставление в молитве.

Оценим же, благословенные, Его небесную мудрость (sophia) и прежде всего Его наставление молиться тайно, которым Он и требовал от человека веры, чтобы тот не сомневался, что зрение и слух всемогущего Бога и под покровом, и в укрытии присутствуют, и желал скромности веры, чтобы человек Тому Единому принес свое поклонение, Который, как он верует, все слышит и все видит. Мудрость следующего наставления также касается веры и скромности веры, если мы полагаем, что небольшим количеством

– 294 –

слов следует обращаться к Господу, Который, как мы уверены, по Собственному почину печется о Своих. Наконец, эта краткость, которая приводит к третьей ступени мудрости, поддерживается всей сутью великих и благих разъяснений: насколько кратка словами, настолько обширна смыслами. Ибо она содержит не только свойства, присущие молитве — поклонение Богу или просьбу человека,— но почти все слово Господа, напоминание всего учения, так что поистине в молитве заключается краткое содержание всего Евангелия.

2. Она начинается со свидетельства о Боге и о заслугах веры, ибо мы и Бога просим, и исповедуем веру, заслугой которой является такая молитва, когда говорим: «Отец, Который на небесах».

Написано: Тем, которые уверовали в Него, дал им власть, чтобы назывались сынами Божьими (Иоан. 1, 12). Впрочем, Господь весьма часто именовал нашим Отцом Бога и даже предписал, чтобы мы никого не называли Отцом на земле, а лишь Того, Которого имеем на небесах (Матф. 23,9). Поэтому, молясь так, мы исполняем заповедь. Блаженны те, кто познают Отца. Вот почему укоряется Израиль, о чем Дух свидетельствует небом и землею, говоря: Сыновей родил, а они Меня не познали (ср. Ис. 1,2—3). Мы же, напротив, говоря «Отец», тем самым именуем Бога. Это наименование выражает и наше почтение, и Его власть. В Отце призывается и Сын. Я,— говорит Он,— и Отец — одно (Иоан. 10,30). Не останется без внимания и [наша] мать — Церковь. Ибо в Сыне и Отце узнается мать, а в ней явно имя и Отца, и Сына. Так, во едином роде, или во едином Имени мы чтим и Бога, и верных Ему, и заповедь вспоминаем, и порицаем забывших Отца.

3. Наименование Бога «Отцом» никому не было открыто. Даже Моисей, спросивший об имени, услышал другое имя ¹. Нам оно открыто в Сыне. Ведь Кто такой Сын? Он — новое Имя Отца. Я пришел,— говорит Он,— во Имя Отца (Иоан. 5,43). И снова: Отец, прославь Имя Твое (42,28). И яснее: Имя Твое Я явил людям (17,6). О нем, следовательно, мы просим: «Да святится». Это не значит, что людям приличествует желать Богу добра,— как будто есть еще кто-то, от кого может исходить благожелание Ему, или Он терпел бы недостаток, если бы мы не выражали благожела-ния. Однако каждому подобает, конечно, восхвалять Бога во всяком месте и во всякое время, всегда должным образом помня о Его благодеяниях. Но и это совершается в силу благословения. Впрочем, когда Имя Божье не было само по себе свято и не святилось, если само освящает других? К Кому стоящие вокруг ангелы не перестают взывать: Свят, Свят, Свят! (Ис. 6,3; Откр. 4,8)

Поэтому и мы, взыскующие (если окажемся достойными) сообщества ангелов, да научимся уже здесь этому гласу небесному и чину грядущего прославления. Это относится и к Славе Божьей. А что до нашей просьбы, то говоря: «Да святится Имя Твое»,—

– 295 –

мы молим, чтобы Оно святилось в нас, пребывающих в Нем, а вместе с тем святилось и в других, которых еще ожидает благодать Божья,— дабы мы повиновались и этой заповеди, молясь за всех, также и за врагов наших (ср. Матф. 5,44). Поэтому мы не пользуемся выражением «Да святится в нас», и говорим: «Да святится во всех».

4. Следуя той же молитве, прибавляем: «Да будет воля Твоя на небе и на земле»,— не в том смысле, чтобы кто-нибудь противодействовал осуществлению воли Божьей, и мы желали бы Ему исполнения Его воли, но мы просим, чтобы во всем осуществлялась воля Его. Ведь согласно образному пониманию плоти и духа, мы — небо и земля. Впрочем, и при буквальном понимании смысл просьбы остается тем же: чтобы в нас осуществлялась воля Божья на земле для того, чтобы, конечно, она могла осуществляться и на небе. Но чего Бог желает, как не того, чтобы мы поступали сообразно Его учению? Мы просим, следовательно, чтобы Он внушил нам сущность и свойство Его воли, чтобы мы были спасены и на небе, и на земле, ибо вершиной Его воли является спасение тех, кого Он усыновил. Есть и такая воля Божья, которую Господь осуществил, проповедуя, действуя, страдая. Ведь если Сам Он изрек, что Он творит не Свою волю, но волю Отца (ср. Иоан. 6,38), тогда, без сомнения, то, что Он делал, являлось волей Отца, к чему теперь и мы по Его примеру призываем,— проповедовать, совершать и терпеть до самой смерти. Чтобы мы могли исполнить это, необходима воля Божья. Кроме того, говоря: «Да будет воля Твоя»,— мы тем самым, конечно, желаем себе добра, ибо в воле Божьей нет ничего дурного,— даже когда нечто определяется ею сообразно заслугам каждого. Значит уже этими словами мы побуждаем себя к терпению. И Господь, ввиду приближения страдания, пожелал показать немощь плоти уже в Своей плоти. Отец,— сказал Он,— пронеси чашу сию, и опомнившись: Не Моя воля, но Твоя да будет (Лук. 22,42). Он Сам был волей и силой Отца и, однако, для доказательства необходимости терпения предал Себя воле Отца.

5. «Да приидет Царство Твое»,— относится к тому же, что и: «Да будет воля Твоя» — то есть к нам. Ибо когда же Тот не был Царем, в руке Которого сердце всех царей (Притч. 21,1)? Но чего бы мы себе ни желали, к Нему обращаем наше чаяние и Ему приписываем то, чего от Него ожидаем. И если осуществление Царства Господнего стоит в связи с волею Божьей и нашим неопределенным состоянием, то как же иные желают прозябания в веке сем, когда Царство Божье, о пришествии которого мы молимся, направляется к исполнению века? Мы желаем поскорее царствовать, а не подольше рабствовать. И если бы в молитве не было заповедано просить о пришествии Царства, мы сами собой издали бы этот глас, спеша к свершению нашего упования. Вопиют к Господу упрекающие души мучеников под жертвенником: Доколе не мстишь, Господи, за нашу кровь насильникам на земле (Откр. 6,10)?

– 296 –

Ибо отмщение за них безусловно стоит в связи с окончанием века. Воистину да придет, как можно скорее, Господи, Царство Твое, чаяние христиан, смятение язычников, ликование ангелов, ради которого мы страдаем,— нет, лучше сказать: за которое мы молимся.

6. Однако Божественная мудрость столь искусно установила порядок молитвы, что после небесного, то есть после Имени Божьего, воли Божьей и Царства Божьего, она дает место прошению и о земных нуждах. Ибо и Господь изрек: Ищите прежде Царства, и тогда вам и это приложится (Матф. 6,33). Впрочем, слова «Хлеб наш насущный дай нам на каждый день» мы должны понимать скорее духовно. Ибо Христос есть наш хлеб, так как Христос — жизнь и хлеб жизни. Я,— говорит Он,— хлеб жизни (Иоан. 6,35), и немного выше: Хлеб есть Слово Бога Живого, Которое сходит с небес (33), а поскольку Тело Его подается в хлебе, [Он прибавляет]: Сие есть Тело Мое (Матф. 26,26; Лук. 22,19). Итак, прося о хлебе насущном, мы испрашиваем постоянного пребывания во Христе и неотделимости от Тела Его. Но поскольку это выражение может быть истолковано плотским образом, оно должно сопрягаться с благоговением и духовным учением. Ибо Христос заповедует просить о хлебе, который только верующим необходим, а прочего язычники ищут (ср. Матф. 6,32). То же самое Он и примерами внушает, и притчами растолковывает, когда говорит: Неужели отец отнимет хлеб у детей и даст псам? (ср. 15,26). Также: Неужели сыну, просящему хлеба, даст камень? (7,9). Он показывает, таким образом, чего от отца ожидают дети. Да и тот, стучавший в ночи, просил хлеба (ср. Лук. 11,5). И справедливо Он добавляет: Дай нам на каждый день, так как предпослал: Не думайте о том, что вам есть завтра (ср. Матф. 6,11;34). Это Он изъяснил и в притче о том человеке, который при обилии уродившихся плодов помышлял о расширении житниц и о долгом благополучии, но в ту же ночь умер ².

7. Отсюда следовало, чтобы, отметив Божью щедрость, мы просили о Его милосердии, ибо что пользы в пище, если мы предаемся ей, поистине, как бык на заклание? Господь ведал, что только Он один без греха. Поэтому и учит нас просить: «Оставь нам долги наши». Просьба о милости есть полное признание вины, ибо кто просит о милосердии, тот сознает грехи. Тем самым показывается, что покаяние угодно Богу, ибо Он более желает его, нежели смерти грешника (ср. Иезек. 33,11). Долг же в Писании есть обозначение греха: он точно так же подлежит суду, и с него спрашивается, и не избежит он справедливого взыскания, пока не отдаст взыскиваемого. Да и тому рабу Господь простил долг. Ведь именно таков смысл всей притчи. Ибо то, что раб, отпущенный господином, не щадит таким же образом своего должника, а вследствие этого, приведенный к господину, предается истязателю до тех пор, пока не выплатит последний квадрант, то есть наималейший долг (ср. Матф. 5,25-26),— это означает, что и мы

– 297 –

должны исповедовать прощение грехов нашим должникам. Так же и в других местах, как и в этой молитве: Отпустите,— сказал Он,— и отпустится вам (Лук. 6,37). И когда Петр вопрошал, до семи ли раз нужно отпускать брату, Он сказал ему: Даже до семидесяти по семь раз (Матф. 18,21-22), чтобы, таким образом, усовершенствовать закон, по которому — согласно Книге Бытия — за Каина отмстится семь раз, за Ламеха же семьдесят раз по семь (ср. Быт. 4,24).

8. Для полноты столь простой молитвы Он присовокупил, дабы мы молились не только о прощении грехов, но и о полном их отвержении: «Не введи нас во искушение», то есть не допусти нас претерпеть от того, кто искушает. Впрочем, да не возникнет мысли, что Господь искушает,— как будто Он не знает веры каждого или радуется падению. И неверность, и злоба принадлежат дьяволу. Ведь и Аврааму Он повелел принести сына в жертву не для искушения, а для испытания, чтобы через него явить пример Своей заповеди, которую собирался впоследствии дать: и близкие не дороже Бога ³. И Сам, искушаемый дьяволом, указал покровителя и творца искушения ⁴. Это Он подтвердил и впоследствии, говоря: Молитесь, чтобы не впасть в искушение (Лук. 22,46). А находились в искушении оставить Господа те, которые более предавались сну, нежели молитве. Этому соответствует и заключение, разъясняющее, что означает: «Не введи нас во искушение»,— именно: «Но избави нас от лукавого».

9. К этим кратким, немногим словам сколь много примыкает изречений пророков, евангелистов, апостолов, бесед Господа, притч, примеров, заповедей! Сколько раскрывается здесь обязанностей! Почитание Бога — в Отце; свидетельствование веры — в Имени; приношение послушания — в воле; напоминание надежды — в Царстве; прошение жизни — в хлебе; исповедание грехов — в мольбе о прощении; беспокойство перед искушением — в просьбе о защите. Что удивительного? Только один Бог мог научить, как Он желает, чтобы Ему молились. Следовательно, Им Самим установлено служение молитвы, и она, одушевленная Его Духом уже тогда, когда исходила из Божественных уст, по Его постановлению, восходит на небо, передавая Отцу то, чему научил Сын.

10. Поскольку, однако, Господь есть Промыслитель человеческих нужд, Он, после сообщения учения о молитве, специально указывает: Просите и получите (Матф. 7,7; Лук. 11,9), и так как существуют просьбы, соответствующие обстоятельствам каждого, мы, положив в основание установленную и обычную молитву, обретаем право добавить желания, превосходящие обычные прошения,— помня, однако, о заповедях.

11. Чтобы мы не оказались далеко и от заповедей, и от Божьего слуха, память о заповедях прокладывает молитвам путь к небу; из них главнейшая та, чтобы мы не прежде приступали к алтарю Божьему, чем разрешили разделяющий нас с братьями какой-нибудь

– 298 –

раздор или обиду ⁵. И как можно приступать к миру Божьему — без мира? К прощению долгов — с их сохранением? Каким образом умилостивит Отца гневающийся на брата, когда всякий гнев нам изначально воспрещен? Ведь и Иосиф, отпуская братьев с тем, чтобы они привели отца, говорит: И не гневайтесь в пути (Быт. 45,24). Он, надо думать, наставлял нас, ибо и в других местах наше учение называется «путем». Поэтому, стоя на пути молитвы, да не приступим к Отцу с гневом. И Господь, возвышая Закон, ясно приравнивает гнев на брата к убийству. Он воспрещает отплачивать даже дурным словом ⁶; если же необходимо гневаться, то не далее захождения солнца, как наставляет апостол (ср. Эфес. 4,26). В самом деле, разве не безрассудно или день проводить без молитвы, медля идти навстречу брату, или разрушить молитву, упорствуя во гневе?

12. Не от гнева только, но от всякого вообще смятения душевного должно быть свободно молитвенное настроение, проникнутое тем же духом, каков Тот Дух, к Которому она устремляется. Ибо не может быть познан дух оскверненный — Святым Духом, как не познается печальный — радостным, стесненный — свободным. Никто не воспринимает противоположного себе, а всякий допускает только родственное себе.

13. Далее, какой смысл приступать к молитве хотя и с омытыми руками, но с нечистым духом, когда и самим рукам необходимо духовное очищение, чтобы они воздевались чистыми от лжи, убийства, жестокости, колдовства, идолослужения и прочих скверн, которые, зачавшись в духе, совершаются делами рук? Вот истинное очищение, а не то, о котором многие суеверно заботятся, приступая к воде при всякой молитве, хотя бы даже после омовения всего тела. Когда я осведомлялся точно и доискивался причины, то узнал, что это воспоминание об умывании рук Пилатом при предательстве Господа. Но мы Господа чтим, а не предаем, и конечно же, нам не надо следовать примеру предателя, а потому не надо умывать рук. Разве что следует отмыть, по совести, некоторую нечистоту человеческого общения, а в остальном достаточно чисты руки, которые мы со всем телом однажды омыли во Христе.

14. Пусть Израиль ежедневно омывает все члены, однако никогда он не будет чистым. Без сомнения, его руки всегда нечисты и навеки обагрены кровью пророков и Самого Господа. И поэтому не осмеливаются они воздевать руки свои к Господу, сознавая наследственную вину отцов,— дабы не восклицал Исайя ⁷ и не отвращался Христос. Мы же не только воздеваем их, но и распростираем, подражая страсти Господа, и, молясь, исповедуем Христа.

15. Но так как мы коснулись одного из видов пустой обрядности, то, вероятно, не покажется излишним отметить и прочее, за что, по справедливости, суета должна быть обличаема, ибо это совершают, не утверждаясь на авторитете какой-нибудь Господней

– 299 –

или апостольской заповеди. Следует считать, что это относится не к религии, а к суеверию Подражательное, притворное и скорее смешное, нежели связанное с разумным служением, оно хотя бы потому должно быть устранено, что уподобляет нас язычникам. Таков обычай некоторых творить молитву, сняв плащ, ибо подобным образом приступают язычники к идолам. Во всяком случае, если бы нужно было так поступать, апостолы, учившие о способе молитвы, разъяснили бы это. Разве только кто-то полагает, что Павел оставил у Карпа свой плащ именно при совершении молитвы ⁸. Выходит, Бог не слышит одетых в плащ,— а ведь Он услышал трех святых, молящихся в пещи вавилонского царя в своих шароварах и тиарах ⁹.

16. Точно так же не вижу смысла в обычае некоторых людей, совершив молитву, садиться,— если только этого не пожелают дети. Если бы тот Герма, сочинение которого обычно называют «Пастырь», по окончании молитвы не сидел бы на ложе, а делал что-нибудь иное, неужели мы тоже требовали бы соблюдать это? Конечно, нет. Ибо в данном случае только по ходу повествования, а не в целях поучения сказано: «Когда я помолился и воссел на ложе» ¹⁰. А иначе выходило бы, что молиться можно только там, где имеется ложе. Мало того, против Писания поступил бы тот, кто сидел бы в кресле или на скамейке. Далее, так как подобным образом поступают язычники,— садятся, помолившись своим истуканам (sigillaria),— уже потому у нас заслуживает порицания то, что совершается перед идолами. К этому присоединяется еще и грех нечестия, который должны бы понимать и язычники, будь они разумны. Ибо нечестиво сидеть перед взором того, кого больше всего уважаешь и чтишь; и насколько же нечестиво делать это в присутствии Бога Живого, когда еще и ангел молитвы стоит. Может, еще укорим Бога за то, что молитва нас утомила?

17. Молясь со смирением и уничижением, мы лучше вверим Богу мольбы наши,— не воздевая рук как можно выше, а воздевая их умеренно и благоговейно; и взор наш не должен быть дерзостно устремлен вверх. Ибо тот мытарь, который не только в мольбе, но и в самом внешнем виде явил смирение и уничижение, отошел более праведным, чем надменный фарисей ¹¹. Нужно, чтобы голос звучал приглушенно. А иначе какая гортань потребовалась бы, если бы нас слышали за силу звука? Бог ведь слышит не голос, а сердце, и его же наблюдает. Демон Пифийского оракула изрекает: «И немого понимаю, и молчащего слышу» ¹². Уши ли Господни ожидают звуков? Как же тогда молитва Ионы из самого чрева кита, из внутренностей столь великого зверя, из самих глубин, через великое протяжение моря, могла взойти на небо? Достигают ли те, кто громко молится, большего, чем беспокойства ближних? Или лучше: разглашая свои прошения, не добиваются ли они тем столь же мало, как если бы молились на площади?

18. Распространился уже и другой обычай. Постящиеся, по окончании молитвы с братьями, воздерживаются от поцелуя мира,

– 300 –

который является знаком окончания молитвы. Но когда же более должен обнаружиться мир с братьями, как не тогда, когда молитва сильнее восходит и поэтому участвующие в нашей молитве могут с ее помощью передать брату от полноты своего мира? Какая молитва при отречении от святого поцелуя может быть непорочной? Кому, исполняющему служение Господа, препятствует мир? Каково жертвоприношение, от которого возвращаются без мира? Какова бы ни была молитва, она не может отменить соблюдения заповеди, которой предписано нам скрывать наш пост ¹³. А ведь по отказу от поцелуя узнают, что мы постимся. Но если и есть какое-то основание отказаться от поцелуя, все же (чтобы не провиниться в нарушении указанной заповеди) лучше, пожалуй, воздержаться от него дома, где нельзя скрыть своего поста. Но в любом другом месте, где можно скрыть его, нужно помнить о заповеди: так ты удовлетворишь и требование учения, и домашний обычай. А в день Пасхи, когда пост есть общая и как бы общественная религиозная обязанность, мы по праву воздерживаемся от поцелуя, нисколько не заботясь скрывать то, что совершаем вместе со многими.

19. Равным образом многие не считают нужным в дни постов (stationum diebus) присутствовать при молитве Св. Даров, ибо по принятии Тела Господня пост был бы нарушен. Так что же, Евхаристия освобождает от должного служения Богу или же, напротив, более привязывает к Богу? Не будет ли более торжественным твой пост, если ты станешь у алтаря Божьего? Если ты примешь Тело Господне и сохранишь Его, тогда будет соблюдено то и другое: и участие в священнодействии, и исполнение обязанности. Если пост получил свое наименование от воинского примера (ибо мы являемся и воинством Божьим) ¹⁴, то ведь никакая радость или печаль, случающаяся в воинских лагерях, не нарушает солдатской службы. Ибо радость сделает исполнение дисциплины более приятным, а печаль — более рачительным.

20. Разнообразие обычая побуждает нас, людей, не занимающих никакого положения, дерзостно рассуждать вслед за святым апостолом об одеянии женщин, а не дерзостно мы можем рассуждать, только следуя апостолу. Ведь о скромности одеяния и украшения есть прямое наставление Петра, воспрещающего теми же словами (ибо и тем же Духом), что и Павел, и роскошь одежд, и надменность золота, и соблазнительное убранство волос ¹⁵.

21. Но следует рассмотреть то, что в церквях соблюдается по случаю, как нечто не установленное твердо, а именно: должны девы носить покрывало или нет ¹⁶. Дозволение девам не покрывать головы опирается, видимо, на то, что апостол прямо повелел носить покрывало не девам, а женам, разумея, якобы, не пол — иначе он говорил бы о «женщинах» (feminae),— но известное его состояние, так как говорит о «женах» (mulieres). Говоря о «женщинах», он имел бы в виду пол и всякую без исключения женскую

– 301 –

особу. Однако называя одно только состояние пола, он тем самым молчаливо исключает другое. Ведь мог же он, говоря, специально назвать и дев, или сказать о «женщинах» вообще.

22. Сторонники этого мнения должны поразмыслить о значении самого слова. Что означает «жена» с первых же строк Священных Писаний? Уже там они обнаружат, что это обозначение пола, а не его состояния. Ведь Еву, еще не знавшую мужа, Бог называет «женою» и «женщиною»: «женщина» обозначает пол в целом, «жена» — особое его состояние. Стало быть, Ева, тогда еще не замужняя, именуется «женою» и, значит, это наименование есть общее и для девы. Неудивительно, если апостол, водимый тем же Духом, что и все Божественное Писание, а равно и Книга Бытия, пользуется тем же словом «жена», которое, по примеру незамужней Евы, прилагает и к деве. И остальное лишь согласуется с этим. Ведь тем самым, что апостол не назвал дев,— как и в другом месте, где учит о браке,— он достаточно показывает, что речь идет о всякой жене и обо всем поле, и не делает различия между женой и девой, ибо последнюю вообще не называет ¹⁷. А ведь в другом месте он не забывает указать различие,— там, разумеется, где оно требуется (а различает, обозначая то и другое состояние особыми словами) ¹⁸; и если не делает различия и не называет того и другого состояния, значит, не желает в этом случае усматривать никакого различия. Что еще? В греческом языке, на котором писал апостол, принято говорить скорее «жена», нежели «женщина», то есть γυνή, а не θήλεια. Следовательно, если это слово часто используется для наименования пола и в переводе означает «женщина», то он, говоря γυνή, имел в виду пол. А этот пол включает и деву. Но и само речение ясно. Сказано: Всякая жена, молящаяся и пророчествующая (\ Кор. 11,5). Что означает «всякая жена», как не жена любого звания и состояния? Никого из женщин он не исключает, говоря «всякая», равно как никто из мужчин не освобождается от непокрытия своей головы, ибо сказано также: всякий муж (4). Следовательно, как и в мужском поле, обозначаемом словом «муж», воспрещается покрываться даже холостым, так же и в женском поле, именуемом словом «жена», предписывается покрываться и деве. В том и другом поле младший возраст равно следует дисциплине старшего, и если бы не носили покрывала девы женского пола, то покрывались бы девственники мужского пола, которые прямо не упомянуты. Если «женщина» и «дева» означает разное, то различались бы также «муж» и «холостяк». Без сомнения, из-за ангелов,— говорит апостол,— следует покрываться (10), ибо ангелы из-за дочерей человеческих отпали от Бога. Кто же будет утверждать, что одни только «жены», то есть уже замужние и лишенные девства, разжигают похоть, и отрицать, что и девы блистают красотой и находят почитателей? Напротив, посмотрим,— не одни ли девы вызывают вожделение, ибо Писание говорит о дочерях человеческих (Быт. 6,2; 4), тогда как оно могло назвать жен человеческих, или, безразлично,

– 302 –

женщин. Говоря: И брали себе в жены (там же),— оно указывает, что берутся в жены те, которые ими не были. Тех же, которые были замужем, он назвал иначе. А свободными от супружества бывают как вследствие вдовства, так и девства. Наименовав пол в целом «дочерьми», Писание в родовое понятие включает и виды.

Равным образом, когда апостол говорит, что сама природа, наделившая жен волосами вместо покрова и украшения, учит (ср 1 Кор. 11,14-15), чтобы женщины употребляли покрывало, неужели он не предписывает и девам такое же одеяние и такое же украшение головы? Если жене позорно быть обритою (6), то и деве. Следовательно, от тех, чьи головы имеют одинаковые свойства, требуется и одинаковый внешний вид головы; то же самое относится и к тем девам, которых защищает их отроческий возраст,— ибо с самого начала речь идет о «женщине» вообще. Так, наконец, поступает Израиль. А если бы он и не соблюдал этого, то наш закон — более широкий и полный — сделал такое добавление. Следовательно, накидывающий покрывало и на дев оправдывается. Только возраст, не знающий еще своего пола, пользуется преимуществом простоты. Ибо когда познание коснулось Евы и Адама, они тотчас же прикрыли то, что познали.

Несомненно, что те, для кого отрочество уже прошло, должны исполнять обязанности природные и нравственные, налагаемые возрастом. Ибо и по телосложению, и по обязанностям они причисляются уже к женам. Та, которую можно окутать свадебным покрывалом, с тех пор уже не дева, ибо возраст обручил ее мужу, то есть времени. Но иная посвятила себя Богу. Она уже и прическу после этого изменяет, и во всем внешнем виде уподобляется женам. Да сохранит же она всю серьезность и все целомудрие девы. Что она ради Бога утаила, то пусть совершенно скроет. Важно для нас, чтобы содеянное благодатью Божьей мы вверяли знанию единого Бога. Да не будем вознаграждены от людей тем. что уповаем получить только от Бога. Для чего ты обнажаешь перед Богом то, что перед людьми закрываешь? Или на площади ты будешь стыдливее, чем в церкви? Если есть благодать Божья и ты принял, что хвалишься,— говорит апостол,— как будто ты не принял? (1 Кор. 4,7). Для чего осуждаешь других, выставляя себя напоказ? Или своим прославлением ты побуждаешь других к добру? Но ведь и сама ты, если хвалишься, рискуешь потерять все, и других подвергаешь той же опасности. Легко исторгается то, что принимается под действием тщеславия. Носи покрывало, дева, если ты дева, ибо иначе ты должна стыдиться. Если ты дева, не желай сносить на себе многочисленные взоры. Пусть никто не дивится твоему виду, пусть никто не чувствует твоего обмана. Хорошо, если выдаешь себя за замужнюю, покрывая главу. Ты нисколько не кажешься лгущей, ибо сочеталась со Христом, Ему вверила свою плоть. Поступай сообразно учению твоего Супруга.

Если чужим супругам Он повелевает покрывать голову, то тем

– 303 –

более — Своим. Но не вздумай нарушать повеление наставника. Многие приносят в жертву чужой привычке свое благоразумие и постоянство. Пусть они не понуждаются носить покрывало, однако добровольно покрывающих себя тем более не следует удерживать. Я допускаю, что те, кто не может отрицать, что они — девы, тешатся тщеславием в ущерб своей совести перед Богом. Но о тех, которые именуются обрученными, могу, в меру своего авторитета, твердо говорить и свидетельствовать, что они должны носить покрывало с того дня, как впервые затрепетали перед мужем,— при поцелуе или рукопожатии. Ибо у таких все подготовлено к обручению: и возраст — зрелостью, и плоть — годами, и дух — знанием, и стыдливость — опытом поцелуя, и надежда — ожиданием, и ум — волей. Достаточным примером является Ревекка, которая, как только показался жених, наложила покрывало, поняв, что она должна быть обручена ему ¹⁹.

23. И о соблюдении коленопреклонения при молитве возникает разногласие из-за тех немногих, которые в субботу воздерживаются от согбения своих колен. Так как это отступление упорно защищается в церквях, то да подаст Господь Свою благодать, чтобы они или оставили это обыкновение, или следовали своему мнению, не вводя в соблазн других. Мы же (как для нас установлено) в один лишь день Господня Воскресения должны воздерживаться не только от этого, но и от всякого рода беспокойства и обязанности, отлагая будничные дела, чтобы не дать места дьяволу. Так же поступаем и во время Пятидесятницы, которая отличается той же торжественностью настроения. Как бы то ни было, кто усомнится ежедневно преклониться перед Богом, по крайней мере, при первой молитве, которой встречаем день? В пост же и в бдении никакая молитва не может быть совершаема без коленопреклонения и прочих обрядов, выражающих смирение. Ибо мы не только молимся, но и просим о помиловании, и воздаем Господу Богу нашему. О временах молитвы ничего иного не предписано, кроме как молиться во всякое время и во всяком месте.

24. Но как же во всяком месте, когда нам воспрещается молиться прилюдно (ср. Матф. 6,5)? Во всяком месте,— говорит апостол (1 Тим. 2,8),— которое предоставит благоприятный случай или необходимость. Ибо не может быть сочтено нарушением заповеди совершенное апостолами, которые в темнице молились и воспевали Бога, и стражи это слышали, или Павлом, совершившим на корабле перед всеми Евхаристию ²⁰.

25. Что же касается времени молитвы, то не будет излишним внешнее соблюдение известных часов — тех, разумею, общеизвестных часов, которые обозначают промежутки дня: третий, шестой, девятый, которые и в Писании указаны как самые важные. Прежде всего, Дух Святой сошел на собравшихся учеников в час третий. Петр в тот день, когда усмотрел в некоем сосуде видение общения, в час шестой взошел на верх дома для молитвы.

– 304 –

Он же с Иоанном в час девятый восходил в церковь, когда возвратил здоровье паралитику ²¹ Хотя они действовали просто, без всякого намерения дать правило для исполнения. однако хорошо будет установить некое предварительное правило, которое упрочивает побуждение к молитве, и по временам, как некий закон, исторгает нас от будничных дел для выполнения этой обязанности. Это, как читаем, было соблюдаемо и Даниилом, сообразно, конечно, обычаям Израиля,— именно, чтобы мы молились ежедневно не менее трех раз ²², будучи должниками Трех — Отца, Сына и Святого Духа. Исключаются, понятно, обычные молитвы, которые без какого-либо увещания нам надлежит творить при наступлении дня и ночи. Но верующим подобает и пищу принимать, и омовение совершать не прежде, чем будет предпослана молитва. Ибо сначала освежение и питание духа, а не плоти, и прежде небесное, а не земное.

26. Брата, пришедшего в твой дом, не отпусти без молитвы (ты видел,— говорит,— брата, видел Господа твоего) ²³,— в особенности пришельца, который может оказаться ангелом ²⁴. Но и сам, принятый братьями, не предпочитай телесного освежения духовному. Ибо тотчас же будет судиться вера твоя. И как скажешь, согласно заповеданному: Мир дому сему (Матф. 10,12; Лук. 10,5), если находящимся в доме не воздаешь взаимного мира?

27. Более усердные в молении имеют обыкновение присоединять к молитвам «Аллилуйя» и псалмы таким образом, чтобы на их заключительные слова отвечали присутствующие. Бесспорно, прекрасным установлением является все то, что служит восхвалению и прославлению Бога, чтобы принести Богу совершенную молитву как наилучшую жертву.

28. Это и есть та духовная жертва, которая упразднила прежние жертвоприношения. Что Мне, — сказано, — множество жертв ваших? Исполнен всесожжении овечьих, и тука агнцев; и крови волов и козлов не желаю. Ибо кто требовал этого из рук ваших (Ис. 1,11- 12)? Значит тому, чего Бог желал бы, научит Евангелие. Настанет час, — сказано,— когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине (Иоан. 4,23). Ибо Бог Дух есть (2 Кор. 3:17), и, следовательно, Он ищет подобных поклонников. Мы — истинные поклонники и истинные жрецы, которые, молясь духом, в духе приносим молитву Богу, как подобающую и приятную Ему жертву, которую Он, конечно, искал и которую для Себя предвидел Эту жертву, от всего сердца посвященную, верой упитанную, истиной очищенную, невинностью сохраненную, непорочностью чистую, любовью увенчанную, со множеством добрых дел, псалмами и гимнами, мы должны возносить на алтарь Божий, и все нам будет даровано от Бога.

– 305 –

Он же с Иоанном в час (девятый восходил в церковь, когда возвратил здоровье паралитику ²¹ Хотя они действовали просто, без всякого намерения дать правило для исполения, однако хорошо будет установить некое предварительное правило, которое упрочивает побуждение к молитве, и по временам, как некий закон, исторгает нас от будничных дел для выполнения этой обязанности. Это, как читаем, было соблюдаемо и Даниилом, сообразно, конечно, обычаям Израиля,— именно, чтобы мы молились ежедневно не менее трех раз²², будучи должниками Трех — Отца, Сына и Святого Духа. Исключаются, понятно, обычные молитвы, которые без какого-либо увещания нам надлежит творить при наступлении дня и ночи. Но верующим подобает и пищу принимать, и омовение совершать не прежде, чем будет предпослана молитва. Ибо сначала освежение и питание духа, а не плоти, и прежде небесное, а не земное.

27. Более усердные в молении имеют обыкновение присоединять к молитвам «Аллилуйя» и псалмы таким образом, чтобы на их заключительные слова отвечали присутствующие. Бесспорно, прекрасным установлением является все то, что служит восхвалению и прославлению Бога, чтобы принести Ему совершенную молитву как наилучшую жертву.

28. Это и есть та духовная жертва, которая упразднила прежние жертвоприношения. Что Мне,— сказано, — множество жертв ваших? Исполнен всесожжении овечьих, и тука агнцев; и крови волов и козлов не желаю. Ибо кто требовал этого из рук ваших (Ис. 1,11-12) Значит тому, чего Бог желал бы, научит Евангелие. Настанет час, — сказано,— когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине (Иоан. 4,23). Ибо Бог Дух есть (2 Кор. 3, 17), и, следовательно, Он ищет подобных поклонников. Мы — истинные поклонники и истинные жрецы, которые, молясь духом, в духе приносим молитву Богу, как подобающую и приятную Ему жертву, которую Он, конечно, искал и которую для Себя предвидел Эту жертву, от всего сердца посвященную, верой упитанную, истиной очищенную, невинностью сохраненную, непорочностью чистую, любовью увенчанную, со множеством добрых дел, псалмами и гимнами, мы должны возносить на алтарь Божий, и все нам будет даровано от Бога.

29. Ибо что отвергнет в молитве, исходящей от духа и истины, Бог, Который требует такой молитвы? Мы читаем, слышим и узнаем множество свидетельств ее действенности. Хотя ветхозаветная молитва избавляла и от огня, и от зверей, и от голода, она, однако, получила свой вид не от Христа Насколько же действеннее молитва христиан! Она не призывает ангела, низводящего росу среди пламени, не заграждает уста львов, не приносит голодным деревенской еды, не устраняет чувство страдания ниспосланной благодатью, но научает терпению страждущих, терпящих, скорбящих, умножает благодать добродетелью, дабы вера знала, что она получает от Бога, разумея и то, что она претерпевает во Имя Божье. Молитва некогда испрашивала наказания, обращала в бегство полки врагов, удерживала благодатный дождь. Ныне же молитва праведная отвращает всякий гнев Божий, печется о врагах и молится за гонителей. Удивительно ли, что она в силах источать воды небесные, если могла и огонь низвести? Одна только молитва оборяет Бога. Но Христос желал, чтобы она не творила никакого зла. Он сообщил ей всю силу производить добро. Поэтому молитва не знает ничего другого, как призывать души усопших даже с пути смерти, слабых — восстанавливать, больных — исцелять, одержимых — очищать, запоры темницы — отверзать, узы невинных — разрывать. Она же искупает грехи, отстраняет искушения, прекращает гонения, утешает малодушных, услаждает великодушных, путеводит странствующих, утишает волны, обессиливает разбойников, питает нищих, руководит богатыми, поднимает павших, поддерживает падающих и укрепляет стоящих. Молитва — оплот веры, наш щит и меч против подстерегающего повсюду врага.

Итак, да не ходим никогда безоружными. Днем будем помнить о бдении, а ночью о бодрствовании. С оружием веры да сохраним знамя нашего Водителя, будем в молитвах ожидать трубы ангельской! Ибо молятся и все ангелы, молится все творение, молятся домашние и дикие животные, и преклоняют колени, и, выходя из своих стойл и логовищ, не напрасно взирают на небо, подавая по-своему голос. Да и птицы, поднявшись утром, устремляются к небу, распростирают вместо рук крылья, наподобие креста, и восклицают нечто, что кажется молитвою. Но к чему еще говорить об обязанности молиться? Молился и Сам Господь, с Которым да пребудет Слава и Сила во веки веков.

– 306 –

¹ См. Исх. 3,1 сл.; 14.
² См. Лук, 12,16-20.
³ См. Быт. 22,1 сл.; Матф. 10.36-37.
⁴ См. Матф. 4,7; 10.
⁵ См. Матф. 5,24.
⁶ См. Матф. 5,21-22.
⁷ См. Ис. 1,15.
⁸ См. 2 Тим. 4,13.
⁹ См. Дан. 3,19 сл.
¹⁰ «Пастырь» Гермы — христианское сочинение аскетико-исповедального характера (видимо, сер. II века); в эпоху Тертуллиана пользовалось большим авторитетом. Цит. в: Past. Herm. II Intr. (в рус. пер.: Ранние Отцы Церкви. Брюссель, 1988, с. 185).

– 420 –

¹¹ См. Лук. 18,10-14.
¹² Пифия — прорицательница в храме Аполлона в Дельфах. Ср. Геродот I 47: «Пифия изрекла... стихами в шестистопном размере:
Числю морские песчинки и ведаю моря просторы, Внятен глухого язык и слышны мне речи немого...» (перев. Г. А. Стратановского).
¹³ См. Матф. 6,16—18.
¹⁴ Static — «стояние на часах», «бодрствование», «бдение», а в раннехристианской лексике — «пост». Сравнение поста с военной службой было достаточно распространенным. Ср., напр., Амвросий. Проповеди XXI 1-2: «Ведь наши посты (jejunia) для нас — это укрепления (castra). которые защищают нас от нападок дьявольских. Посты потому и называются stationes, что мы, бодрствуя (stantes) и пребывая в них, отражаем вражеские козни... Пост для христианина — словно стена, недоступная дьяволу, неодолимая для врага» (PL 17, 644).
¹⁵ См. 1 Петр. 3,3; 1 Тим. 2,9.
¹⁶ Этому вопросу Тертуллиан посвятил специальный трактат «О девичьих покрывалах».
¹⁷ См. 1 Кор. 7,1 сл.; 11,1 сл.
¹⁸ См. 1 Кор. 7,36-39.
¹⁹ При первой встрече с Исааком (см. Быт. 24,64-65).
²⁰ См. Деян. 16,25; 27,35.
²¹ См. Деян. 2,15; 3,1-7; 10,9 сл. Часы третий, шестой и девятый соответствуют 9, 12 и 15 часам. Символическое значение этих часов заключено еще в том, что с ними соединяется воспоминание о распятии и смерти Христа.
²² См. Дан. 6,10.
²³ Видимо, ветхозаветная логия, довольно часто цитируемая — напр., Климент Александрийский. Строматы I 19,94; II 15,71 (Resch. Nachtrage 29 № 65).
²⁴ См. Евр. 13,1-2.

– 421 –

Издание:

Тертуллиан. О молитве // Его же. Избранные сочинения. М., 1994, с. 294-306.

Текст в данном оформлении из Библиотеки христианской психологии и антропологии.

Последнее обновление файла: 01.07.2021.

ЦЕНТР
ХРИСТИАНСКОЙ
ПСИХОЛОГИИ И
АНТРОПОЛОГИИ
Санкт-Петербург

Тертуллиан

О молитве

Комментарии

ЦЕНТРХРИСТИАНСКОЙ ПСИХОЛОГИИ И АНТРОПОЛОГИИ Санкт-Петербург

Тертуллиан

О молитве

Комментарии

ЦЕНТР
ХРИСТИАНСКОЙ
ПСИХОЛОГИИ И
АНТРОПОЛОГИИ
Санкт-Петербург