Поиск по сайту

 

Одним из самых значительных представителей исихастской философии является прп. Каллист Ангеликуд, до настоящего времени практически неизвестный широкому кругу исследователей. Этого византийского богослова XIV в. можно считать вторым по значимости после Паламы, несмотря на то что он в течение продолжительного времени находился в тени. Молодость и годы духовного становления Ангеликуда пришлись на время напряженных “паламитских споров”, завершившихся официальным признанием исихазма на соборе 1351 г. Однако его литературное “акмэ” приходится на 60–70-е гг., т.е. на время упадка, политических поражений и снижения интереса к культуре и богословию. Мы знаем, что Ангеликуд был par excellence мистиком-исихастом и тонким экзегетом Священного Писания^*. Его авторская деятельность как “философа” исихазма была сориентирована на темы, касающиеся духовной жизни, особенно ее сокровенной сути – восхождения человека к Богу.

Современный патролог А.Г. Дунаев определяет значимость Ангеликуда так: “Трактат св. Каллиста Ангеликуда “О духовной брани и о согласном с ней священном безмолвии” вместе с другим его произведением, о котором речь шла выше, – “Главы обдуманные и весьма высокие о божественном единении и созерцательной жизни”, открывает перед читателем фигуру второго поколения паламитов, почти что равную по глубине богословских рассуждений и духовноаскетического опыта самому св. Григорию Фессалоникийскому, но остававшуюся в тени из-за географической удаленности монастыря, в котором подвизался св. Каллист (от столицы, Константинополя, от Фессалоник и Святой горы Афон. – Д.П.), и путанице его имени в рукописной традиции” ¹. Присовокупи сюда также трудности языка, отсутствие изданий основных текстов и плохое состояние некоторых рукописей, содержащих его творения.

Сочинения Ангеликуда можно рассматривать как завершение и наиболее полное выражение исихастского учения в том виде, в каком оно сложилось ко второй половине XIV в. После Каллиста в разоренной войнами и попавшей в вассальную зависимость от Оттоманской империи Византии² не было другого мистика и философа столь же высокого уровня. Изучение наследия Ангеликуда осложняют две проблемы.

Первая состоит в недостаточной изученности его эпохи и окружения. Многие имена, связанные с теми годами, стали известны только в XX в., когда многие сочинения поздних паламитов и антитомистов были опубликованы непосредственно с рукописей. Это и Феофан Никейский, и Иосиф Калофет, и другие богословы, создававшие, так сказать, фон Ангеликуда. Однако среди всех этих имен вряд ли можно найти имя того, кто бы каким бы то ни было образом полемизировал с Ангеликудом, хотя согласно текстам Ангеликуда такая полемика имела место. Скорее всего до XVII в. (до времени Никодима Святогорца) не было человека, который бы ссылался на тексты Ангеликуда или упоминал о его имени.

Второй, почти неразрешимой проблемой, является выяснение самих обстоятельств жизни Ангеликуда. Кроме двух юридических церковных документов, принадлежащих константинопольскому патриарху Филофею Коккину и изданных Миклосишем и Мюллером, мы не обнаружили ни одного исторического свидетельства об Ангеликуде и его монастыре. Трудно объяснить, почему такая личность как Ангеликуд не вызвала никакого интереса у современников или у тех людей, которые так или иначе были связаны с монастырем, где игуменом был Ангеликуд. Возможно, причиной послужила удаленность обители Ангеликуда от тогдашних духовноцерковных центров: Константинополя, Фессалоник, Афона.

Впервые творение Каллиста “Συλλογιστικων καί υψηλοτάτων κεφαλαίων τα σωζόμενα Περι θειας υνώσεως και βίον θεωρητικου” было издано в составе греческой “Филокалии”³, неоднократно переиздававшейся. Трактат показался издателям настолько возвышенным богословски и труднопонятным лексически, что они не решились поместить его среди прочих, частью новогреческих, парафраз, и издали сочинение в его существующем виде (т.е. на древнегреческом)⁴. К сожалению, творение Катафигиота сохранилось не полностью (из приблизительно ста глав сохранились 92). А.Г. Дунаев писал: “Возможно, полный текст еще будет обнаружен в массиве пока не изданных греческих текстов поздневизантийского периода”⁵. И он не ошибся в своих ожиданиях. Трактат был обретен в кодексе афонского монастыря Ивирон. Автограф Каллистa (219 Глав, отождествляемых с “Исихастским Обучением”) был найден О.А. Родионовым в сod. Barberini (B).

Трактат “О божественном единении”, как и все “Добротолюбие”, был переведен на славянский язык старцем Паисием Величковским⁶. Первый русский перевод творения появился лишь в 1898 г. Он опубликован H.A. Леонтьевым⁷ вместе с “Подвижническим словом” св. Иоанна Карпафийского.

Тексты Ангеликуда были распространены среди афонского монашества, о чем свидетельствует включение в “Филокалию” прп. Никодима Святогорца весомой части “Исихастского Обучения” (см. ниже). В предисловии к “Филокалии” Ангеликуду (sur la masque Каллиста Катафигиота) как автору трактата “О божественном единении”⁸ дается блистательная оценка: “Насколько же свидетельствуют настоящие его главизны, муж был поистине во внешней и внутренней философии образованнейший; ибо настолько сей блаженный восклонялся к премирной сокровенности Троической сверхсущности с соработничеством благодати, и так возносился к боговидению и непосредственному единению и умному молчанию и сверхнепознаваемому неведению, совершенно от всего отрешаясь, через изобилие чистоты, что являлся поистине как бы ангелом и богом по благодати на земле”⁹. Тем не менее, несмотря на столь высокий авторитет в монашеских кругах, Каллист оставался, как мы уже упомянули, почти неизвестным для исследователей.

Честь открытия Ангеликуда в наше время принадлежит кардиналу Джованни Меркати¹⁰. Хотя в своей краткой статье он лишь указал на единое авторство текстов, известных под именем Каллиста Катафигиота, Меленикиота и Ангеликуда, и обозначил основные темы его сочинений, его заслуга как первооткрывателя остается несомненной.

Следующее исследование, посвященное Ангеликуду, появилось только через полвека: профессор Афинского универститета Стилиан Пападопулос, занимавшийся изучением истории томистской полемики в Византии XIV в. не мог обойти вниманием трактат Каллиста “Против Фомы Аквината”. Он подготовил издание этого сочинения¹¹, дополнив его обстоятельными примечаниями, обращался к анализу трактата и в других статьях, посвященных вопросам томистской полемики¹². К сожалению, ученый в своем исследовании ограничился лишь антитомистской частью трудов Каллиста, которая не занимает первенствующего положения в наследии богослова.

Ст. Пападопулос посвятил “Исихастскому утешению” (об “Исихастском Обучении” он ничего не знал) лишь краткий обзор во вступительной статье к своему изданию, причем ему были известны только две рукописи, содержащие это произведение.

Единственным крупным исследователем творчества Ангеликуда в настоящее время является доктор богословия архим. Симеон Кутсас¹³. Воодушевленный Ст. Пападопулосом, он заинтересовался наследием Ангеликуда и задался целью изучить исихастское богословие Каллиста, а главное – издать его монументальный труд “Исихастское Утешение”. Однако он смог опубликовать по рукописи Vat. gr. 736 (cod. V) только три слова (5, 16, 23) из 30-ти имеющихся¹⁴.

С. Кутсас полагал, что именно в этих словах наиболее ярко выразилась богословская доктрина Каллиста, однако при знакомстве со всем корпусом “Утешения” такое утверждение начинает казаться легковесным. Правда и на основе этого материала – опубликованных Кутсасом словах Ангеликуда – очевидно, что их автор глубоко проник в опыт исихаста-созерцателя. Он рассказывает о способах практической аскезы, отмечает важность внутреннего безмолвия, восхваляет умную и сердечную молитву, называет ощутимое причастие Святого Духа фундаментальной целью аскетической жизни.

В последние годы фигура Ангеликуда вызвала интерес такого крупного исследователя эпохи паламитских споров, как А. Риго¹⁵, который ныне взял на себя руководство подготовкой критического издания “Исихастского Утешения”. Не затрагивая богословских взглядов Каллиста, Риго высказал интересную гипотезу, объясняющую существование различных имен Каллиста, которая заслуживает пристального изучения.

Из отечественных исследователей необходимо указать труд А.Г. Дунаева, составившего предисловие и обстоятельные комментарии к своей редакции перевода “Глав о божественном единении”¹⁶, статьи Ю.П. Зяблицева¹⁷ и Д.И. Макарова¹⁸, отметившие в богословии Каллиста параллели с античной философией. Однако, несмотря на важность этих исследований, никто из указанных авторов вплотную не работал с рукописями Ангеликуда. Все они опирались лишь на изданные тексты, составляющие не более трети его наследия.

Как видно из сказанного, ситуация с изучением текстов Ангеликуда достаточно парадоксальна. С одной стороны, исследователи, начиная с прп. Никодима Святогорца и до наших дней, единогласно признавали Каллиста великим богословом, сопоставимым со св. Григорием Паламой. С другой, – историография по его наследию не выходит за рамки краткой статьи или вступления к изданию (либо переводу). При этом бóльшая часть исследований посвящена биографии Каллиста или текстологическим проблемам. Ни один из исследователей не предложил гипотезы относительно хронологии его сочинений. Лишь труды С. Кутсаса ставят целью описание богословских взглядов Ангеликуда.

Первый вопрос, который возникает при изучении трудов прп. Каллиста, касается большого числа имен, под которыми он известен: “Ангеликуд”, “Антиликуд”, “Тиликуд”, “Ликуд”, “Меленикиот”, “Катафигиот”, “Каллист патриарх”. Эти имена появляются и в рукописях, в которых сохранились его писания, и в иных текстах, которые ссылаются на личность Каллиста лишь от случая к случаю. Тем не менее неопределенность и путаница имен этого “многоименного мистика” очень важна историографически. В течение того же периода (вторая пол. XIV в.), а также до и после этого периода, существовали и другие авторы, носившие имя Каллист. Таковыми были, например, вселенские патриархи Каллист I и Каллист II (Ксанфопул), духовные тенденции которых были если не сходными, то приближающимися к интересующему нас автору. Вероятно, именно по этой причине сочинения Ангеликуда были включены в том “Филокалии”, содержащей творения Каллиста и Игнатия Ксанфопулов.

Каллист I (1350–1354 гг.; 1355 – октябрь 1363 г.)¹⁹ был учеником исихаста Григория из Кукулы (Синаита)²⁰ и составителем его жития. В 1346 г., после смерти учителя, он отправился на Афон. До 1350 г. Каллист жил на Святой Горе в монастыре Ивирон. Именно в этом монастыре сохранился единственный кодекс полемического трактата Ангеликуда “Против Фомы Аквината” (Codex Iviron 337, 'Αγίον 'Ορους 4457 ²¹).

Император Иоанн Кантакузин вызвал Каллиста I на вселенскую патриаршую кафедру, увидев в нем сторонника Григория Паламы и противника Варлаама и Акиндина. Позднее Каллист попал в немилость к императору за то, что отказался короновать его сына Матфия²². Место Каллиста занял Филофей Коккин. Умер Каллист I в 1363 г.²³.

Один из текстов, которые в “Филокалии” надписаны именем Каллиста Тиликуда (в слав. версии – “Рай”), приписывают Патриарху Каллисту согласно подписанию “Святейшего и приснопамятного Каллиста Патриарха…”, хотя уже известно, что принадлежит он Каллисту Ангеликуду.

Другой Каллист, чьи сочинения проникнуты идеями, близкими к корпусу Ангеликуда, был монахом в обители Ксанфопулы в Константинополе. Там же подвизался и Игнатий, его брат и соавтор, написавший вместе с ним достаточно объемное сочинение, которое частью является компилятивным и составлено на основе трактатов Каллиста Ангеликуда, но при этом является бесценным сжатым изложением всей сути “Филокалии”. В тексте “Наставления безмолвствующим” (сотнице, изданной в “Филокалии” под именем Каллиста и Игнатия Ксанфопулов) есть прямые заимствования из 22-го слова “Исихастского Утешения” Каллиста Ангеликуда²⁴.

Каллист Ксанфопул часть своей жизни провел на Афоне, затем в 1397 г. стал Константинопольским Патриархом, но скончался, пробыв на кафедре всего три месяца²⁵. Кроме двух Каллистов-патриархов, нам известно имя еще одного Каллиста – Музалона Лавриота. Музалон был иеромонахом Великой Лавры св. Афанасия и вместе с иеромонахом кир-Каллистом из афонского скита Магулы²⁶ (будущим патриархом Каллистом I) подписался под “Святогорским Томосом”²⁷ (скит Магула, 1340 г.)²⁸.

Показательна ситуация, сложившаяся вокруг трактата “О божественном единении”. Известно лишь имя его автора: “Каллист Катафигиот”. В рукописи Barberini 420 (Рим) содержится 219 глав Каллиста Ангеликуда (“Исихастское Обучение”), 50 из которых помещены в “Добротолюбии”²⁹ под именем Каллиста патриарха (Каллиста II) в серии 83 глав, а 89 других – под именем Каллиста Катафигиота в числе 92 глав³⁰. Наконец, часть глав Каллиста Катафигиота содержится в рукописи Vat. gr. 736 (Рим, Ватикан), целиком посвященной Каллисту Ангеликуду³¹. Включенный в “Филокалию”, текст “О безмолвнической жизни” Каллиста Тиликуда также принадлежит Каллисту Ангеликуду³². Таким образом, “творения прп. Каллиста Ангеликуда были включены в разрозненном и отрывочном виде в “Филокалию” под именами сразу трех авторов (Каллистап атриарха, Каллиста Тиликуда и Каллиста Катафигиота)³³.

Итак, в рукописях к имени Каллиста добавляются три имени (cognomina): “Ангеликуд” (разночтения “Антиликуд”, “Тиликуд”, “Ликуд” можно признать результатом ошибок переписчиков и плохого прочтения рукописей), Катафигиот и Меленикиот.

Имя, а точнее эпоним Ангеликуд, которым подписаны большинство сочинений Каллиста, по предположению Симеона Кутсаса³⁴, не было родовым прозвищем, которое у византийцев служило аналогом современной “фамилии” (например, “Палама”, “Калофет”, “Григора”), а было дано ему по названию монастыря, где он принял постриг или жил, либо от местности, на которой стоял монастырь Каллиста. Исследователь не развил эту гипотезу, и мы также не располагаем данными, чтобы подтвердить либо опровергнуть ее.

Имя Меленикиот представляется наиболее прозрачным. Оно указывает на македонский город к северу от Серрской области, носивший название “Меленкон” или “Меленикон” (Μελένικον)³⁵. Эта крепость упоминается в сочинениях византийских историков начиная с XIII в.³⁶. В XIV в. его название встречается в сочинениях императора Иоанна VI Кантакузина³⁷ и Ефрема Поэта³⁸. Во времена франкократии в Меленикон переселилось много славян.

В окрестностях Меленикона, рядом с часовней св. Николая Мирликийского, Каллист основал небольшую “пустошь”³⁹, где и провел большую часть жизни. В Сигиллионе Филофея Коккина упоминаются земли, принадлежавшие монастырю, что более точно указывает на область к востоку от Меленикона⁴⁰.

Третье имя – Катафигиот – восходит к слову καταφυγή, что означает “прибежище”. Такая этимология предлагается уже в предисловии к “Филокалии”. По мнению Ст. Пападопулоса, оно было связано с церковью Богородицы; в дальнейшем эта гипотеза была поддержана и А. Грюмелем⁴¹. При описании рукописей афонского Русского Св. Пантелеимонова монастыря⁴² нами были просмотрены две рукописи под именем некоего Макария Катафигиота⁴³, причем в одной из них Макарий был назван учеником Каллиста (без прибавления cognomen). Впоследствии О.А. Родионов, производя коллацию рукописи Cod. Barberini gr. 420, обнаружил в “219 Главах” (“Исихастском Обучении”) инкорпорированное послание Ангеликуда своему ученику – “блаженному Макарию”. Таким образом, гипотеза, трактующая прозвище “Катафигиот” как “насельник обители Катафиги”, получила некоторое подтверждение.

Относительно локализации данной обители возможны три гипотезы.

Первое предположение было высказано тем же Грюмелем, который предлагал отождествить Каллиста Катафигиота с Каллистом из монастыря Богородицы Прибежища (“Катафиги”) в Константинопольской епархии Навпакта и с Каллистом, память которого приходится на 22 ноября⁴⁴. Действительно, некоторые косвенные данные позволяют предположить, что молодость Каллиста прошла в Константинополе.

Второй момент. На Святой горе Афон также имеется скит Катафиги, и местное предание соединяет имя Каллиста с этой обителью. В пользу этой гипотезы говорит тот факт, что рукописи Каллиста распространялись по Святой горе (монастыри Ивирон, Каракал) и дошли до нас в афонских списках. Кроме того, нам известен “Канон Иисусу” Макария Катафигиота, обе рукописи которого написаны в XVIII в. афонским монахом Иаковом Неаскитиотом.

В последнее время появилась еще одна гипотеза, объединяющая имена “Меленикиот” и “Катафигиот”. По предположению А. Риго, основанные Каллистом в Мелениконе церковь и монастырь были посвящены “Богородице-прибежищу”. К сожалению, единственным доказательством этой гипотезы является упоминание в неизданных актах афонского монастыря Ватопед некой обители Катафиги (которая в 1376–1377 гг. вела длительную тяжбу с метохионом Ватопеда), мелениконским монастырем Богородицы Спелайотиссы⁴⁵. Иных оснований для отождествления этой обители с монастырем Каллиста нет, и одна деталь, приводимая А. Риго, заставляет нас усомниться в этой гипотезе. В обсуждаемой тяжбе о мельнице фигурируют поддельные документы, написанные монахом Катафиги от лица митрополита Кирилла. Однако в эти годы монастырь Каллиста был ставропигиальным, т.е. подчинялся непосредственно патриарху, поэтому имущественный конфликт (тем более с крупным монастырем Афона) должен был бы решаться на уровне патриархата, а не местных властей.

Как видим, источники данных о жизни прп. Калиста крайне скудны. По сути, они сводятся к двум документам⁴⁶ патриарха Константинопольского Филофея Коккина. Один из этих документов носит название “Соглашение” (σιυίλλιον)⁴⁷, а другой – “Наставление” (ενταλμα)⁴⁸. Первый из них имеет дату публикации (май 1371 г.) и переводит “пустошь”, где подвизался Каллист в окрестностях упомянутого нами македонского города Меленикон, в ранг “патриаршего” монастыря, закрепляя за ним владения, до этого принадлежавшие общине de facto. Документ гарантировал братству полную автономию от местных церковных и светских властей и подчинение непосредственно патриаршей власти.

“Наставление” не датировано, однако по его тексту можно предположить, что оно написано ранее “Соглашения”, что и было отмечено и С. Куцасом⁴⁹. Действительно, в документе речь идет об “обретающихся с ним монахах, им постриженных и ему подчиняющихся”. Но подобное выражение никак не применимо к ставропигиальному монастырю. Документ был cоставлен, дабы подтвердить статус Каллиста как духовника братии и урегулировать противоречия в общине. Terminus post quem для “Наставления” – 1364 г., когда Филофей Коккин был избран патриархом.

Оба документа были изданы Э. Миклосишем и Й. Мюллером в 1860 г.⁵⁰. К сожалению, других свидетельств о жизни Каллиста пока не обнаружено (sic!), и нам не известно факты появления его имени в каких-либо источниках того времени. Что касается последующей эпохи, единственное упоминание его имени мы находим в “Филокалии” и некоторых сочинениях Никодима Святогорца, не содержащих никаких биографических сведений⁵¹.

Итак, год рождения Каллиста Ангеликуда и все другие даты, вплоть до года смерти, установить крайне затруднительно и приходится отталкиваться от единственной известной даты (1371) и от некоторых косвенных свидетельств. Важнейшим из них является само прозвище “Катафигиот”. Если оно действительно связано с обителью Катафиги (“Богородицы-Прибежища), одним из крупных монастырей Константинополя, то мы вправе сделать вывод о пребывании Каллиста в Константинополе и его возможном знатном происхождении. Впрочем, даже если верна вторая, “афонская” гипотеза, мы вправе предполагать, что богослов получил образование в столице. Об этом свидетельствует и язык его сочинений, и несомненное, пусть и “опосредованное”, знакомство с философией Платона и неоплатоников, выходившей за пределы ἐγκύκλιος παίδευσις – общеобразовательной программы.

Не вызывает сомнений, что Каллист какое-то время жил на Святой горе. Это подтверждает и местное предание, связывающее имя Катафигиот со скитом Катафиги, а также широкое распространение рукописей Ангеликуда в афонских монастырях, и его знакомство с будущим патриархом Филофеем Коккиным. Далее, весьма показательными являются упоминания о свт. Григории Паламе. В 7-м Слове “Исихастского Утешения” Каллист восхваляет Григория как одного из Отцов Церкви и подробно пишет о его борьбе с Варлаамом Калабрийским и Акиндином⁵². Очевидно, в конце 30-х гг. XIV в., когда разворачивалась эта полемика, Каллист был в достаточно зрелом возрасте, чтобы внимательно следить за событиями. Следовательно, можно утверждать, что он родился не позднее 1320 г.⁵³

Обращает на себя внимание также следующий пассаж: “всесвятой Григорий, тот Фессалонийский архиепископ… который в детском возрасте был явлен как будущий божественный священнослужитель от Бога, через Дух вводящего в таинства явного пророка”⁵⁴. Поскольку Палама стал монахом в возрасте 17-ти лет, выражение “в детском возрасте” (ἐν παιδὸς ἡλικίᾳ) следует относить к периоду до 1313 г., когда Палама еще жил в Константинополе. Вероятнее всего, здесь имеются в виду необычайные способности Григория Паламы к светским наукам, о которых пишет и его биограф – Филофей Коккин. Следовательно, мы вправе сделать вывод о знакомстве Каллиста (вероятно, на Афоне) с самим Григорием Паламой или людьми, хорошо его знавшими.

К вышеизложенным соображениям добавим еще одно. Ангеликуд относился к Паламе с великим уважением, называя его “…от природы оплот чистоты, истинное украшение монашествующих, мерило духовной мудрости, друг исихии и презрения к человеческому… и неложный учитель оных, прозрачнейший источник молитвы и из нее благодатных слез, сокровищница Духа”⁵⁵. Вместе с тем в своих богословских построениях он почти не пользовался его терминологей. В сочинениях Каллиста мы видим влияние Ареопагитик, прп. Симеона Нового Богослова или Макария Великого, но не паламитских текстов. Даже в цитируемом здесь 7-м Слове он обращается к фигуре Паламы не для аргументации своего толковании Царствия Небесного как силы и энергии Святого Духа, а лишь для того, чтобы нарисовать образ человека, который “поистине вошел в сей духовный рай”⁵⁶. Таким образом, мы вправе утверждать, что к началу исихастской полемики Каллист уже был сложившимся мыслителем, который полностью разделял взгляды Григория Паламы, но при этом не испытывал влияния его богословского языка, что служит предметом отдельного исследования.

До нас не дошло никаких документальных сведений о том, когда Каллист отправился в Меленикон (из Константинополя или с Афона, из Салоник). Но можно предполагать, что это произошло во время гражданской войны 1341–1347 гг. Мы уже отмечали восторженный тон, в котором Ангеликуд пишет о Паламе, и крайне резкое осуждение Варлаама и, особенно, Акиндина, которых он ставит в один ряд с такими ересиархами, как Арий, Македоний, Евномий и Савеллий. Этот текст был написан после смерти Паламы, т.е. после 1359 г., и столь эмоциональная оценка событий двадцатилетней давности говорит о сильнейшем впечатлении, которое эта полемика произвела на Каллиста. При этом Ангеликуд даже не упоминает имени Никифора Григоры, хотя именно тот был оппонентом свт. Паламы на решающем соборе 1351 г. и продолжал спорить с ним в 50-х гг.⁵⁷. Не касается Каллист и круга проблем, бывших предметом разбирательства на этом соборе. Очевидно, в это время он уже не имел возможности следить за событиями в Константинополе. В то же время смута 40-х гг., антиисихастские соборы и гонения на свт. Паламу, процессы 1344 г. по обвинению в ереси (справедливому и нет) афонских монахов могли быть убедительными причинами, побудившими богослова искать более тихое место для уединения.

Следовательно, мы вправе предположить, что Каллист какое-то время жил на Афоне. Об этом свидетельствует, как мы уже упоминули, и местное предание, связывающее имя Катафигиот со скитом Катафиги, и распространение рукописей Ангеликуда в афонских монастырях. В окрестностях Меленикона, рядом с часовней св. Николая Мирликийского, Каллист основал небольшую “пустошь”, где и провел вторую половину жизни. Тем более удивительным кажется его выступление в томистской полемике. Всю жизнь, избегая участия в богословских спорах, он тем не менее составил самый подробный трактат в опровержение философии Фомы Аквинского. Можно не сомневаться, что это произведение создано именно в “пустоши”, так как в названии рукописи автор именуется Меленикиотом.

Есть основания считать, что сочинение было написано “на заказ”. Во-первых, трактат “Против Фомы Аквината” написан достаточно строго, последовательно, с соблюдением правил логической аргументации, что совершенно не характерно для иных трудов Ангеликуда. Во-вторых, это единственный трактат, дошедший до нас в одной рукописи и одной редакции.

Мы также знаем, что Каллист не вел жизнь строгого затворника. По крайней мере в 60-х гг. он был в Фессалониках (или другом крупном городе), где мог услышать о чудесных исцелениях от мощей св. Григория Паламы⁵⁸. В 70-х гг. Каллист активно интересовался событиями в Фессалониках. Одно из слов “Исихастского Утешения” (сл. 30) представляет собою письмо, отправленное знакомому монаху из этого города, в котором обсуждаются дела местного прихода. До появления “Соглашения” (т.е. до 1371 г.) пустошь Меленикиота не была официально признана монастырем. Некоторые сведения о жизни общины Каллиста можно почерпнуть из двух документов патриарха Филофея Коккина⁵⁹.

Если принять датировку С. Кутсаса, согласно которой “Наставление” было написано между 1364 и 1371 гг., то приходится констатировать наличие серьезных разногласий в общине Каллиста в эти годы. По неизвестным нам причинам, о которых документ умалчивает, некоторые монахи братства Ангеликуда, которые были пострижены в схиму и рукоположены самим Каллистом, отказались причащаться из рук старца. Они нашли себе другого духовного наставника, жившего вне стен монастыря. Община разделилась на два лагеря. Одна часть монахов осталась верна Каллисту как духовнику, прочие переметнулись к другому человеку, который никоим образом не относился к обители. Не исключено, что причиной конфликта стала активная полемическая деятельность Каллиста в эти годы и его жесткая антитомистская позиция. Но возможно с Каллистом случилось то же, что ранее – с прп. Симеоном Новым Богословом⁶⁰: часть братии не смогла принять духовную экстатичность и мистический энтузиазм Ангеликуда.

Некоторый свет на природу данного конфликта проливают 1-е и 2-е слова “Исихастского Утешения”. Первое Слово, озаглавленное “Призывание (имени) Господа нашего Иисуса Христа и последующее упражнение в нем”⁶¹, составлено Ангеликудом как возражение некоему монаху, имени которого он не называет. Однако богослов замечает, что речь идет об известном монахе, живущем в киновии, и что он весьма образован. Доктрина оппонента Каллиста основывается на том, что безразлично молитвенно ли обращаться к Богу вообще или к Господу Иисусу Христу. Противясь такому грубому пониманию духовной молитвы, Каллист богословски обосновывает практику Иисусовой молитвы, т.е. постоянного призывания имени Иисуса Христа.

Следующее слово⁶² служит продолжением предыдущего. Судя по его первым строкам и общему содержанию, вполне вероятно, что этот монах ответил на первую речь Ангеликуда, противясь содержащимся в ней идеям. В своем ответе Каллист упоминает позицию оппонента и по памяти цитирует отрывки из недошедшего послания. Отметим, что при явной полемической направленности слова его стиль указывает на то, что Каллиста не следует считать инициатором спора. Скорее, он был вынужден оправдываться перед “более искусным” (и, весьма вероятно, более влиятельным) противником⁶³.

Итак, апология направлена оппоненту, “вопреки всякой справедливости обвиняющему [Каллиста] в нечестии на основании изложенного ранее”. Каллист стремится неопровержимо доказать, “что поистине следует мыслям богоносных пророков и апостолов, также святым отцам, а прежде них – Его (Христа) учению и духовному путеводству стезей истины, согласно которым он [прежде] выступил”⁶⁴. В тексте 2-го слова мы находим прямое указание на то, что именно этот образованный и влиятельный монах стал духовным наставником для недовольных братьев из общины Каллиста. “Если [рассуждающий о божественном] не познал должного из собственного опыта, не рассмотрел последовательно все, что этому предшествует, не отбросил безо всякой робости нечестивые и невежественные догадки… но [если при этом] предпочитает вещать (словно в том есть нужда)… на соблазн и преткновение – увы! – для многих (εἰς πρόσκομμα καὶ σκάνδαλον φεῦ τῶν πόλλων) – то [пусть он знает]: за каждого пострадавшего грозят тяжкие и ужасные кары. [Ведь] тому, кто воздвиг соблазн, лучше повесить на шею мельничный жернов и ввергнуть себя в морскую пучину”⁶⁵. Под “пострадавшими” очевидно подразумеваются “соблазненные” монахи.

Наконец Каллист обратился к Константинопольскому патриарху с просьбой урегулировать возникшие противоречия, вследствие чего и было опубликовано “Наставление”. Из столицы был выслан документ, в котором официально признавалось право Каллиста быть духовным наставником братии. Адресатом послания, вероятно, были не сами монахи, о которых говорится исключительно в третьем лице, а церковные власти Меленикона, которые могли создать Ангеликуду “препятствия для начальства над ними (братией) и для подчинения оных ему, так что он не может легко поступать так, как считает нужным”⁶⁶.

Очевидно, под сомнение было поставлено право Ангеликуда принимать исповедь монахов, ибо патриарх считает нужным подтвердить это право своим авторитетом: “Наша Умеренность убеждена, что он (Каллист) прекрасно будет исполнять все, что бы ни делал. Ибо он свяжет… то, что должно быть связано, и разрешит то, что должно быть разрешено, в чем заверяет Наша Умеренность”. При этом Коккин характеризует Каллиста как “человека… духовного, добродетельного и исихаста” (ανθρωπον... πνευματικòν και ενάρετον και ησυχαστήν)⁶⁷.

Уважительный тон документа свидетельствует о высоком авторитете Каллиста, а выражение “по духу сын Нашей Умеренности” позволяет предположить, что Филофей Коккин был знаком с ним лично (впрочем, уже сам факт подобного обращения со стороны Каллиста показывает, что он был уверен в благожелательном отношении патриарха).

Ввиду особой важности этого документа считаем целесообразным привести здесь его греческий текст по изданию Э. Миклосиша и Й. Мюллера⁶⁸ и наш перевод:

“Заверение кир-Каллисту,

дабы он принимал исповедь своих послушников

Весьма чтимый в монахах, по духу сын Нашей Умеренности кир-Каллист Ангеликуд сообщил нам, что обретающиеся с ним монахи, им постриженные и ему подчиняющиеся, имеют иного духовного отца, которому исповедуются и у которого получают отпущение в том, в чем исповедуются. Сие служит ему препятствием для начальства над ними и для их послушания ему, ибо он не имеет возможности свободно поступать так, как считает нужным и из-за этого он был вынужден искать у Нашей Умеренности помощи, согласия и снисхождения, дабы принимать их исповедь. Поэтому [Наша Умеренность] отсылает настоящее письмо, которым дозволяет и дает ему свободу принимать их исповедание и все их помыслы и быть им духовным отцом, раз они были им пострижены и несут у него послушание. При том Наша Умеренность совершенно уверена, что он будет прекрасно делать все, что бы ни делал: ибо он свяжет в них то, что должно быть связано, и в свою очередь разрешит то, что должно быть разрешено, что и подтверждает Наша Умеренность. И он владеет этим разрешенным и связанным, как сам способен рассудить, ибо человек он духовный, добродетельный и исихаст – потому Наша Умеренность и заверяет, что он будет делать это превосходно. Итак, по этой причине и отослано настоящее заверяющее письмо ради [его] защиты”.

Очевидно, этот “оппонент” Каллиста был достаточно влиятельным лицом, потому что “Наставление” не смогло полностью урегулировать конфликт, и вскоре Каллист обратился к патриарху с просьбой признать его “пустошь” ставропигиальным, т.е. самостоятельным монастырем. Такая обитель не подчиняласть власти местного епископа и оказывалась полностью в зависимости от Вселенского патриарха. В 1371 г. “пустошь” Каллиста “в соответствии с его волей и его просьбой”, как говорится в “Соглашении”, стала монастырем Константинопольского патриархата. Приведем полный перевод этого документа:

“В древности священными канонами было установлено [следующее]: позволять желающим возводить обители и храмы Господни в своих митрополиях и не подчинять их власти заседающих в них, но просить о том, чтобы пребывать под вселенским патриархом через совершенное в них по обычаю крестоположение (σταυρωπηγή). И [в этом случае дозволяется] не совершать поминовение имени митрополитов и проэдров [тех] городов на службах, проходящих в храмах и обителях.

И поскольку обычай сей древний и канонический, [мы дозволяем] и почтеннейшему в монахах кир Каллисту Ангеликуду, возлюбленному сыну нашей умеренности во Святом Духе, возвести от основания божественнейший и священный храм в землях Меленикона в собственной своей кафисме, а потом, по воле Божией, соделать его мужским монастырем. И, конечно, он не [будет] подчиняться святейшей митрополии Меленикона, но является патриаршим. [Он будет] совершать поминание вселенского патриарха, который в то время будет направлять кормило Церкви; и ежегодно полностью отдавать патриаршему экзарху⁶⁹ тех мест сбор, установленный канонами. Отсюда возникла необходимость выдать⁷⁰ письмо кир Каллисту и [всем] подвизающимся в том монастыре с тем, чтобы быть ему патриаршим постоянно в последующие времена.

Отсылая настоящее письмо-соглашение, Наша умеренность повелевает во Святом Духе, чтобы сей монастырь был и обретался патриаршим независимо, согласно просьбе и желанию почтеннейшего в монахах кир Каллиста. И чтобы не производилось никакого дознания со стороны тех, кто со временем будет председательствовать в святейшей митрополии Меленикона, и чтобы из ее клира никто не входил в него (монастырь) и не выдвигал каких бы то ни было требований, и не причинял ему ущерб, но лишь одно-единственное право есть у митрополита Меленикона в сей кафисме – быть поминаемым в стоящем там древнем храме всеблаженного во святых чудотворца Николая. Одно только это – и, конечно, ни митрополиту, ни кому-либо из клира [не дóлжно] входить в монастырь по сей причине поминания, и требовать [своих] прав, и продлевать в нем службы, и проводить там время, но принадлежит ему одно лишь это поминовение его [имени] в означенном древнем храме, ибо он находился в сей кафисме прежде и находится под [властью] митрополита Меленика, в то время как в означенном монастыре должно совершаться и воздаваться поминовение патриарха. А исправление духовных заблуждений пусть совершает экзарх, который будет в то время, и пусть исправляет [их] согласно канонам.

Поскольку сей почтеннейший в монахах кир Каллист [того] пожелал, Наша умеренность должна была описать в настоящем своем сигиллии и владения, которыми он обладает ради наблюдения, управления и промышления о живущих с ним монахах. Они суть таковы: виноградник, переданный монастырю Треацем, находящийся возле местечка, называемого Малеста, другой виноградник около Вицанклавы, который передал иперпир, еще один виноградник и пашня, находящиеся у местечка Коремисти, которые передал славный владыка Сербии Углеша. И попросил он (Каллист), чтобы было неотторгаемо и это, и другое, что будет передано монастырю, и сохранялось совершенно неотчуждаемо от него. Снисходя и к этой просьбе, наша умеренность вновь повелевает, чтобы означенный монастырь обладал этим безраздельно, самовластно и неотъемлемо навечно, и чтобы ни со стороны архиереев, облеченных церковной властью, и иереев, и клириков, ни со стороны исполняющих мирские и общественные [обязанности] никогда в будущем не приключилось никакого беспокойства или ущерба по поводу обладания и доли, и правления и собственности всего этого. А тот, кто будет докучать ему или отнимет что-либо из имущества, прав или преимуществ, которыми монастырь владеет или приобретет во владение в будущем (кто бы ни был сей дерзнувший: местный архиерей, или клирик, или правитель, или государственный чиновник), – пусть он знает: он будет подлежать у Нашей умеренности каре отлучения и будет судим как расхититель святынь, поскольку пытающийся отнять и похитить то, что полностью устремлено к Богу и освящено, подлежит наказанию для церковных расхитителей. И при этом он должен принимать и [считать] безукоризненным и нерушимым все, что ни пожелал бы совершить в нем (монастыре) тот почтеннейший в монахах кир Каллист, смотрящий на укрепление и улучшение его (монастыря) и духовный рост всех [насельников] в нем, и преуспеяние [их].

Составленное об этом настоящее письмо нашей умеренности отослано в означенный монастырь (Меленикиотский) ради [его] постоянной безопасности и защиты. В месяце мае девятого индиктиона 6879 г.”.

 

Как возможное объяснение стремлению Каллиста вывести свою обитель из подчинения митрополиту Меленикона мы можем допустить принадлежность последнего (и его окружения) к оппонентам исихазма или ангеликудовского энтузиазма.

В обители Ангеликуда на службах поминали патриарха Филофея, так как он считался епископом монастыря, хотя в часовне св. Николая Мирликийского⁷¹ (она была там еще до прихода Каллиста с учениками, как свидетельствует документ) поминалось имя митрополита Меленикона. В “Соглашении” Коккина об этом упоминается особо, так как часовня стояла вне монастыря, то есть на земле, принадлежащей митрополиту Меленикона. Однако пастырские службы внутри обители и все правление были полностью подчинены воле Каллиста.

Документ патриарха полностью исключает малейшее вмешательство в дела каллистовой обители извне. Кроме того, запрос Ангеликуда к Филофею относительно защиты собственности обители в документе удовлетворен. Во второй части документа дается полный список принадлежавших монастырю владений. Документ запрещает любой отъем земель, закрепляет их за монастырем навсегда, как и право обители получать от них необходимый для жизни братии доход. Он исключает также любое нарушение автономии братства извне: будьто от церковной власти, или от власти светской, политической. По “Соглашению” Ангеликуд имел право свободно распоряжаться имуществом монастыря, как уже имеющимся, так и тем, которое могло поступить в обитель позднее.

Когда в “Соглашении” Коккин перечисляет земли, принадлежащие монастырю Ангеликуда, он упоминает местность Коремисти, где находился виноградник и пахотный участок (ζευγηλατειον)⁷². Они были пожертвованы меленикиотской обители владыкой Серр Иоанном Углешей († 1371)⁷³, братом царя сербов Вукашине (1366–1371). Царь Стефан Урош (1355–1371) был в тот же год низвергнут и сербогреческое государство Стефана Душана (1331–1355) распалось. Вукашине вместе с братом Иоанном погиб от рук турок 26 сентября 1371 г. В 1378 г. отторгнутые Душаном за 18–20 лет до этого православные общины были возвращены потомками Углеши Константинопольскому патриарху. Таким образом, можно предположить, что дар Углеши Ангеликуду, как и само благополучие меленикиотской обители, – часть его церковной политики примирения с Константинопольским Патриархатом. Мы можем рассматривать этот факт как еще одно подтвреждение высокого авторитета Каллиста и его обители в эти годы.

С уверенностью можно предположить, что великий мистик закончил земную жизнь в 90-х гг. XIV в. Основанием для подобного предложения служит датировка, предложенная А.Ю. Виноградовым для единственного известного нам автографа Ангеликуда cod. Barberini. gr. 420 (Рим. Ватикан): ученый относит эту рукопись к концу XIV в.

В настоящее время известны следующие сочинения Каллиста Ангеликуда: “219 Глав” или “Исихастское Обучение”⁷⁴, “Исихастское Утешение”, “Против Фомы Аквината” [точнее, – “Каллиста Меленикиота против книги Фомы Латинянина, (направленной) против так называемых эллинов”], “Главы о Божественном единении”, “Антиретик филотомистам”, “Святейшего и приснопамятного Каллиста патриарха главы пропущенные: о том, что так называемый “Рай” есть [внутренний] образ человека”, “Об исихастской жизни” (“реплика” 22 слова “Исихастского Утешения”), и, наконец, недавно обнаруженное Кутсасом и исследованное О.А. Родионовым “Послание ученику Макарию (Катафигиоту)” (включенное в собрание “Исихастского Обучения”). К Spuria Ангеликуда можно отчасти отнести и знаменитый текст “Наставления исихастам”. Этот текст (сотница глав) был издан в “Филокалии” под именем свв. Каллиста и Игнатия Ксанфопулов. Он содержит прямые заимствования из 22 Слова “Исихастского Утешения”⁷⁵.

Даже беглое сопоставление текстов показывает, что трактаты, получившие известность как “Главы о божественном единении” и “Рай” на самом деле являются фрагментарными выборками из “Исихастского Обучения”, которое А.Г. Дунаев считал утерянным⁷⁶. Итак, к основным сочинениям прп. Каллиста мы, вслед за С. Кутсасом, относим трактаты “Против Фомы Аквината”, “Исихастское Обучение” и “Исихастское Утешение”.

Логично предположить, что сочинения, получившие известность под именем Катафигиота, были созданы во время проживания в обители Катафиги (т.е. в 40–50-е гг.). Аргументом в пользу этой гипотезы служит то обстоятельство, что эти труды, как мы уже упомянули, имели распространение на Афоне уже в 70–80-х гг. XIV в., о чем свидетельствует датировка одной из рукописей, содержащих избранные Главы. На дальнешую известность трудов Каллиста указывает факт включения в никодимову “Филокалию”. Другие сочинения, “Главы о божественном единении” и “Рай”, являются “репликами” “Исихастского Обучения”, помещенного без заглавия в cod. Barberini 420. Трактат “Против Фомы Аквината”, известный уже под именем Каллиста Меленикиота, по всей вероятности относится к промежутку между 1354 и 1368 гг. Последним произведением Ангеликуда, является “Исихастское Утешение”, как убедительно показывает датировка единственного автографа – cod. Barberini 420 (Рим. Ватикан).

Важнейшим из ранних трудов Ангеликуда являются “219 Глав” (“Исихастское Обучение”), содержащиеся в рукописи Barberini 420. Как было отмечено выше, 50 из них помещены в “Добротолюбии”⁷⁷ под именем Каллиста патриарха (Каллиста II) в серии 83 глав, а 89 других — под именем Каллиста Катафигиота в числе 92 глав⁷⁸. С. Куцас ошибочно отождествил эти главы с частью “Исихастского Утешения”. Однако А.Ю. Виноградов и О.А. Родионов при изучении кодекса Barberini gr. 420 предположили, что это самостоятельное сочинение, ранее считавшееся утерянным – “Исихастское Обучение”. В предисловии к “Исихастскому Утешению” Каллист упоминает свой прежний труд, названный ησυχαστικη αγωγή (“Исихастское Обучение”). Это название мы находим на л. 32 Cod. Barberini, что и дало основания для подобной идентификации “219 Глав”.

Вторым свидетельством текста является Codex Iviron 506 (Аthos 4626). В нем первая глава совпадает с текстом, известным как Слово 29 “Исихастского Утешения”, остальные 114 – со словом о рае как образе внутреннего человека⁷⁹. При этом 76 глав входят в упомянутую серию Каллиста патриарха, а остальные 38 глав – Каллиста Катафигиота. Датировка этой рукописи – 70–80е гг. – очень важна. Она указывает на высокий авторитет Каллиста на Афоне, в то время когда он уже жил в Мелениконе⁸⁰, и дает ценное указание для истории текста “Исихастского Утешения”.

Более внимательный анализ текста подтверждает эту датировку. Частые обращения во втором лице (“если ты не испытал это на опыте, прими на веру…” и т.п.) указывают на то, что эти главы написаны старцем, имеющим послушников, или даже игуменом монастыря. С другой стороны, тексты “Рая” и “Глав о божественном единении” кажутся более простыми по сравнению с “Исихастским Утешением”: они не содержат как подробных описаний тонких мистических переживаний, так и необычных словообразований (гапаксов, грамматических аномалий), которыми изобилуют “поздние” трактаты Ангеликуда. Возможно, это упрощение явилось результатом труда переписчиков и компиляторов, но более вероятно, что оно объясняется более ранним временем написания. Исходя из этого, мы предполагаем, что “Главы” (“Исихастское Обучение”) создавались в 50–60-х гг. XIV в. Две “компиляции” глав из “Исихастского Обучения” получили распространение как самостоятельные сочинения. Прежде всего, это текст “Глав о божественном единении”, который известен из “Филокалии”⁸¹. Сохранилось 98 глав из 100. Недостающие главы обнаружены в “Исихастском Обучении”.

Полное название трактата: “Сохранившееся из Глав силлогических и весьма высоких о божественном единении и созерцательной жизни” (συλλογιστικών και υψιλοτάτων κεφαλαίων τα σωζόμενα Περί θειας ενώσεως και βίον θεωρητικου). Выражение τα σωζόμενα (“спасенное”) указывает на то, что данный текст как сборник не может принадлежать непосредственно Каллисту и, во-вторых, что переписчик отдавал себе отчет в существовании более полного корпуса Глав. Трактат “О божественном единении” был переведен на церковнославянский прп. Паисием Величковским⁸². Первый русский перевод творения появился лишь в 1898 г. Он был выполнен H.A. Леонтьевым и опубликован вместе с подвижническим словом св. Иоанна Карпафийского⁸³.

В 1997 г. в одном из сборников трудов А.Ф. Лосева⁸⁴ был опубликован перевод трактата Ангеликуда “О божественном единении”. Предыстория этой публикации такова. В середине 90х гг. вдова ученого, A.A. Тахо-Годи, получила возможность ознакомиться с прежде закрытыми архивами философа, где, среди иных работ, был обнаружен машинописный перевод трактата св. Каллиста, без указания фамилии переводчика. Было вполне естественным предположить, что перевод принадлежит самому А.Ф. Лосеву, поэтому он и был переиздан под его именем.

В.В. Бибихин, готовивший публикацию, не стал сверять текст с переводом Леонтьева. Позднее это сделал А.Г. Дунаев, выяснив, что А.Ф. Лосев на самом деле лишь внес в прежний перевод H.A. Леонтьева незначительную (по объему, но не по содержанию) правку, так что корректнее было бы говорить не о переводе, а о редакции А.Ф. Лосева. В 2001 г. А.Г. Дунаев отредактировал “версии” Леонтьева, Лосева и Бибихина, снабдив новое издание хорошим филологическим комментарием. Несмотря на это, по мнению А.Г. Дунаева, еще требуется тщательная работа по новой редакции и сплошной сверке перевода, выявлению явных и скрытых цитат, аллюзий, и определению близости языка к тем или иным святоотеческим писаниям (прежде всего свв. Григория Богослова, Дионисия Ареопагита, Максима Исповедника и позднейших исихастов), а также к неоплатоническим текстам. Это подтверждает сверка перевода и текста из “Филокалии” с текстом Barberini.

В научной литературе “Главы о божественном единении” остаются вне поля зрения исследователей. Невозможно указать ни одной монографии или статьи, посвященной данному трактату. Во многом это связано с отсутствием критического издания греческого текста⁸⁵. Долгое время было невозможно определить степень зависимости “Глав о божественном единении” от “Исихастского Oбучения” и понять, явились ли они результатом сознательной выборки либо сокращенного пересказа, слегка упростившего авторский текст. Теперь, после ознакомления с текстом из кодекса Barberini, мы полагаем, что первое утверждение о выборке и даже “цензурировании” более обосновано (если учесть кодекс из Каракала).

Еще одна “компиляция” – это так называемая книга “Рай” (ведущая рукопись: Cod. Hilandariou slav. 197. Л. 152 и сл.). Греческий текст “Рая” дошел до нас под именем Каллиста Патриарха: “Святейшего и приснопамятного Каллиста патриарха главы пропущенные: о том, что так называемый “Рай” – есть [внутренний] образ человека” ⁸⁶. Эта “компиляция” чрезвычайно важна для представления об “адаптации” наследия Ангеликуда в славянском мире.

Следует заметить, что в славянской письменности название “Рай” применялось к самым разным памятникам. Эти памятники несхожи и по жанру и по содержанию. Т.В. Четверицкая (см. “Словарь книжников и книжности древней Руси”) сводит книги “Рай” к VII типам (мы вводим неизвестный Четверицкой VIII тип – “Рай” Ангеликуда) и относит происхождение названия “Рай” гипотетически к “триодному Торжественнику” первой редакции. Основные списки I типа “Рая” относятся к XVI–XVII вв. (не изданы)⁸⁷. II типу принадлежит календарный сборник уставных чтений, изданный в Москве (1647 г.). К III типу – сборник преданий об Афонских монастырях и о святынях Иверского монастыря Пресвятой Богородицы^2*, изданный при непосредственном участии Патриарха Никона (1659)^3*. К IV типу относится сочинение Кариона Истомина “Рай” (“Едем”)^4*, которое было написано как дар царевичу Алексею Петровичу (1693)⁸⁸. К V типу – сборник, состоящий из 99 дидактико-аскетических четверостиший [напечатан в сборнике “Анфологион” (1660) в переводе Арсения Грека]^6*. К VII типу можно отнести азбучный или иерусалимский Патерик или эксцерпты из него⁸⁹.

Таковы основные типы книг, носящих название “Рай”. Однако нас более всего в связи с Ангеликудом может заинтересовать тип VI по классификации Четверицкой: сборник монашеских аскетических наставлений, составленный патриархом Константинопольским Каллистом Ксанфопулом и Игнатием Ксанфопулом в XIV в.^7*. Это сочинение вошло как часть “Филокалии” в состав “Добротолюбия” как в переводе прп. Паисия Величковского (М., 1793 [Ч. 2, Л. 48об–113об], 1822, 1840, 1851, 1857) так и в переводе свт. Феофана под благословением афонского Пантелеимонова монастыря (М., 1883–1890, 1895–1900, 1901–1905 и 1913). В XVIII в. “Рай” Ксанфопулов пользовался такой популярностью, что ходил в рукописных списках (Греция, Россия, Румыния)⁹⁰.

К Паисьевой школе перевода относится и уже упомянутый нами славянский перевод “Рая” Каллиста Ангеликуда (или 116 Глав). Он, как было замечено ранее, содержится в Хиландарском кодексе № 197 (№ 692 по каталогу Тахиаоса, см. ниже). Этот перевод, который был выполнен, очевидно, в 70е гг. XVIII в. прп. Паисием (Величковским) по списку с греческой Иверской рукописи (Iwir. 506), разумеется, надо рассматривать в контексте переводческой деятельности прп. Паисия Величковского, а следовательно и в контексте перевода “Рая” Ксанфопулов. Впервые Хиландарский кодекс был описан в 1999 г.⁹¹ Описание по каталогу Тахиаоса следующее: “Хиланд. 197. 4°. 152 л. Бумага, полуустав…”.

В книге имеется запись схимонаха Платона о написании книги схимонахом Климентом (неизвестен), что вызывает большие вопросы, поскольку почерк рукописи несомненно принадлежит ближайшему ученику и биографу прп. Паисия (Величковского), схимонаху Митрофану (об этом свидетельствуют другие автографы Митрофана). Возможно, мы попросту неверно интерпретируем запись схим. Платона, и речь на самом деле идет о Клименте, как о заказчике этой рукописи. Конечно, как всякий список, Хиландарский кодекс не во всем совершенен. В нем в отдельных случаях встречаются описки, в том числе (хотя и редко) оставшиеся незамеченными при проверке рукописи переписчиком. Вместе с тем, сохранность рукописи очень хорошая, читается она легко.

Заметим, что рукописей, содержащих списки со списков, вероятно, сохранилось немало. Примером такого “списка со списков” может служить рукопись из дополнительной библиотеки Троице-Сергиевой Лавры (РГБ. ОР. Ф. 304.II. № 205)^8*. Эта рукопись принадлежала известному наместнику Троице-Сергиевой Лавры прп. Антонию Радонежскому (Медведеву, 1792–1877). Список представляет собой, по всей видимости, “копию” другого списка. Отметим, что в ряде мест рукопись Троице-Сергиевой Лавры содержит лакуны (в сравнении с тем же Хиланд. 197). Вообще, ветвь “списков” “Рая” Ангеликуда содержит становящиеся устойчивыми со временем ошибочные прочтения, которые, в отсутствие сличения с греческим оригиналом (напомним, до 1895 г. остававшимся неизданным), не подлежали никакой проверке.

Вернемся к греческим текстам Ангеликуда. В рукописи Barberini 420, где содержится “Исихастское Обучение” (“219 Глав”) Каллиста Ангеликуда (л. 353об.–355об.) находится послание Каллиста духовному чаду – блаженному Макарию. Текст содержит традиционные наставления новоначальному монаху, и мы узнаем, что Макарий вступил на монашескую стезю недавно.

Вполне вероятно, что этот Макарий тождественен “Макарию Катафигиоту, ученику Каллиста”, которому принадлежит Канон, сохранившийся в двух афонских рукописях: Codex Pantel. gr. 299 (Л. 191/359) и Codex Pantel. 811 (Л. 205). Оба кодекса достаточно поздние (XVIII в.), однако сам текст, судя по языку и стилю, относится к более древнему времени⁹².

Если это так, мы сталкиваемся с некоторой хронологической трудностью. Кодекс Barberini датируется концом XIV в., самое раннее – 70-ми гг. Если Макарий действительно принял монашеский постриг в эти годы, это произошло уже в Мелениконе. Этого мнения придерживается и А. Риго, отождествивший ученика Каллиста с монахом (впоследствии иеромонахом) монастыря Богородицы Катафиги Макарием Маникесом, который в 1377 г. вел тяжбу с монастырем Спелайотисса, метохом афонской обители Ватопед, по поводу прав собственности на некую мельницу. При этом он был уличен в составлении подложных документов с подделанной подписью митрополита Кирилла. Затем в 1395 г. он опять участвовал в имущественом конфликте по поводу этой мельницы, поддерживая одну из сторон против монастыря Ватопед⁹³. Все, что нам известно о личности Ангеликуда из его сочинений, не позволяет предполагать, что “весьма чтимый в монахах кир-Каллист”, будучи игуменом монастыря, мог допустить тяжбу с афонской обителью. Но даже и в этом маловероятном случае он должен был бы обратиться напрямую в Константинополь, минуя местные власти, согласно праву, полученному по “Соглашению” 1371 г. И тем более трудно представить, что после подобного конфликта Макарий мог бы удостоиться распространения своих сочинений среди афонского монашества. Таким образом, гипотеза А. Риго порождает больше вопросов, чем ответов.

Напротив, возможно предположить, что Макарий Катафигиот стал учеником Каллиста в более ранние годы (50–60-е). Это было время, когда и создавался основной корпус 219-ти Глав. В конце жизни Каллист занялся редакцией и переписыванием более ранних своих сочинений и присоединил к “Исихастскому Обучению” это послание как образец наставления новоначальным монахам.

Главным полемическим сочинением Ангеликуда стал его трактат против Фомы Аквинского. Он является ответом Каллиста на восторженный прием, оказанный в тогдашней Византии схоластической теологии и самым обширным антитомистским трактатом того времени. Публикация переводов Димитрия или Прохора Кидониса, на которые впоследствии опирался Каллист⁹⁴, вызвала оживленные дебаты в богословских и интеллектуальных кругах эпохи. Скорее всего, трактат был написан в 60-х гг., на пике полемики. Как terminus ante quem предположительно можно считать ею 1368 г., т.е. дату собора, на котором был осужден Димитрий Кидонис. После этого полемика неизбежно должна была в какой-то мере утратить свою актуальность.

Критика томистской схоластической теологии Ангеликудом основывалась на переводе Прохором Кидонисом (братом Димитрия) важнейшего из трактатов Фомы Аквината, “Суммы против язычников” (Summa contra gentiles)⁹⁵. Refutatio Фомы, составленное Ангеликудом, носит название “Каллиста Меленикиота против книги Фомы Латинянина, [направленной] против так называемых эллинов” (Καλλίστου Μελενικιώτου κατα του καθΈλλήνων δηθεν λεγομένου βιβλίου Θωμα Λατίνου)⁹⁶. Трактат составлен, очевидно, до “Исихастского Утешения”. Правда, Ст. Пападопулос не решился определенно сказать, до или после “Утешения” написано это сочинение⁹⁷, впервые критически опубликованное им⁹⁸ по codex unicus, хранящемуся в библиотеке афонского монастыря Ивирон: Codex Iviron 337 / 'Αγίον 'Ορους 4457. Л. 1–175об⁹⁹.

Рукопись сod. Iviron 337 Ст. Пападопулос датирует концом XIV – началом XV в.¹⁰⁰, т.е. временем, когда Ангеликуд еще жил, или только недавно почил. Он написан на бумаге: четыре сложенных надвое листа образуют восемь листов тетради. Сохранность кодекса достаточно хорошая. Кодекс не иллюминирован и вообще не украшен ничем, кроме некоторых заглавных букв, которые выделяются на фоне других более художественным образом оформления (написаны багряными чернилами). Текст написан в один столбец; каждый столбец разбит на 24 строки. Почерк по большей части разборчивый, частые лигатуры традиционны и легко прочитываются. Все тетради написаны одной рукой.

Составив каталог хранилища монастыря Ивирон, Сп. Ламброс заметил, что в Codex Iviron 337 имеется трактат “неизвестного” “в защиту православия”¹⁰¹. Действительно, в тексте нет никакого упоминания об авторе, однако, после внимательного прочтения предыдущего трактата данного кодекса (“Каллиста Меленикиота против книги Фомы Латинянина, [направленной] против так называемых эллинов”. Л. 1–175об), и после сличения текстов, становится очевидно, что оба тракта с легкостью можно приписать одному и тому же автору, – Каллисту Ангеликуду.

“Анонимный антирретик” Ангеликуда есть краткий, сведенный к девяти страницам, конспект ошибочных томистических тезисов, каковые в предыдущей части кодекса богослов из Меленикона представил и опровергнул. Вероятно, он представляет собой тезисный конспект тракта “Против Фомы Аквината”. Этот конспект издан Ст. Пападопулосом вместе с трактатом “Против Фомы Аквината”, как appendix к главному трактату ивиронского кодекса 337.

Самым значительным и менее всего изученным сочинением Каллиста Ангеликуда является, без сомнения “Исихастское Утешение” (ησυχαστικη παράκλησις) в 30 книгах.

Ст. Пападопулос, ознакомившись с этим произведением, пришел в восхищение, назвав его “огромным и зрелым”¹⁰² аскетическим творением. Ученый замечает, что этот труд еще не издан, за исключением незначительного отрывка, содержащегося в “Филокалии”¹⁰³. Его позднее включил в свою Patrologia Graeca аббат Ж.П. Минь¹⁰⁴ как сочинение Каллиста Тиликуда¹⁰⁵.

Вероятно, работа над этим трудом велась на протяжении долгих лет, но в нашем распоряжении имеются лишь немногие хронологические указания. Мы знаем, что 29-е Слово, по крайней мере, в черновом варианте, существовало к началу 60-х гг. (до вероятного отъезда Каллиста с Афона)¹⁰⁶. Известно также; что 1-е и 2-е Слова были написаны между 1364-м и 1371-м гг. (см. выше) во время конфликта с “известным монахом”. Наконец, очевидно, что 7-е Слово создано после смерти свт. Паламы (1359), а более вероятно – после его канонизации (1368). Кроме того, молитва, вошедшая в “Исихастское Утешение” как Слово 11, относится к периоду, когда Каллист был уже игуменом монастыря.

“Исихастское Утешение” представлено следующими рукописями:

Codex Vat. gr. 736 (XIV в.)¹⁰⁷ – единственная рукопись, содержащая произведение полностью;

Codex Arund. 520 (конец XIVв ), Codex Barb. 420 (конец XIV в). – по 7–8 Слов;

Codex Athen. 534 (XVI в.), Codex Iv. 506 (XIV в.), Codex Xenoph. 503 (206) (конец XVI в.), Codex Mosq. 427 (XVI в.) – одно слово.

Кроме этого, известны рукописи, оставшиеся пока для нас недоступными: Патмосская (Codex Patmiacus 690 [XV в.], Л. 170–175) – и, вероятно, еще одна некатолагизированная рукопись из собрания Барберини.

Ввиду подготовки (под руководством А. Риго) А.Ю. Виноградовым, А.О. Родионовым и нами этого труда к критическому изданию, настоящая статья не позволяет более подробно останавливаться на этом монументальном сочинении Ангеликуда.

Итак, личность и наследие преподобного Каллиста Ангеликуда являются важнейшим объектом изучения для историковмедиевистов, палеографов, философов, филологов. С публикацией его сочинений начинается новая веха в изучении богословия и философии паламизма и антитомизма в Византийской Империи на ее закате. Крайне скудные исторические сведения об этом выдающемся мыслителе поздней Византии восполняются богатейшей сокровищницей текстов, почти нетронутой наукой и поражающей своим великолепием.

 

© Дионисий (Поспелов), монах

 

 

^* Хотя и в меньшей степени, Ангеликуд был также полемистом-паламитом. Он выступал против томистов (что следует из трактата “Против Фомы Аквината”), и как противник учения акиндинистов и варлаамитов (просматривается в “Исихастском Утешении”, слово 2).

¹ Путь к священному безмолвию (малоизвестные творения святых отцовисихастов) / Сост., общ. ред., предисл. и прим. А.Г. Дунаева. М., 1999. С. 10.

² После битвы при Марице в 1371 г. – см.: Ostrogorsky G. Geschichte des byzantinischen Staates. München, 1963. S. 541.

³ Венеция, 1782. Р. 1113–1159. Перепечатано в PG 147. Сol. 833–942; 2-е афинское изд. 1893. Т. 2. С. 462–498; 3-е афинское изд. 1963. Т. 5, С. 4–59; см. также: Philocalia. 1976. P. 4–59.

⁴ Очевидно, именно по этой причине труд не вошел в русское “Добротолюбие” в переводе еп. Феофана (Говорова), так как он чаще и по преимуществу пользовался новогреческой парафразой [см.: Господина Каллиста Тиликуды <слово> о безмолвнической жизни / Пер. еп. Феофана (Говорова) // Добротолюбие. М., 1900. Т. 5 (репринт: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1992). С. 429–435]. Очевидно, если бы трактат Катафигиота все же был переведен, он, если судить по возвышенности и мистичности сочинения, вошел бы в последний – пятый том “Добротолюбия”.

⁵ У Симеона Куцаса (Koutsas Symeon, аrchim. Callistos Angelicoudes: Quatre traites hesychastes inedits / Introduction, texte critique, traduction et notes par аrchim. Symeon Koutsas, Dr. en Theol. Athenes, 1998. P. 335) сказано, что в греческой “Филокалии” при публикации глав Каллиста Катафигиота не использована рукопись Iviron 506 (Athon. 4626б; далее: Сod. I), 76 глав которой известны под именем Каллиста патриарха, а 38 – Каллиста Катафигиота. Впрочем, этот кодекс, содержащий также главу из “Исихастского Утешения”, как мы уже упоминали выше, настолько ветх и трудночитаем, что становится вполне понятным, почему он до сих пор оставался “вне поля зрения” ученых и был учтен только О.А. Родионовым и А.Ю. Виноградовым при подготовке греческого текста “Исихастского Обучения” и “Исихастского утешения” к критическому изданию.

⁶ Первое издание 1796, имеются переиздания в четырех частях – например: М., 1832.

⁷ Уцелевшие главы Каллиста Катафигиота, обдуманные и весьма высокие, о Божественном единении и созерцательной жизни. Аскетические творения святых отцов: Каллиста Катафигиота “О божественном единении и созерцательной жизни”; Иоанна Карпафиского “Слово подвижническое” / Пер. с греч. Н.А. Леонтьев // Православный собеседник. [Казань] 1898. Вып. 6. Т. 2. № 7–8. С. 5–102.

⁸ Эксцерпт из “Исихастского Обучения”.

⁹ Дополнение к Добротолюбию… С. 111.

¹⁰ Mercati G. Callisto Angelicudes Meleniceota // Bessarione 31 (1915), Р. 79–86.

¹¹ Καλλίστου ’Αγγελικούδη κατα Θωμα ’Ακινάτον. Εισαγωγή, κείμενον, υπόμνημα και πίνακες υπò Στυλιανου Γ. Παπαδοπούλου, δ. Θ., ’Αθηναι 1970.

¹²Papadopoulos S.G. Συζήτησις ορθοδόξου και σχολαστικης θεολογίας (εν τò προσώπω Καλλίστου ’Αγγελικούδη και Θωμα ’Ακινατου). Θεσσαλονίκη 1970); Papadopoulos G.Stylianos. Thomas in Byzanz: Thomas-Rezeption und Thomas-Kritik in Byzanz zwischen 1354 und 1435 // Theologie und Philosophie 49 (1/3) [1974].

¹³ С. Куцас три года работал во Франции над своей диссертацией; его научным руководителем была Мариетта Каневе, профессор древней христианской литературы факультета Католического Богословия Страсбурга; ученого консультировали также профессора Шарль Мюнье, Эдмон Барботэн, и о. Жозеф Парамель.

¹⁴ Исследование С. Куцаса было завершено в 1984 г. на кафедре римокатолического богословия Страсбургского университета. Затем последовали публикации 1996–1997 гг. В первых двух частях 67 тома Θεολογία помещено вступление Куцаса (о жизни и творениях Каллиста Ангеликуда), в 3-й части – критическая публикация (в сопровождении французского перевода) трактата “Исихастская практика” (эксцерпт из “Исихастского Утешения”), изданного до того в “Добротолюбии” под другим именем и по одной рукописи. В 1–2 частях 68 т. Куцас опубликовал греческий текст и французский перевод трактата “О духовной брани и о согласном с ней священном безмолвии” (эксцерпт из “Исихастского Утешения” 16 слово). В дальнейших номерах были опубликованы еще два произведения Каллиста – 5 и 23 слова “Исихастского Утешения”. Позднее, в 1998 г. Куцас свел все предыдущие опусы в одной книге: Symeon Koutsas, archim. Op. cit.

¹⁵ Rigo A. Callisto Angelicude Catafugiota Meleniceota e l’esicasmo bizantino del XIV secolo: Una nota prosopografica // Nil Sorskij e l’esicasmo. Magnano, 1995. Р. 251–268.

¹⁶ Дунаев А.Г. Дополнение к Добротолюбию: Вторая сотница преподобного Иоанна Карпафийского / Пер. с древнегреч., прим., послесл. и указатели А.Г. Дунаева // Святоотеческая письменность. Вып. 1. М., 2001.

¹⁷ Зяблицев Ю.П. Платонизм и богословие Каллиста Катафигиота // Беседа. [Л.; Париж], 1990. № 8. C. 30–38.

¹⁸ Макаров Д.И. Из истории византийской философии XIV в. (Об определении термина “философия” в “Четырех исихастских трактатах” св. Каллиста Ангеликуда) // Историко-археологический альманах. Вып. 6. [Армавир; Москва] 2000. С. 50–52.

¹⁹ Библиографию по Каллисту I см.: Исихазм: Аннотированная библиография / Общ. и научн. ред. С.С. Хоружего (далее – ИАБ). Москва, 2004. Новейшие труды по Каллисту: Hunger Н. Die Exarchenlisten des Patriarchen Kallistos / Patriarchatsregister von Konstantinopel // ΚΑΘΗΓΗΤΡΙΑ: Essays presented to J.Hussey for her 80^th birthday / Ed. J. Chrysostomides. Camberley. Surrey, 1988. P. 431–480.

²⁰ Св. Григорий умер в 1346 г. в одном из основанных им монастырей (Парория) на горе “Цепенящая” (Балканы). За всю свою жизнь выходец из Клазомен (западное побережье Малой Азии – родина философа Анаксагора) успел побывать на острове Кипр, на Синае, в Палестине, на Крите, на Афоне, в Фессалониках, на Хиосе, в Константинополе, где, очевидно, и познакомился с Каллистом I.

²¹ Σπυρ. Λάμπρου. Κατάλογος των εν ταις βιβλιοθήκαις του ’Αγίου ’Ορους ελληνικων κωδίκων, Β', Κανταβριγία. [Cambridge] 1900. Р. 89.

²² Lemerle P. Le Tomos du consil de 1351 et l`horismos de Matthieu Contacuzene // Revue des etudes Byzantines VIII (1950). P. 55–64.

²³ Это еще раз подтверждает то, что Каллист, упоминаемый Филофеем Коккиным в 1371 г. именно исихаст из Меленикона, а не Патриарх.

²⁴ Подробнее см.: Koutsas Symeon, archim. Op. cit. P. 356–357 (прим. 327). Куцаc полагает, что сотница Каллиста и Игнатия текстологически зависима от “Исихастского Утешения” и вторична по отношению к нему. Епископ Диоклийского Каллиста Уэра настаивает на непринадлежности трактата Катафигиота “О божественном единении” “ни Каллисту Ксанфопулу, ни Каллисту Ангеликуду” (Еп. Каллист Уэр. Руководство по исихастской молитве XIV в.: “Сотница” св. Каллиста и св. Игнатия Ксанфопулов. – См.: Страницы: Богословие, культура, образование (Журнал Библейско-богословского института Св. Апостола Андрея). Т. 3. Вып. 1. 1988. C. 11–31) явно ошибочно.

²⁵ Подробнее о Каллисте Ксанфопуле см.: PG 147; DHGE 11, 444–446; PLP 20820. Подробную библиографию см.: ИАБ (6, 1897–1911).

²⁶ Скит под названием Магула (Μαγουλᾶς) находился между афонскими монастырями Ивирон и Филофеу.

²⁷ Там же.

²⁸ Δοσιθέος, πατρ. ’Ιεροσολύμων. Τόμος αγάπης κατα Λατίνων. ’Εν Γιασίω, 1698. Р. 38–39.

²⁹ В первом издании греческой “Филокалии” помещены только 14 глав. Они фигурируют как в славянском, так и в русском Добротолюбии: Господина Каллиста Тиликуды <слово> о безмолвнической жизни… – см.: Там же). Остальные главы 15–83 появились только во 2-м афинском изд. 1893 г. Т. 2. С. 412–455 (3-е афинское издание 1963 г. Т. 4. С. 299–367), куда они были внесены редактором второго издания Панайотом А. Велатием, который счел главы Каллиста Ангеликуда принадлежащими патриарху Каллисту II.

³⁰ Koutsas Symeon, archim. Op.cit. P.318.

³¹ Ibid. P. 230; 334–335.

³² 1-е венецианское изд. 1782 г. 1103–1107; 2-е афинское изд. 1893. Т. 2. С. 456–459; 3-е изд. 1961. Т. 4. С. 368–372; PG 147, P. 817–825. Рус пер. см.: Господина Каллиста Тиликуды… Указ. соч., С. 429–435. Критическое издание Куцаса включает в себя этот текст (22 слово “Исихастского утешения”: Koutsas Symeon, archim. Op. cit. P. 518–529). Неиспользованной ученым осталась только рукопись Московской Синодальной библиотеки (ГИМ, см. каталог архим. Владимира, Т. 1. М., 1894. С. 645; имеется также дополнительное описание с уточнениями: Фонкич Б.Л., Поляков Ф.Б. Греческие рукописи Синодальной библиотеки. М., 1993. C. 139). Текст московского кодекса коллатирован А.Ю. Виноградовым при подготовке критического издания “Исихастского Утешения”.

³³ Путь к священному безмолвию… С.10–11.

³⁴ Koutsas Symeon, archim. Op.cit.

³⁵ PLP 1, 145; PLP 5, 11466; CSGL 05152; PMA; Papadopoulos Styl. ’Ελληνικαι μεταφράσεις θωμιστικων εργων. Φιλοθωμισται και αντιθωμισται εν Βυζαντίω, ’Αθηναι 1967; Papadopoulos Styl. ’Ελληνικαι μεταφράσεις... Op.cit. P. 162–163; Путь к священному безмолвию… С. 154. Далее о Мелениконе см.: Dujcev I. Melnik au Moyen Age // Byzantìon 38 (1968). Р. 28–41. Ныне болгарский городок Мелник (юго-западная гористая часть Болгарии).

³⁶ Георгий Акрополит. Анналы 58, 3. 58, 10; История вкратце (Historia in brevis redacta): Heisenberg, 1903.

³⁷ Иоанна VI Кантакузин. История. Т. 1. 285.20; Т. 2. 232.4: Ioannis Cantacuzeni eximperatoris historiarum libri IV / Ed. L. Shopen: In 3 vols. 1828–1832.

³⁸ Ефрем Поэт. Хроникон 8030, 8125, 8494 et passim: Ephraemius. Chronicon / Ed. I. Bekker // Corpus scriptorium historiae Byzantinae. Bonn; Weber, 1840. P. 7–417.

³⁹ “Пустошью” обычно назвали небольшой комплекс калив или маленьких хижин, где жила немногочисленная братия, подчинявшаяся своему старцу.

⁴⁰ Koutsas Symeon, archim. Op.cit. Р. 28.

⁴¹ Grumel V. Notes sur Calliste II Xanthopoulos // Revue des Etudes Byzantines. 1960. № 18. P. 204.

⁴² Опись неучтенных Сп. Ламбросом греческих рукописей Русского на Афоне Св.Пантелеимонова монастыря проводилась А.Ю. Виноградовым, О.А. Родионовым и Д.А. Поспеловым летом 2006 г.

⁴³ По каталогу Сп. Ламброса [Σπυρ. Λάμπρου, Κατάλογος των εν ταις βιβλιοθήκαις του ’Αγίου ’'Ορους ελληνικων κωδίκων, Α'–Β', Κανταβριγία (Cambridge), 1895–1900]: Cod. Pantel. gr. 299 (Л. 191/359–194/363) и Codex Pantel. gr. 811 (Л. 205–232). Греческий текст и славянский перевод О.А. Родионова изданы Пантелеимоновым монастырем в 2008 г. (готовится критическое издание).

⁴⁴ Последнее утверждение вызывает некоторые сомнения, поэтому А.Г. Дунаев осторожно пишет: “не исключено, что разные лица смешаны переписчиками, не имевшими о Каллисте Меленикиоте никаких сведений” – см.: Путь к священному безмолвию… С. 152.

⁴⁵ Rigo A. Callisto Angellicude… Op. cit. Р. 266–267.

⁴⁶ Beck YG. Kirche und theologische Literatur im byzantinischen Reich. München, 1959. S. 723–727.

Патриарх Филофей Коккин (1353). Пападопулос в своей монографии неверно указывает 1351 г. – см.: Papadopoulos Styl. ’Ελληνικαι μεταφράσεις... Op. cit.; ср.: Fonkič B.L. Gli autografi del Patriarca di Constantinopoli Philotheos Kokkinos // ’Oπώρα Studi in onore di mgr Paul Canart per il LXX compleanno, III: a cura di: Santo Lucà e Lidia 1999. P. 240 (1354/5; 8 октября 1364–1376).

⁴⁷ Аналог папской буллы – см.: Miklosich E., Müller I. Acta Patriarchatus Constantinopolitani // Acta et diplomata graeca medii aevi sacra et profana, I. Vindobona, 1860. P. 569. Об автографах патриарха Филофея Коккина см.: Fonkič B.L. Op. cit. Р. 239–254.

⁴⁸ Miklosich E., Müller I. Op.cit. Р. 552.

⁴⁹ Koutsas Symeon, archim. Op. cit. Р. 22–23.

⁵⁰ Miklosich E., Müller I. Op.cit.

⁵¹ В следующих сочинениях прп. Никодима: “Симвулевтикон Энхиридион”, “Невидимая брань”, “Эортодромион”.

⁵² Cod. Vaticanus gr. 736 (далее V). Л. 126 об.

⁵³ С. Куцас считает примерной датой рождения Каллиста 1325 г. (Koutsas Symeon, archim. Op. cit. Р. 29). Однако он исходит из предположения, что в 60-х гг. Каллист достиг своего “акмэ”, т.е. возраста 40–45 лет, приводя в качестве доказательства его активную полемическую деятельность.

⁵⁴ Прп. Каллист Ангеликуд. Исихастское утешение [далее – CHes.]. 7 // Сod. V. Л. 128 об.).

⁵⁵ Там же.

⁵⁶ Там же.

⁵⁷ См. подробнее: Георгий Факрасис. Диспут свт. Григория Паламы с Григорой философом (Философские и богословские аспекты паламитских споров). Изд. пустыни Новая Фифаида Афонского Русского Пантелеимонова монастыря – Святая гора Афон, 2009 (в печати).

⁵⁸ Ср. слово 7 “Исихастского Утешения”: “Чей гроб обильно подает исцеления и ныне открыто являет чудеса” (Cod. V. Л.129). Палама был канонозирован в 1368 г., однако, согласно свидетельству патриарха Филофея Коккина, чудеса от мощей происходили сразу после смерти святителя (1359 г.).

⁵⁹ Miklosich E., Müller I. Op.cit.

⁶⁰ См.: Дионисий (Поспелов), монах. Преподобный Симеон Новый Богослов: (просопографический очерк) // Государство, религия, Церковь в России и за рубежом: Информационно-аналитический бюллетень. 2007. № 3–4 (40–41). С.136 и далее.

⁶¹ Прп. Каллист Ангеликуд. CHes. 1 // Сod. V. Л. 4–37об.

⁶² Прп. Каллист Ангеликуд. CHes. 2 // Сod. V. Л. 38–68об.

⁶³ Ibid. Cod. V. Л. 38.

⁶⁴ Ibid.

⁶⁵ Ibid. Cod. V. Л. 38об. По сути, главный упрек, который Каллист предъявляет своему оппоненту, – отсутствие реального духовного опыта.

⁶⁶ Miklosich E., Müller I. Op.cit. Р. 552.

⁶⁷ Ibid.

⁶⁸ Miklosich E., Müller I. Acta Patriarchatus Constantinopolitani // Acta et diplomata graeca medii aevi sacra et profana, I. Vindobona, 1860.

Ἔνταλμα τῷ κῦρ Καλλίστῳ, ἵνα δέχηται τὰς ἐξομολογήσεις τῶν ὑποτακτικῶν αὐτοῦ

Ἐπεὶ ὁ τιμιώτατος ἐν μοναχοῖς, κατὰ πνεῦμα υἱὸς τῆς ἡμῶν μετριότητος, κῦρ Κάλλιστος ὁ Ἀγγελικούδης, ἀνέφερεν εἰς αὐτὴν, ὅτι οἱ εὑρισκόμενοι μετ’ αὐτοῦ μοναχοὶ παρ’ αὐτοῦ ἀποκαρέντες καὶ αὐτῷ ὑποτασσόμενοι ἔχουσι ἕτερον πατέρα πνευματικὸν, πρὸς ὃν ἐξομολογοῦνται, καὶ παρ’ οὗ τὴν λύσιν λαμβάνουσιν, εἰς ἅπερ ἐξομολογοῦνται, ὅπερ γίνεται ἐμποδισμὸς αὐτῷ εἰς τὴν κατ’ αὐτῶν ἀρχὴν καὶ εἰς τὴν πρὸς αὐτὸν ἐκείνων ὑποταγὴν, μὴ ἔχοντι αὐκόλως ποιεῖν, ἅπερ αὐτῷ δοκεῖ, καὶ ἐδεήθη διὰ ταῦτα τυχεῖν βοηθείας παρὰ τῆς ἡμῶν μετριότητος καὶ συγχωρήσεως καὶ ἐνδόσεως, ὥστε δέχεσθαι τὴν αὐτῶν ἐξομολόγησιν, αὕτη τὸ παρὸν ἀπολύει γράμμα, δι’ οὗ καὶ ἐγχωρεῖ καὶ πάντας τοὺς λογισμοὺς αὐτῶν καὶ εἶναι τοῦτον πνευματικὸν πατέρα εἰς αύτοὺς, ἐπεὶ καὶ παρ’ αὐτοῦ ἀπεκάρησαν καὶ αὐτῷ ὑποτάσσονται, καὶ ἔχει πληροφορίαν ἡ μετριότης ἡμῶν, ὅτι καλῶς μέλλει ποιεῖν, ἅπερ ἂν ποιῇ. Δήσει μὲν οὖν, ὅσα δεῖ δεθῆναι εἰς αὐτοὺς, καὶ λύσει πάλιν, ὅσα δεῖ λυθῆναι, ἅτινα καὶ βεβαιοῖ ἡ μετριότης ἡμῶν, καὶ ἔχει αὐτὰ καὶ λελυμένα καὶ δεδεμένα, καθὼς ἂν αὐτὸς διακρίνοι, ἄνθρωπος γάρ ἐστι πνεθματικὸς καὶ ἐνάρετος καὶ ἡσυχαστής· διὰ τοῦτο καὶ πληροφορεῖται ἡ μετριότης ἡμῶν, ὅτι καλῶς ταῦτα ποιήσει. τούτου γὰρ χάριν ἀπολέλυται καὶ τὸ παρὸν ἐνταλτήριον γράμμα τῆς ἡμῶν μετριότητος δι’ ἀσφάλειαν.

⁶⁹ Т.е. митрополиту Драмы – см.: Rigo A. Callisto Angelicude… Op. cit. Р. 262. №. 43.

⁷⁰ Букв. по-греч.: издать.

⁷¹ В современном Мелнике (Мелениконе) сохранилась церковь св. Николая (болг. Свети Никола); вероятно, эта церковь XVIII в. была построена на месте древнего храма.

⁷² Miklosich E., Müller I. Op.cit. Р. 571.

⁷³ Ostrogorsky G. Op. cit. S. 446–447; Jirecek. Geschichte der Bulgaren. Praga, 1876. Р. 329.

⁷⁴ Мы с долей условности отождествляем вслед за О.А. Родионовым “219 Глав” с “Исихастским Обучением” и поэтому не относим сочинение “Исихастское Обучение” к утраченным.

⁷⁵ Koutsas Symeon, archim. Op.cit. 1996–1997. P. 356–357 (прим. 327). С. Куцаc полагает, что сотница Каллиста и Игнатия Ксанфопулов текстологически зависима от “Исихастского Утешения” и вторична по отношению к нему, то есть является его “репликой”.

⁷⁶ ИАБ. С.433.

⁷⁷ В первом издании греческой Филокалии Никодима Святогорца помещены только 14 глав (они фигурируют как в славянском, так и в русском Добротолюбии). Остальные главы 15–83 появились только во 2м афинском изд. 1893. Т. 2. С. 412–455 (3е афинское издание 1963 г. Т. 4. С. 299–367), куда они были внесены редактором второго издания Панайотом Дзелатисом, который счел главы Каллиста Ангеликуда принадлежащими патриарху Каллисту.

⁷⁸ Koutsas Symeon, archim. Op.cit. Р.318.

⁷⁹ Необходимо провести тщательную текстологическую сверку этой части текста близкими по теме трактатами из “Исихастского Утешения”: Сod. V. Л. 68об.–84; л. 84–100; Сod. V. л. 116об.–130). В дальнейшем небезынтересно будет сверить текст Ангеликуда с текстом трактата “О мысленном рае” ученика прп. Симеона Нового Богослова – прп. Никиты Стифата.

⁸⁰ По свидетельству документов патриарха Филофея Коккина (см. выше).

⁸¹ Φιλοκαλία. Ἀθῆναι, 1976. 5.4–59 (= PG 147. 833–942).

⁸² Первое издание 1796, имеются переиздания в четырех частях – например, М., 1832 и проч.

⁸³ Дунаев А.Г. Дополнение к добротолюбию… Указ. соч.

⁸⁴ Русский перевод трактата Каллиста Ангеликуды (под именем Катафигиота) “О божественном единении” см.: Лосев А.Ф. Имя: Сочинения и переводы. СПб, 1997. С. 393–454.

⁸⁵ В серии “Филокалия” наличествует текст этого сочинения и новогреческий перевод.

⁸⁶ Φιλοκαλία. Ἀθῆναι, 1976.

⁸⁷ Седельников А. Книга “Рай” – особый вид Златоустника // Сборник статей в честь А.И. Соболевского (СОЯРС. Т. 101. № 3). Л., 1928. С. 95–99.

^2* Основан Патриархом Никоном в 1653 г. на острове Валдайского озера.

^3* Incipit: “Книга глаголемая Рай мысленный, в ней же различныя цветы. Преподобным Стефаном Святогорцем собраны…”.

^4* Заглавие: “Едем, си есть сладость прохлаждающая и вразумляющая человека зрением духовным и известно сотворение и спасение людем в иконах знание в стихописании творит”.

⁸⁸ Браиловский С.Н. Один из “пестрых” XVII столетия // Записки Императорской Академии наук. Сер. VIII: Историко-филологическое отделение. СПб., 1902. Т. 5. С. 419–422 (эксцерпты).

^6* Заглавие: “Главы, переведенныя от книги нарицаемыя Рай о деянии и житии преподобных отец, Нилом иноком (?), нецыи же глаголют Ионою Геометром (Иоанном Геометром?) списаны бытии ироелеиацки”. Это свидетельствует о возможном наличии греческого поэтического сборника “Рай” (“Парадейсос”?), составленного скорее всего Иоанном Геометром (XIII в.) – см.: Анфологион. М., 1660. Л. 1–18; Соболевский А.И. Переводная литература Московской Руси: XIV–XVI вв. СПб., 1903 (1917). С. 311.

⁸⁹ Леонид, архим. Сведения о славянских рукописях, поступивших из хранилища Св.Троицкой духовной семинарии в 1747 г. М., 1887. Вып. 1. С. 100, 105; ПБЭ. 1904. Т. 5. Стлб. 813.

^7* Заглавие: “Художество и правило… о изволяющих безмолвно пожити и иночески и о пребывании и жительстве и пищи их и о еже еликих благ виновно безмолвие бывает проходящим. Разделися же настоящее слова сего списания на сто глав. Глаголется же наименование книги сея Рай, яко мало не от всего божественного писания обдержит в себе свидетельство”.

⁹⁰ Яцимирский А. Славянские и русские рукописи румынских библиотек. СПб., 1905. С. 573.

⁹¹ Славянские рукописи афонских обителей / Сост. А.А. Турилов и Л.В. Мошкова; под ред. А.Э.Н. Тахиаоса. Фессалоники, 1999. С. 271.

^8* Заглавие: “Преподобнейшаго отца нашего Каллиста Антиликуди святейшаго и приснопамятнаго патриарха”; XIX в. Полуустав. 95 л. 21,0×17,0. Переплет картонный, с тиснением; на обороте переднего защитного листа – № 160; по л. 1–9 запись: “Скита Гефсимании из келии лавры наместника аpхимандрита Антония”.

⁹² К сожалению, не исключена вероятность того, что данный текст является “псевдоэпиграфом”, т.е. литературной мистификацией, поскольку обе эти рукописи принадлежат руке Иакова Неаскитиота, известного не только как переписчик, но и как мастер литературной стилизации.

⁹³ Rigo A. Op. cit. Р. 266–267. Ученый признается, что большинство источников по этой тяжбе остались ему недоступны и он не может высказать предположений относительно причин, подробностей и исхода дела (Ibid. Р. 267, n. 69).

⁹⁴ Papadopoulos Styl. ’Ελληνικαι μεταφράσεις θωμιστικων εργων // Φιλοθωμισται και αντιθωμισται εν Βυζαντίω, ’Αθηναι, 1967. Р. 32–34; Dagron M.G. Travaux et Mémoires 14. Paris, 2002. Р. 243–250.

⁹⁵ Engelhardt P. Thomae Aquinatis summae contra gentiles libri quattuor: Thomas von Aquin. Summe gegen die Heiden / Herausgegeben und ubersetzt von K. Albert und P. Engelhart unter Mitarbeit von L.Dümpelmann. Bd. I. Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1974; Бородай Т.Ю. Фома Аквинский. Сумма против язычников. Кн. 1. / Пер., вступ. статья, комментарии Т.Ю. Бородай. Долгопрудный, 2000 (рус. пер.).

⁹⁶ Papadopoulos Styl. Op.cit.

⁹⁷ Ibid. P.15.

⁹⁸ Ibid.

⁹⁹ См. подробнее: Lampros Sp. Κατάλογος των εν ταις βιβλιοθήκαις του ’Αγίου ’'Ορους ελληνικων κωδίκων, Β', Κανταβριγία (Cambridge), 1900. Р. 89. Codex Iviron 337 включает в себя не только трактат “Каллиста Меленикиота против книги Фомы Латинянина” (л.1–175об), но также опубликованный Ст. Пападопулосом “Анонимный антирретик филотомистам” (л. 176–185).

¹⁰⁰ Papadopoulos Styl. Op.cit. Р. 21.

¹⁰¹ Lampros Sp. Op. cit. Р. 89.

¹⁰² ογκωδες και χυμωδες νηπτικòν εργον: Papadopoulos St. Op.cit. Р. 10.

¹⁰³ Φιλοκαλία / εκδ. ’Αστέρος ’Αθηναι, 1961. τ. Δ', Σ. 368-375.

¹⁰⁴ PG 147. Сol. 817–826.

¹⁰⁵ Grumel V. Notes sur Calliste II Xanthopoulos // Revue des Etudes Byzantines 18 (1960). Р. 199–204.

¹⁰⁶ См. выше о датировке cod. Iviron 506, где это слово стоит первым в собрании 115 глав.

¹⁰⁷ Devreesse. Codices Vaticani Graeci // Bibliotheca Vaticana (1950). T. III. Р. 246–249. Рукопись сперва была описана Ст. Пападопулосом (см.: Papadopoulos Styl. Op. cit. Р. 10–15), а позднее – С. Куцасом (см.: Koutsas Sym., archim. Op.cit. Р. 73–77).

 

 

Публикация:

Дионисий (Поспелов) мон. Преподобный Каллист Ангеликуд (Меленикиот): просопографический очерк // Государство, религия, Церковь в России и за рубежом. 2009, № 2.

 

Номера страниц идут после текста.

 

Текст в данном оформлении: Библиотека сайта Христианская психология и антропология.

 

 

Последнее обновление файла: 20.11.2011.