|
преп. Иоанн Кассиан
О духе чревобесия
ГЛАВА 1-я.
ПЕРЕХОД ОТ ПОСТАНОВЛЕНИЙ КИНОВИТЯН К БОРЬБЕ ПРОТИВ ВОСЬМИ ГЛАВНЫХ ПОРОКОВ
При помощи Божией составляется нами эта пятая книга. Ибо после четырех книг, в которых изложены правила монастырские, при содействии Господа, по вашим молитвам, мы намереваемся теперь изобразить борьбу против восьми главных пороков: во-1-х,
– 48 –
чревонеистовства, которое означает страсть обжорства, во 2-х блуда, в 3-х сребролюбия, под которым разумеется корыстолюбие, или, если точнее выразиться, любовь к деньгам, в 4-х гнева, в 5-х печали, в 6-х уныния, которое есть тоска, или скорбь сердца, в 7-х тщеславия, это – тщетная, пустая слава, в 8-х гордости. Вступая в этот подвиг, мы теперь больше имеем нужду в твоих молитвах, блаженнейший папа Кастор, чтобы мы могли сначала надлежащим образом исследовать свойства их, столь мелкие, столь скрытные и мрачные, потом достаточно изложить причины их, в 3-х представить пригодное врачевание и средства против них.
ГЛАВА 2-я.
О ТОМ, ЧТО ПРИЧИНЫ ПОРОКОВ ВО ВСЕХ НАХОДЯТСЯ, НО НЕ ВСЕ ЗНАЮТ ИХ, И ЖДЯ ОТКРЫТИЯ ИХ МЫ ИМЕЕМ НУЖДУ В ПОМОЩИ БОЖИЕЙ.
Причины этих страстей все точно знают, они открыты исследованием старцев; а прежде нежели были открыты, хотя они (страсти) всех нас тревожат и во всех людях находятся, никто не знал их. Но мы надеемся, что можем несколько объяснить их, если по вашим молитвам и к нам прострется слово Господне, сказанное через пророка Исайю: Аз пред тобою пойду, врата медяные сокрушу и горы уравню, и вереи железные сломлю, и дам ти сокровища темная сокровенная (Ис. 45, 2, 3). И нам предшествуя, слово Божие смирит сильных нашей земли, т. е. те самые вредные страсти, которые мы хотим победить, отнимая у них господство и жестокую тиранию в нашем смертном теле, подвергнет нашему исследованию, и, таким образом сокрушая врата нашего незнания, и сламывая запоры пороков, удаляющих нас от истинного знания, приведет к тайникам наших сокровищ и по апостолу (1 Кор. 4, 5), просветив нас, откроет скрытое во тьме, и обнаружит сердечные намерения, так что, проникая таким образом чистыми очами души в густой мрак пороков, мы можем открыть их и вывести на свет; можем разъяснить причины и свойства их как тем, которые не имеют их, так и тем, которые еще связаны ими, и таким образом, по пророку, переходя через огонь пороков, жестоко опаляющих наши души, тотчас мы сможем невредимо пройти и через воды добродетелей, истребляющих их (пороки), и будучи орошаемы духовными врачевствами, чистотою сердца мы заслужим быть переведенными в отрадный покой совершенства.
– 49 –
ГЛАВА 3-я.
О ТОМ, ЧТО ПЕРВАЯ БРАНЬ У НАС ДОЛЖНА БЫТЬ ПРОТИВ ДУХА ЧРЕВОБЕСИЯ.
Итак, нам надобно прежде вступить в брань против чревобесия, которое, как мы сказали, есть страсть к объедению; и во первых намереваясь сказать об образе поста и качестве пищи, мы опять обратимся к преданиям и постановлениям египтян, у которых, как всякий знает, находятся самые высокие правила воздержания и совершенный образ рассудительности.
ГЛАВА 4-я.
СВИДЕТЕЛЬСТВО АВВЫ АНТОНИЯ, КОТОРЫМ НАУЧАЕТ, ЧТО ВСЯКУЮ ДОБРОДЕТЕЛЬ НАДОБНО ЗАИМСТВОВАТЬ У ТОГО, КТО В СОВЕРШЕНСТВЕ ВЛАДЕЕТ ЕЮ.
Это древнее и удивительное мнение блаженного Антония, что монах, который по данному обету – жить в киновии, старается достигнуть высшего совершенства и, приобрев опытность в рассудительности, уже может быть самостоятельным в суждении и достигнуть совершенства отшельнической жизни, не должен искать все роды добродетели у одного даже самой высокой жизни. Ибо иной украшается цветами знания, другой сильнее ограждается способностью рассуждения, иной утверждается крепостью терпения, иной отличается добродетелью смирения, иной воздержанием, иной красуется благодатью простоты; сей превосходит других великодушием, тот милосердием, этот бодрствованием, иной молчаливостью, другой трудолюбием. И потому монах, желая собрать духовный мед, как мудрая пчела, должен всякую добродетель заимствовать от тех, кои владеют ею в особенности, и прилежно слагать в своем сердце, не должен допытываться, кто какой имеет недостаток, а смотреть и старательно усваивать только то, что добродетельного кто имеет. Ибо если мы хотим заимствовать от одного все добродетели, то трудно, или вовсе никогда не могут найтись пригодные нам примеры для подражания. Ибо хотя мы еще не видим, чтобы Христос, по апостолу (1 Кор. 15, 28), был все во всех; однакож таким образом мы можем находить Его во всех, т. е. по частям. Ибо говорится о Нем: Который (И. Хр.) сделался для нас премудростью от Бога, праведностью, и освящением, и искуплением (1 Кор. 1, 30). Следовательно, когда в одном открывается мудрость, в другом – праведность, в ином святость, в другом кротость, в ином целомудрие,
– 50 –
в другом смирение, в ином терпение, то Христос как бы разделился по членам в каждом из святых. А когда все придут в единство веры и добродетели, то Он станет в мужа совершенного (Ефес. 4, 13), совершая полноту Своего тела в соединении и усвоении каждого из членов. Следовательно пока придет то время, когда Бог будет всем во всех, в настоящее время Бог может быть во всех только сказанным образом, т. е. по частям добродетелей, хотя в полноте их Он еще не есть все во всех. Ибо хотя одна цель нашей религии, но роды жизни различные, в которых мы стремимся к Богу, как это полнее будет раскрыто в собеседованиях (1, 8, 19) старцев. И потому образ рассуждения и воздержания в частности должен быть заимствован нами у тех, от которых, видим, обильнее истекают эти добродетели по благодати Св. Духа, а один кто-нибудь не может приобрести того, что на многих разделено; и мы в этих благах, к которым можем быть способны, должны стремиться к подражанию тем, которые особеннее приобрели их.
ГЛАВА 5-я.
О ТОМ, ЧТО НЕ МОГУТ ВСЕ СОБЛЮДАТЬ ОДНО ПРАВИЛО ПОСТА.
Итак, касательно образа поста не может удобно соблюдаться одно правило; поскольку не у всех тел одинакова крепость, и соблюдается (пост) силою не одной только души, как прочие добродетели. И потому, поскольку он состоит не в одном мужестве духа, а соразмеряется с силою тела, то касательно этого мы приняли такое определение, переданное нам, что различны должны быть время, способ и качество питания, именно по неодинаковому состоянию тел, или по возрасту и полу; но у всех должно быть одно правило укрощения плоти для воздержания сердца и укрепления духа. Ибо не для всех возможно соблюдать пост по неделям; некоторые не могут быть без принятия пищи более трех, или двух дней, а иным по болезни или старости трудно пробыть без пищи до заката солнечного; не для всех одинаково питательны овощи, зелие, или сухой хлеб. Иному для насыщения нужно два фунта, а другой чувствует тягость, если съест фунт или полфунта; но все воздержники имеют одну цель, чтобы, принимая пищу по мере способности, не вдаваться в пресыщение. Ибо не только качество пищи, но и количество расслабляет душу, возжигая в ней, как и в утучненной плоти, вредоносный греховный огонь.
– 51 –
ГЛАВА 6-я.
НЕ ОДНИМ ВИНОМ ОМРАЧАЕТСЯ УМ.
Чрево, пресыщенное какою-либо пищею, порождает семя сладострастия, и дух, подавляемый тяжестью пресыщения, не может иметь рассудительность. Ибо не одно чрезмерное употребление вина обезумливает человека, но и безмерное употребление пищи также расстраивает, помрачает его, и лишает чистоты и непорочности. Так причиною погибели и разврата содомлян было не одно пьянство, но и пресыщение, как сказал Бог через пророка Иерусалиму: сие беззаконие Содомы сестры твоея, гордость в сытости хлеба и изобилии вина (Иез. 16, 49). И поскольку это пресыщение породило в них сильнейшую похоть плотскую, то правосудный Бог истребил их серным огнем. Итак, если содомлян довело до таких беззаконий пресыщение, то чего оно не сделает с теми, кои, будучи здоровы телом, не удерживаются от употребления мяса и вина, удовлетворяя похоти, а не требованию немощи природы.
ГЛАВА 7-я.
НЕМОЩЬ ПЛОТИ НЕ МОЖЕТ ПРЕПЯТСТВОВАТЬ ЧИСТОТЕ СЕРДЦА.
Немощь плоти не воспрепятствует чистоте сердечной, если употребляем только пищу ту, которая нужна для укрепления немощи, а не ту, которой требует похоть. Мы видим, что те, кои воздерживались от мясной пищи (умеренное употребление которой в нужде позволительно) и из любви к воздержанию отказывались от всего, скорее падали, чем те, кто по слабости употребляли сию пишу, но в меру. И при слабости тела можно сохранить воздержание, если только человек будет употреблять дозволенную пищу столько, сколько нужно для поддержания жизни, а не для удовлетворения похоти. Питательная пища и здоровые тела сохраняет, и чистоты не лишает, если только умеренно употребляется. Поэтому во всяком состоянии можно сохранить воздержание, и быть непорочным.
ГЛАВА 8-я.
КАК МОЖНО ЖЕЛАТЬ И УПОТРЕБЛЯТЬ ПИЩУ.
Итак, весьма справедливо думали отцы, что пост и воздержание состоят в умеренности, и что все, домогающиеся совершенной добродетели, принимая пишу, необходимую для поддержания
– 52 –
тела, должны воздерживаться, когда еще хочется есть. И слабый телом может сравняться в добродетели со здоровыми и крепкими, если будет обуздывать похоти, которых не требует немощь плоти. Ибо и апостол говорит: плотоугодия не творите в похоти, т. е. он не запрещает заботиться о плоти, но только говорит, чтобы это не делалось в похоти; запрещает угождение прихотям плоти, а не попечение, которое необходимо для поддержания жизни, и запрещает потому, чтобы мы, потворствуя плоти, не стали во вред себе исполнять похотей; между тем заботиться о теле нужно потому, чтобы, испортив его небрежением, не потерять возможности исполнять духовные и необходимые обязанности наши.
ГЛАВА 9-я.
КАК НАДОБНО ПОСТИТЬСЯ.
Посему сущность воздержания состоит не в том только, чтобы соблюдать время употребления пищи, и не в качестве только пищи, но прежде всего в рассудительном употреблении ее. Каждый должен поститься столько, сколько нужно для укрощения плотской борьбы. Полезно и непременно должно соблюдать канонические правила касательно постов; но если после поста не будет сохранено умеренности в употреблении пищи, то соблюдение их не доведет до чистоты. Ибо если после неядения в продолжительные посты употребить пищи в сытость, то это более произведет в теле расслабления, нежели чистоты целомудрия; потому что для чистоты духа требуется воздержанность желудка. Кто не умеет соблюсти одинаковой меры в воздержании, тот не может иметь постоянной чистоты целомудрия. Строгие посты делаются напрасными, когда за ними последует излишнее употребление пищи, которое скоро доходит до порока чревобесия. Поэтому лучше каждый день умеренно употреблять пишу, нежели по временам обрекать себя на долгие и строгие посты. Неумеренный пост не только может расслабить дух, но, обессилив тело, ослабить и силу молитвы.
ГЛАВА 10-я.
ДЛЯ СОХРАНЕНИЯ ЧИСТОТЫ ДУШИ И ТЕЛА НЕДОСТАТОЧНО ОДНОГО ВОЗДЕРЖАНИЯ ОТ ПИЩИ.
Для сохранения чистоты душевной и телесной недостаточно одного воздержания от пищи; для этого нужны еще и другие добродетели душевные. Прежде всего, через послушание, сокрушение сердечное и утомление тела трудом надо научиться смирению; денег не только
– 53 –
не должно иметь, но и желание их надо истребить, потому что недостаточно не иметь их, нужно не питать и желания брать их, когда предлагают; гнев надобно подавить, уныние победить, тщеславие отвергнуть, гордость попрать, непостоянные помыслы ума обуздать непрестанным памятованием о Боге. К созерцанию Бога непостоянное наше сердце должно быть устремляемо постоянно потому, что в изгибах его кроется коварный враг, который старается отвлечь ум от этого спасительного занятия.
ГЛАВА 11-я.
ПОХОТИ СЕРДЕЧНЫЕ ПОДАВЛЯЮТСЯ ТОЛЬКО С ОТСЕЧЕНИЕМ ПОРОКОВ.
Ибо невозможно подавить разжение плоти, пока не будут совершенно истреблены побуждения прочих главных пороков, о которых в своем месте отдельно в особых книгах, Бог даст, будем рассуждать. А теперь мы намерены рассуждать о чревобесии, т. е. страсти к объедению, против которой должна быть у нас первая брань. Итак, тот никогда не может подавить возбуждение пламенной похоти, кто не обуздывает страсти пресыщения. Чистота внутреннего человека измеряется совершенством этой добродетели. Никогда не надейся, что тот мог противоборствовать сильнейшим соперникам, кого видишь, что побеждается слабейшими в более легкой брани. Ибо свойство всех добродетелей одно, хотя по-видимому разделяются на многие виды и наименования: так как и сущность золота одна, хотя оно кажется различным во многих и разных украшениях по способности и воле художников. Итак, тот никакою добродетелью не владеет в совершенстве, кто не имеет некоторых из них (добродетелей *). Ибо каким образом он погасит пылающий жар похоти, воспламеняющийся не только от вожделения тела, но и от порочности души, кто не может укротить гнев, прорывающийся по невоздержности одного сердца? Или каким образом обуздает сладострастное возбуждение плоти и
_______
*) Все добродетели тесно связаны между собою. По словам св. Григория Двоеслова (Lib. 22 moral. c.1), одна добродетель без других или невозможна, или несовершенна. Так, например, надо сказать о первых четырех добродетелях: благоразумие, воздержание, мужество и правда настолько бывают совершенны, насколько взаимно соединены между собою. А будучи разъединены, никак не могут быть совершенными, поскольку благоразумие не будет истинным, если не будет праведным, воздержанным и мужественным; воздержание также несовершенно, если не бывает мужественным, праведным и благоразумным; и мужество не будет непорочно, если не будет благоразумно, воздержанно и праведно; и правда не будет истинной, если не будет благоразумной, мужественной и воздержанной.
– 54 –
души, кто не может победить простой порок гордости? Или как подавит внедренную в плоти похоть, кто не может отвергнуть страсть к деньгам, которая не насаждена в нас, чужда нашей природе? Как будет торжествовать победу души над плотью, кто не силен уврачевать болезнь печали? Всякий город укрепляется высотою стен и крепостью запертых ворот, а с отворением одной, хотя бы самой малой дверки, он будет опустошен. Ибо какая разность, через высокие ли стены и широкие ворота, или через потаенный, узкий, подземный проход губительный враг ворвется во внутренность города?
ГЛАВА 12-я.
В ДУХОВНОЙ БОРЬБЕ НАДОБНО ПОДРАЖАТЬ ТЕЛЕСНОЙ БРАНИ.
Кто на поприще подвизается, тот не увенчается, если незаконно будет подвизаться (2 Тим. 2, 5). Кто желает подавить прирожденные вожделания плоти, тот должен поспешить сначала победить пороки, находящиеся вне нашей природы. Ибо если хотим испытать силу апостольского изречения, то сначала должны узнать законы и правила мирского подвижничества, чтобы потом из сравнения с ними мы могли узнать, чему св. апостол этим примером хотел научить нас, подвизающихся на духовном поприще. На (мирских) поприщах, на которых, по апостолу, дается венец тленный, бывает такой обычай, что тот, кто старается приготовить себя к получению славного венца, украшенного преимуществом свободы (увольнения от податей) и одержать совершенную победу на поприще, должен прежде на олимпийских и пифийских поприщах показать способность своей молодости и силу первых опытов. На этих поприщах юноши, желающие заниматься этим искусством, были испытываемы как управляющим этими поприщами, так и суждением всего народа. Когда кто, будучи тщательно испытан, оказывается, что он, во-первых, ничем не обесславлен по жизни; потом, что не находится под игом бесчестного рабства и по этой причине не недостоин этого упражнения и общества занимающихся им; в-третьих, если представляет верное свидетельство своего искусства и храбрости, и сражаясь с младшими и ровесниками, докажет ловкость и силу своей юности, и преуспевая на поприще борцов (Epheborum *), по рассмотрению президента получал дозволение схватиться
_______
*) Эфебией (от επι и ηβης зрелость возраста) называлось место в Афинах, на котором юноши предавались гимнастическим упражнениям, – бегали взапуски, боролись, дрались на кулачках, прыгали и проч.
– 55 –
уже с совершенными мужами, испытанными долгим опытом и постоянным противоборством доказал, что он не только равен им по силе, но еще часто получал у них пальму победы: тогда наконец удостаивается быть на знаменитом поприще подвижничества, на котором дозволяется вступать в противоборство только победителям и украшенным наградами многих венцов. Если мы поймем пример телесного ратоборства, то по сравнению с ним мы должны познать, каково правило, или порядок должен быть и в духовной брани.
ГЛАВА 13-я.
О ТОМ, ЧТО ЕСЛИ НЕ ОСВОБОДИМСЯ ОТ ПОРОКА ЧРЕВОУГОДИЯ, НИКАК НЕ МОЖЕМ ВСТУПИТЬ В БОРЬБУ ВНУТРЕННЕГО ЧЕЛОВЕКА.
Также и нам надобно сначала покорением плоти доказать свою свободу. Ибо кто чем побеждается, тот тому и раб (2 Петр. 2, 19). И всякий, делающий грех, есть раб греха (Иоан. 8, 34). И когда начальник подвижничества, по испытании, найдет нас не замаранными никаким бесчестием гнусной похоти, и не почтет нас рабами плоти, неблагородными (низкого происхождения) и недостойными олимпийской (т. е. благородной, славной) борьбы с пороками, тогда мы можем вступить в борьбу с нашими сверстниками, т. е. с похотью плоти и движениями, возмущениями души. Ибо невозможно сытому чреву вступить в борьбу внутреннего человека, нельзя сражаться с сильнейшими тому, кто может быть низлагаем в более легком сражении.
ГЛАВА 14-я.
КАК МОЖНО ПОБЕДИТЬ СТРАСТЬ ЧРЕВОУГОДИЯ.
Итак, нам надобно прежде подавить страсть чревоугодия, и ум до того должен быть утончен не только постом, но и бдением, и чтением, и частым сокрушением сердца о том, в чем сознает себя прельщенным или побежденным, то сокрушаясь от страха пороков, то воспламеняясь желанием совершенства и непорочности, пока, занятый такой заботою и размышлениями, не осознает, что принятие пищи допущено не столько для удовольствия, сколько послужило в тягость ему, и считает ее больше необходимой потребностью тела, нежели вожделенной душе. Занятые таким упражнением ума и сокрушением, мы подавим сладострастие плоти, усиливающееся от разгорячения пищею и вредного жала ее; и таким образом печь
– 56 –
нашего тела, которая разжигается вавилонским царем (т. е. дьяволом), постоянно доставляющим нам поводы к грехам и порокам, которыми наподобие нефти и смолы сильно сожигаемся, мы можем погасить обилием слез и сердечным плачем, пока жар плотской похоти не будет совершенно погашен благодатью Божией, веющей в сердцах наших духом росы своей. Итак, это у нас есть первое состязание, это наш первый опыт как бы на олимпийских сражениях, – желанием совершенства истребить страсть объедения и чревоугодия. Для этого не только излишнее пожелание пищи надобно подавить ради добродетелей, но и самую необходимую для природы пишу, как противную целомудрию, нужно принимать не без скорби сердечной. И течение нашей жизни должно быть установлено таким образом, чтобы ни в какое время не отвлекаться от духовных занятий, разве только когда слабость тела побуждает снизойти к необходимому попечению о нем. И когда этой необходимости подчиняемся, то удовлетворяя больше потребности жизни, нежели вожделению души, мы должны спешить оставлять ее, как отвлекающую нас от спасительных занятий. Ибо мы никак не можем презреть удовольствия настоящей пищи, если ум, предавшись божественному созерцанию, не будет услаждаться больше любовью добродетелей и красотой небесных предметов. И таким образом всякий будет презирать все настоящее, как скоропреходящее, когда непрерывно будет устремлять взор ума к непоколебимому и вечному, еще будучи в теле, будет созерцать блаженство будущей жизни.
ГЛАВА 15-я.
О ТОМ, ЧТО ДЛЯ СОХРАНЕНИЯ ЧИСТОТЫ СЕРДЦА МОНАХ ДОЛЖЕН БЫТЬ ВСЕГДА ВНИМАТЕЛЕН К СЕБЕ.
Это подобно тому, как если бы кто старался проницательные взоры глаз, подобно стреле, устремлять к необычайным наградам за добродетели, на высоте обозначенным какими-нибудь малыми знаками, зная, что от их устремления зависит знаменитая слава и высшая награда, и, отвращая глаза от всякого другого видения, непременно устремлял их туда, где находится высшая награда; но если хоть сколько-нибудь отвратит взор от созерцания ее (награды), то, без сомнения, лишится пальмы за искусство и награды за добродетель.
– 57 –
ГЛАВА 16-я.
О ТОМ, ЧТО МОНАХ НЕ МОЖЕТ ВЕСТИ ДУХОВНОЙ БРАНИ, ЕСЛИ НЕ ОДЕРЖИТ ПОБЕДЫ НАД ПЛОТЬЮ.
Итак, этим созерцанием победив страсть чревоугодия и объедения, и оказавшись не рабами плоти, и не осрамленными пороками, мы, как на олимпийских упражнениях, будем признаны достойными вступить и в высшие противоборства, и по предъявлении таких доказательств, к нам будут иметь доверенность, что можем сражаться с духами злобы, которые вступают в брань только с победителями, и с теми, кто заслуживает быть допущенным состязаться на духовном поприще. Это есть как бы самое твердое основание во всех бранях, чтобы сначала подавить возбуждение плотских вожделений. Ибо, не обуздав своей плоти, никто не может законно сражаться. А кто законно не сражается, тот, без сомнения, не может и на ратоборном поприще состязаться и заслужить венец славы и награду за победу. А если на этом ратоборстве будем побеждены, обличены как рабы плотской похоти, чрез это не представляя знаков ни свободы, ни крепости, то, как недостойные рабы, с посрамлением тотчас будем выгнаны с поприща духовного ратоборства. Ибо всякий, делающий грех, есть раб греха (Иоан. 8, 34). И будет сказано нам св. апостолом с теми, между которыми именуется блудодеяние: вас постигло искушение не иное, как человеческое, т. е. легкое (1 Кор. 10, 13). Ибо мы не заслужим вступить в более трудную брань с небесными непотребствами (злыми духами), когда не могли покорить слабую плоть, противящуюся нашему духу.
ГЛАВА 17-я.
О ТОМ, ЧТО ОСНОВАНИЕ ДУХОВНОГО РАТОБОРСТВА СОСТОИТ В БОРЬБЕ С ЧРЕВОБЕСИЕМ.
Хочешь ли слышать истинного подвижника (атлета) Христова, сражающегося по законному праву ратоборства? Я, говорит, бегу не так, как на неверное, бьюсь не так, чтобы только бить воздух; но усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным (1 Кор. 9, 26-27). Видишь, как он в самом себе, т. е. в своей плоти заключил
– 58 –
сущность ратоборства, как на самом твердом основании и успех борьбы поставил в одном истомлени плоти и покорение своего тела! Итак, я бегу не так, как на неверное. Бежит на верное тот, кто, взирая на небесный Иерусалим, имеет его всегда в виду, куда должно быть направлено неуклонное стремление сердца его. Бежит на верное тот, кто, забывая заднее, простирается вперед, стремясь к определенной почести вышнего звания Божия в Христе Иисусе (Фил. 3, 13-14), куда всегда устремляя взор своего ума и к нему поспешая со всею готовностью сердца, с надеждою взывает: подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил (2 Тим. 4, 7). И поскольку знал, что он за обонянием благоухания Христова с ревностью неутомимо бежал и истомлением плоти одержал победу на духовном ратоборстве, то с уверенностью говорит: а теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный (ст. 8). А чтобы и нам подать подобную надежду на воздаяние, если на поприще этой жизни захотим подражать ему, он присоединил: и не только мне, но и всем, возлюбившим явление Его (ст. 8), провозглашая, что мы будем участниками в его венце в день суда, если, любя пришествие Христа (не только видимое, когда Он в конце мира явится, но и духовное, когда ежедневно приходит в святые души), истомлением тела одержим победу на противоборстве. О каковом пришествии Господь в Евангелии говорит: Я и Отец Мой придем к нему, и обитель у него сотворим (Иоан. 14, 23). И еще: вот стою у двери, и стучу. Если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною (Апок. 3, 20).
ГЛАВА 18-я.
КАКИМИ ПОДВИГАМИ СВ. АПОСТОЛ ПОЛУЧИЛ ВЕНЕЦ СЛАВЫ.
Впрочем, апостол не поприще только течения совершил, как говорит: я бегу не так, как на неверное, что в частности относится к напряжению ума и горячности духа его, которым он со всем жаром следовал за Христом, воспевая с невестою: за Тобою побежим для обоняния мастей твоих (Песн. Песн. 1, 2, 3). И еще: к Тебе прилепилась душа моя (Пс. 62, 9). Апостол свидетельствует, что он одержал победу и на другом роде ратоборства, говоря: бьюсь не так, чтобы только бить воздух;
– 59 –
но усмиряю и порабощаю тело мое (1 Кор. 9, 26, 27). Это, собственно, относится к скорбям воздержания, телесному посту и сокрушению плоти; этим представляет себя мужественным ратоборцем со своей плотью, показывает, что не напрасно давал ей удары воздержания, но умерщвлением своего тела достиг трофея битвы. Усмирив его бичами воздержания и сокрушив ударами поста, победителю духу он доставил венец бессмертия и пальму нетления. Видишь законный порядок ратоборства и усматриваешь исход духовного сражения: как воин Христов, одержав победу над соперницей плотью, повергнув ее как бы к ногам своим, он везется на колеснице, как великий победитель *). И потому он бежит не на неверное, потому что надеялся скоро войти в св. город, небесный Иерусалим. Он бьется, т. е. постом и усмирением плоти, не так, чтобы только воздух бить, т. е. напрасно давая удары воздержания, которыми бил не пустой воздух, но духов, находящихся в нем, т. е. истомлением тела. Ибо кто говорит, что он не как воздух бьет, показывает, что он бьет не пустой воздух, а пребывающих в воздухе. И поскольку эти роды ратоборства он совершил и проходил, будучи обогащен пожалованием многих венцов, то он достойно начинает вступать в брань с более сильными врагами и, восторжествовав над первыми соперниками, с надеждою взывает: наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных (Ефес. 6, 12).
ГЛАВА 19-я.
О ТОМ, ЧТО У ПОДВИЖНИКА ХРИСТОВА НЕ ПРЕКРАЩАЕТСЯ БОРЬБА, ПОКА ОН НАХОДИТСЯ В ТЕЛЕ.
Подвижнику Христову никогда не бывает недостатка в ратоборстве; но чем более он возрастает в успехах победы, тем более сильное ратоборство по порядку наступает. Ибо по покорении плоти,
_______
*) Этим указывается на обычай римлян воздавать почести победителям. Триумфом называлось высшее всех почестей торжество, которое делалось в честь одних знаменитых вождей или императоров, которые, одержав славную победу над врагами, с торжеством всего народа возвращались в свой город на колеснице позолоченной, которую везли 4 белые коня; на голову надевали венец золотой; сенат и народ сопровождали их в храм Юпитера Капитолийского для принесения жертвы и отсюда отвозили в дом с пышными церемониями.
– 60 –
какое множество противников, какое полчище врагов, раздражаемых его триумфами, восстает против победителя – воина Христова! Это – для того, чтобы воин Христов, от праздности мирного состояния разленившись, не стал забывать о славных подвигах своего противоборства, и от бездейственной беспечности расслабев, не лишился награды. Итак, если с возрастанием добродетели хотим взойти к высшим степеням триумфов, то в том же порядке должны вступить в подвиги сражений и сначала с апостолом говорить: бьюсь не так, чтобы только бить воздух; но усмиряю и порабощаю тело мое (1 Кор. 9, 26), чтобы преодолев на этом сражении, опять с ним (апостолом) мы могли говорить: наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных (Ефес. 6, 12). Ибо иначе мы никаким образом не сможем сразиться с ними и не заслужим того, чтобы вступить в духовную брань, если будем побеждены в сражении с плотью и разбиты в борьбе с чревом. Тогда справедливо будет нам сказано апостолом с укоризною: вас постигло искушение не иное, как человеческое (1 Кор. 10, 13).
ГЛАВА 20-я.
О ТОМ, ЧТО МОНАХ НЕ ДОЛЖЕН ИЗМЕНЯТЬ ВРЕМЯ ПРИНЯТИЯ ПИЩИ, ЕСЛИ ХОЧЕТ ВСТУПИТЬ В ПОДВИГ БОРЬБЫ.
Итак, монах, желая вступить в подвиг борьбы, во-первых, должен иметь эту предосторожность, чтобы, побеждаясь сластью какого-нибудь питья и пищи, вовсе не дозволять себе принимать вне трапезы прежде законного установления и общего часа обеда, да и по окончании обеда не дозволять себе хоть сколько-нибудь брать пищи и питья; также должен соблюдать установленное время и меру сна. С таким же старанием надобно отсекать сладострастие души, как избегать и порока блуда. Ибо кто не мог обуздать излишних пожеланий чрева *), тот как возможет погасить разжение
_______
*) Чрево, по словам св. Григория Великого (Moral. 31. c. 27), искушает нас таким образом: 1) иногда прежде установленного времени желает есть; 2) иногда, хоть не прежде времени, но желает пищи более дорогой, лакомой; 3) иногда, не разбирая пищи, какова бы она ни была, только желает, чтобы лучше была состряпана; 4) а иногда погрешает в количестве пищи, превышает меру потребности, это чаще всего бывает; 5) иной же ест с жадностью всякую грубую пищу; слишком торопливо, или часто.
– 61 –
плотской похоти? И кто не мог подавить страсти явные и малые, как тот сможет победить тайные, возникающие вне всякого наблюдения людей?
ГЛАВА 21-я.
О ВНУТРЕННЕМ МИРЕ МОНАХА И ДУХОВНОМ ВОЗДЕРЖАНИИ.
Нам нечего бояться внешнего неприятеля; враг в нас самих скрывается. У нас ежедневно происходит внутренняя война; по одержании победы на ней все внешнее сделается слабым и с воином Христовым все помирится и покорится ему. Мы не будем иметь такого неприятеля, которого бы надобно было бояться вне нас, если внутреннее в нас будет побеждено и покорено духу. Мы должны верить, что один телесный пост не может быть достаточным к совершенству сердца и чистоте тела, если не будет соединен с ним и пост душевный. Ибо и душа имеет свою вредную пишу, которую будучи утучнена, и без обилия (телесной пищи) впадет в сладострастие. Злословие есть пища ее и притом приятная; гнев есть также пища ее, хотя вовсе не легкая: на час питает ее несчастной пищей, а вместе поражает и смертоносным вкусом. Зависть есть пища души, которая растлевает ее ядовитыми соками и благополучием чужого успеха непрестанно мучит ее бедную. Тщеславие есть пища ее, которая приятным вкусом на время услаждает ее, а после делает пустой, лишает всякой добродетели, оставляет бесплодной, лишенной всех духовных плодов, так что не только погубляет заслуги необычайных трудов, но еще навлекает большое наказание. Всякая похоть и блуждание непостоянного сердца есть корм души, питающий ее вредными соками, а после оставляет ее не причастной небесного хлеба и питательной пищи. Итак, при посте воздерживаясь от этих страстей, сколько у нас есть силы, мы будем иметь полезный пост телесный. Утруждение плоти, соединенное с сокрушением духа, составит приятнейшую Богу жертву и достойную обитель святости в сокровенности чистого, благоукрашенного духа. Но если, постясь телесно, мы будет запутаны гибельными пороками души, то истомление плоти не доставит нам никакой пользы, при осквернении драгоценнейшей части (души), которая бывает жилищем Св. Духа. Ибо не столько тленная плоть, сколько чистое сердце бывает храмом Божиим и жилищем Св.
– 62 –
Духа. Следовательно, постясь по внешнему человеку, вместе должно воздерживаться от вредной пищи и по внутреннему, которого св. апостол особенно убеждает представить чистым Богу, чтобы удостоиться принять в себя гостя – Христа, говоря, что во внутреннем человеке Христос верою вселится в сердца ваши (Ефес. 3, 16, 17).
ГЛАВА 22-я.
О ТОМ, ЧТО НАМ НАДОБНО УПРАЖНЯТЬСЯ В ТЕЛЕСНОМ ВОЗДЕРЖАНИИ, ЧТОБЫ ЧЕРЕЗ НЕГО ПЕРЕЙТИ К ДУХОВНОМУ ПОСТУ.
Итак, мы должны знать, что труд воздержания телесного мы подъемлем для того, чтобы этим постом можно было достигнуть чистоты сердца. Впрочем, труд этот употребляется нами напрасно, если, зная цель, неутомимо подъемлем труд поста, а цели, для которой переносим столько скорбей, не можем достигнуть; лучше воздержаться от запрещенной пищи души (т. е. грехов, пороков), чем телесно воздерживаться от не запрещенной и менее вредной пищи. Ибо в той (телесной пище) бывает простое и безвредное употребление творения Божия, само по себе не имеющее никакого греха, а в той (душевной пище – пороках) бывает сначала гибельное пожирание братьев, о котором говорится: не люби злословить, чтобы не быть тебе истребленным (Притч. 20, 13). Также о гневе и зависти блаженный Иов говорит: безрассудного убивает гнев, умерщвляет раздражительность, и легкомысленного умерщвляет зависть (Иов. 5, 2). И вместе надобно заметить, что кто гневается, тот безрассуден, и кто завидует, тот считается легкомысленным. Тот справедливо считается безрассудным, кто гневом сам себе причиняет смерть; а этот (завистник) завистью показывает, что он малосмыслен и мелочен. Ибо когда завидует, то тем самым свидетельствует, что тот больше его, о чьем счастьи он скорбит.
ГЛАВА 23-я.
КАКОВА ДОЛЖНА БЫТЬ ПИЩА У МОНАХА.
Пишу нужно принимать не только такую, которая погашает пламень сладострастия и не возжигает его, но еще которую можно удобно приготовить, дешевую и сообразную с состоянием и пользой братии. Чревоугодие разделяется на три вида: один вид
– 63 –
побуждает принимать пишу ранее определенного часа; другой – любит только пресыщаться какой бы то ни было пищею, а третий хочет лакомой пищи. Против этого монах должен иметь троякую осторожность: ожидать определенного для принятия пищи времени; не должен пресыщаться; должен довольствоваться всякой пищей низкого сорта. Древнейшие отцы говорили, что тот, кто употребляет пишу не такую, какую все употребляют, и не в обыкновенное время, тот заражен тщеславием и гордостью; поэтому и из отличившихся между ними даром познания и рассуждения никто не презирали хлеба самого низкого; а из тех, кто вопреки этого правила, оставив хлеб, употребляли или коренья, или овощи, или яблоки, никто не только не сделался искусным, но и не получил дара рассуждения или познания. По их мнению, монах не только не должен желать той пищи, которой нет у других в употреблении, чтобы тщеславием не испортить того дела, которое как бы выставлено всем напоказ, но и обыкновенный пост его должен быть, сколько возможно, сокровенен и неизвестен. А когда приходят к нему братия, то он должен ради любви иметь в виду не то, чтобы соблюсти пост и свою пользу, но чтобы успокоить приходящего.
ГЛАВА 24-я.
В ЕГИПТЕ РАДИ ПОСЕЩЕНИЯ БРАТИЙ РАЗРЕШАЮТ ЕЖЕДНЕВНЫЙ ПОСТ.
Когда мы, желая узнать правила старцев, пришли из Сирии в Египет, то там нас принимали с таким радушием, что нигде не заставляли поститься до определенного часа, но везде, куда мы приходили, исключая среду и пятницу, разрешали на пищу до срока. Один из старцев, когда мы спросили его, почему они так равнодушны к ежедневным постам, отвечал на это так: пост всегда со мною, а вас не могу навсегда удержать при себе. Притом хотя пост полезен и постоянно нужен, впрочем он составляет приношение (жертву) произвольного дара, а дело любви есть необходимое требование заповеди, которое должно исполнить. Поэтому, принимая в вас Христа, я должен напитать Его; по отпуске же вас, сделанное ради Него снисхождение могу вознаградить строжайшим постом; ибо не могут сыны брачнии поститься, дондеже жених с ними есть. Придут же дни, егда отъят будет от них жених, и тогда постятся в тыя дни (Лук. 5. 34, 35).
– 64 –
ГЛАВА 25-я.
О ВОЗДЕРЖАНИИ ОДНОГО СТАРЦА, КОТОРЫЙ ШЕСТЬ РАЗ ТАК УМЕРЕННО ПРИНИМАЛ ПИЩУ, ЧТО ЕЩЕ ЧУВСТВОВАЛ ГОЛОД.
Один старец, угощая меня, просил еще немного поесть; я сказал, что уже не могу; на это он ответил: во время прихода разных братьев я уже шесть раз предлагал пишу и, угощая каждого, со всеми принимал пишу, однако еще чувствую голод, а ты теперь один раз поел и говоришь, что больше не можешь.
ГЛАВА 26-я.
О ДРУГОМ СТАРЦЕ, КОТОРЫЙ В СВОЕЙ КЕЛЬЕ НИКОГДА ОДИН НЕ ПРИНИМАЛ ПИЩИ.
В пустыне мы видели другого старца, который говорил, что он никогда один не вкушал пишу. Если в течение всех пяти дней никто из братьев не приходил к нему, то и он все пять дней не ел, пока в субботу и воскресенье, отправляясь в церковь для общественного богослужения, не находил какого-либо странника, которого приводил в свою келью и вместе с ним вкушал пишу, и то не столько по требованию нужды, сколько ради гостеприимства и братской любви. Поэтому, как по случаю прихода братьев они отменяют посты ежедневные, так после ухода их сделанное послабление вознаграждают строжайшим постом и за принятие малейшего количества пищи уменьшают обычную меру не только хлеба, но и сна.
ГЛАВА 27-я.
ПОХВАЛА АВВАМ ПЕСИЮ И ИОАННУ.
Старец Иоанн *), начальствовавший над многочисленным общежитием, придя к старцу Песию, жившему в пустыне, спрашивал его, как прежнего своего сожителя, что он делал в продолжение сорока лет, как они расстались, когда никто
_______
*) Ему принадлежит 19 собесед. о цели киновии.
– 65 –
из братьев не беспокоил его. Песий отвечал: солнце никогда не видало меня едящим. А меня, – отвечал Иоанн, – оно не видало гневным.
ГЛАВА 28-я.
ТОГО ЖЕ АВВЫ ИОАННА ПРЕДСМЕРТНОЕ НАСТАВЛЕНИЕ.
Сего же старца, когда он с радостью отходил из мира сего, скорбящие братья просили оставить им в наследство какую-нибудь заповедь, соблюдая которую, они удобнее могли бы достичь высшей степени совершенства. Иоанн со вздохом отвечал: я никогда не исполнял своей воли и никого не учил тому, чего сам не делал.
ГЛАВА 29-я.
ОБ АВВЕ МАХЕТЕ, КОТОРЫЙ ВО ВРЕМЯ ДУХОВНОГО СОБЕСЕДОВАНИЯ НИКОГДА НЕ СПАЛ, А ВО ВРЕМЯ РАЗГОВОРОВ О ЗЕМНОМ ЗАСЫПАЛ.
Старец Махет, живший вдали от братьев, непрестанными молитвами испросил себе у Господа такую благодать, что сон не овладевал им, сколько бы дней и ночей ни продолжалось духовное собеседование. Если же кто-нибудь начинал злословить или пустословить, то он тотчас засыпал, так что ад злословия не касался даже ушей его.
ГЛАВА 30-я.
ТОГО ЖЕ СТАРЦА МНЕНИЕ О ТОМ, ЧТО НЕ СЛЕДУЕТ НИКОГО ОСУЖДАТЬ.
Тот же старец, наставляя нас тому, что не следует никого осуждать, говорил, что было три предмета, за которые он осуждал или порицал братьев: за то, что некоторые позволяли себе отрезать язычок гортанный; что имели в кельях плащ (сагу – военную верхнюю одежду); что, благословляя масло, давали просящим мирянам. И во все это, говорил, он и сам впадал. Ибо, получив болезнь гортанного язычка, я, говорит, столь долго страдал от боли, пока побуждаемый неизбежностью страдания и увещеванием всех старцев, не позволил отрезать его. Под предлогом этой немощи я вынужден был иметь также и плащ. Благословлять елей и давать просящим – это я осуждал больше всего, так как думал, что это происходит от большой надменности сердца; а когда нечаянно окружили меня многие миряне, я до
– 66 –
того стеснен был, что мог вырваться от них не иначе, как возложив свою руку на принесенный ими сосуд с изображением крестного знамения. Таким образом, поверив, что получили благословенный елей, они наконец оставляли меня. Из этого для меня ясно стало, что монах подвергается той же вине и порокам, за которые вздумал бы осуждать других. Следовательно, всякому можно судить только себя самого, осмотрительно, осторожно наблюдать за собою во всем, а не расследовать жизнь и поведение других, об этом и апостол говорит: что ты судишь брата своего? Пред своим Господом стоит он, или падает (Рим 14, 4). И еще: не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы (1 Кор. 4, 5. Мф. 7, 1, 2). Кроме сказанной причины, еще потому опасно судить о других, что мы не знаем необходимости или причины, по которой они поступают. Может быть то, чем мы соблазняемся, правильно перед Богом или извинительно, а мы оказываемся безрассудными судьями их и этим допускаем нелегкий грех, думая о своих братьях иначе, нежели должно.
ГЛАВА 31-я.
ОБЛИЧЕНИЕ ТОГО ЖЕ СТАРЦА, КОГДА ОН УВИДЕЛ, ЧТО БРАТЬЯ ВО ВРЕМЯ ДУХОВНОГО СОБЕСЕДОВАНИЯ ЗАСЫПАЛИ, А ПРИ РАССКАЗЕ ПУСТОЙ БАСНИ ПРОБУЖДАЛИСЬ.
Тот же старец опытом доказал, что дьявол благоприятствует пустым разговорам, а духовным собеседованиям всегда препятствует. Однажды он рассуждал с некоторыми братьями о предметах необходимых и духовных; во время этого рассуждения стало клонить их ко сну так, что они не могли преодолеть сонливости. Когда же он вдруг начал рассказывать одну басню, то они тотчас пробудились и стали слушать со вниманием. Увидев это, он со вздохом сказал: пока мы говорили о предметах небесных, то вас одолевал сильный сон, а когда начали рассказывать басню, то все вдруг воспрянули. По крайней мере, из этого обстоятельства уразумейте, что радующийся злу и постоянно внушающий его, а добро истребляющий, препятствует духовным собеседованиям, а к плотским и бесполезным разговорам побуждает.
– 67 –
ГЛАВА 32-я.
О ПИСЬМАХ, ПРЕЖДЕ ПРОЧТЕНИЯ СОЖЖЕННЫХ.
Нельзя также умолчать о следующем деле одного брата, который имел великую заботу о чистоте своего сердца и о созерцании божественном. Спустя пятнадцать лет после того, как он оставил мир, принесли ему из Понта много писем от отца, матери и друзей. Приняв их, он рассудил, что если прочтет те письма, то в душе его может возродиться пустая радость или бесполезная печаль, и что воспоминание о писавших к нему надолго отвлечет его от любимого занятия созерцанием, так что он с большим усилием сможет возвратить то спокойствие, которое нарушится этим воспоминанием. Подумав об этом он не только не решился прочитать письма, но чтобы, вспомнив имена или вообразив лица писавших, не отстать от духовного занятия, не распечатав их, бросил в огонь, промолвив: и помыслы об отчизне сгорите также, чтобы через вас не возвратиться мне к тому, от чего я удалился.
ГЛАВА 33-я.
О РЕШЕНИИ ВОПРОСА, КОТОРОЕ АВВА ФЕОДОР ИСПРОСИЛ МОЛИТВОЮ.
Мы еще видели авву Феодора *), отличавшегося святой жизнью и знаниями не только в деятельной жизни, но и в Св. Писании, которые он приобрел не через чтение или обучение, а лишь чистотою сердца, потому что он едва знал несколько греческих слов. Чтобы решить один темный вопрос, он в продолжение семи дней и ночей непрерывно молился, и Бог открыл ему, как решить вопрос.
ГЛАВА 34-я.
О МНЕНИИ ТОГО ЖЕ СТАРЦА, КОТОРЫЙ УЧИЛ, ЧТО МОНАХ МОЖЕТ ПРИОБРЕСТИ ЗНАНИЕ СВ. ПИСАНИЯ НЕ ИССЛЕДОВАНИЕМ ЕГО, А МОЛИТВОЮ И ЧИСТОТОЮ СЕРДЦА.
Когда некоторые братья удивлялись его ясным понятиям и просили пояснить некоторые места Св. Писания, то он сказал:
_______
*) Вероятно, это ученик Пахомия Великого, которому принадлежит шестое собеседование.
– 68 –
монах, желающий понимать Св. Писание, должен заниматься не столько чтением толкователей, сколько очищением сердца от плотских пороков. Если эти пороки будут истреблены, то, сняв покрывала страстей, душевные очи будут созерцать тайны Св. Писания. Ибо оно не для того открыто от Св. Духа, чтобы мы его не знали; темно же оно потому, что душевные наши очи закрываются покровом пороков; а если им возвратить естественное их здоровье, то и одного чтения Св. Писания достаточно будет для понимания истинного его смысла, и не будет нужды в помощи толковников, подобно тому, как телесные глаза не нуждаются ни в какой науке для видения, если только они чисты и нет темноты. Оттого-то и у самих толкователей произошло столько различий и погрешностей, что, приступая к толкованию Св. Писания, не заботятся об очищении духа: по причине нечистоты сердечной они не только не видят света истины, но еще придумывают много противного вере.
ГЛАВА 35-я.
ОБЛИЧЕНИЕ ТОГО ЖЕ СТАРЦА, КОГДА В ПОЛНОЧЬ ПРИШЕЛ В МОЮ КЕЛЬЮ.
Тот же Феодор, желая узнать, что я (тогда еще молодой отшельник) делаю, неожиданно в полночь пришел ко мне в келью. Увидав, что я по окончании вечерних молитв лег на рогожу для отдыха ослабевшего тела, он со вздохом сказал: Иоанн! сколь многие в настоящий час беседуют с Богом и объемлют Его сердцем и умом, а ты, предаваясь сну, лишаешься такого света.
Поскольку к этим повествованиям отклониться нас заставили добродетели и благодать отцов, то я считаю нужным упомянуть здесь о той любви, какую по человеколюбию оказал нам высокий муж Архебий, чтобы чистота воздержания, соединившись с делами любви, яснее проявилась в разнообразной красоте. Ибо пост тогда сделается жертвою приятной Богу, когда будет украшен плодами любви.
ГЛАВА 36-я.
ОПИСАНИЕ ПУСТЫНИ ДИОЛКОССКОЙ, В КОТОРОЙ ПРЕБЫВАЛИ ОТШЕЛЬНИКИ.
Итак, когда мы из монастырей палестинских, как необразованные вовсе новички, пришли к египетскому городу Диолкосу и там с удивлением осмотрели большой общежительный монастырь, отличавшийся строгостью правил и прекрасным порядком монахов,
– 69 –
то, по совету всех, мы отправились посмотреть на особый, высший род монахов, называвшихся отшельниками. Они сначала долго живут в киновии, пока не научатся терпению, рассуждению, смирению, бедности и дочиста не исторгнут из себя все пороки, потом, намереваясь вступить в жесточайшую битву с демонами, удаляются в отдаленные места пустыни. Мы узнали, что такого рода мужи живут у протока Нила, в такой местности, которая, одной стороною примыкая к реке, а другой гранича с обширнейшим морем, составляет остров, на котором могут жить лишь одни желающие уединения, потому что он, по причине песчаного и соленого грунта земли, неспособен к возделыванию. Увидев их, мы весьма удивились безмерным их трудам, которые они несут для упражнения в добродетелях и из любви к уединению. Они даже в воде нуждаются так, что раздают ее по самой малой мере и берегут ее как самое драгоценное вино, ибо приносят ее на себе за три тысячи шагов или дальше того, проходя до русла реки через горы песка.
ГЛАВА 37-я.
ЧЕЛОВЕКОЛЮБИЕ АВВЫ АРХЕБИЯ ПОХВАЛЯЕТСЯ.
Итак, когда, увидев их, мы воспламенились желанием подражать им, и вышеупомянутый Архебий, отличнейший между ними, гостеприимно призвал нас в свою келью, то, узнав наше желание, объявил, что он хочет уйти из этого места, почему и предложил нам свою келью, уверяя, что он оставил бы ее, даже если нас и не было. Воспламенившись желанием пожить здесь и поверив словам его, мы приняли от него келью со всей утварью домашней. Употребив такой благочестивый обман, после выхода из этого места через несколько дней, в течение которых готовил материал для постройки кельи, он, возвратившись, с большим трудом построил себе другую келью. Спустя некоторое время и эту келью со всей утварью он отдал другим братьям, изъявившим желание остаться тут, а сам, будучи неутомимым в делах любви, построил себе третью келью.
ГЛАВА 38-я.
ТОТ ЖЕ АРХЕБИЙ ТРУДАМИ РУК СВОИХ УПЛАТИЛ ДОЛГ МАТЕРИ.
Считаю нужным упомянуть еще о другом деле любви этого мужа, чтобы наши монахи примером его научились не только строгому
– 70 –
воздержанию, но еще искренней любви. Он происходил из знатной фамилии и еще в отрочестве ушел в монастырь, отстоявший от означенного города почти на четыре тысячи шагов. Здесь он вел такую жизнь, что в продолжение пятидесяти лет не только не входил в то селение, из которого ушел, но не видал и лица никакой женщины, даже матери своей. Впрочем, когда он узнал, что его отец до смерти не успел выплатить долга, состоящего из ста золотых монет, и что заимодавцы сильно беспокоят мать его, то решил помочь матери, не изменяя тем строгим правилам, что соблюдал по любви к благочестию. Не выходя из монастыря, он начал заниматься обычным рукоделием втрое больше. Таким образом, занимаясь в продолжение года днем и ночью, он выплатил за мать долг и не оставил ради матери дел благочестия, хотя из любви к ним он прежде оставил ее.
ГЛАВА 39-я.
ОДИН СТАРЕЦ С ПРИТВОРСТВОМ ДОСТАВИЛ РАБОТУ АВВЕ СИМЕОНУ, КОГДА ОН БЫЛ ПРАЗДНЫМ.
Когда возлюбленный брат наш Симеон, вовсе не знавший греческого языка, из Италии пришел к нам, старец, желая оказать ему, как страннику, дело любви, спросил, почему он праздно сидит в келье, полагая, что в праздности, при неимении необходимых вещей, он не может долго оставаться здесь, будучи уверен, что никто не может переносить скуку уединения в пустыне, кроме того, кто способен своими руками приобретать себе пропитание. Когда он ответил, что он ни одного из рукоделий, какие тут делали, не знает, а умеет писать, и что если бы в египетской стране мог быть полезен кому-либо Завет на латинском языке, то он мог бы написать его, старец сказал: Бог послал мне этот случай; я давно искал, кто бы переписал мне Апостол на латинском языке, ибо у меня есть брат, которому мне хочется послать для назидания что-либо из Св. Писания. После того как Симеон с удовольствием вызвался на это дело, старец немедленно доставил ему взамен съестные припасы на целый год и все снаряды, нужное для письма, и когда книга была написана, то хотя она совершенно не нужна была в той стране, потому что там не было знающих латинский, взял ее потому только, чтобы, с одной стороны, доставить пришедшему занятие, чтобы он без стыдливости
– 71 –
мог взять за свой труд необходимое пропитание, а с другой, – исполнить благочестивый долг щедродательности, чтобы тем большую награду себе заслужить, чем в большем количестве он доставил страннику-брату не только необходимое пропитание, но и случай и орудия для работы.
ГЛАВА 40-я.
ОБ ОТРОКАХ, КОТОРЫЕ, НЕСЯ К БОЛЬНОМУ СМОКВЫ, С ГОЛОДУ УМЕРЛИ В ПУСТЫНЕ, НЕ ВКУСИВ ИХ.
В трактате о строгости поста и воздержания, сказав нечто о делах любви, мы уклонились от своего предмета; теперь, опять возвращаясь к нему, представим в этом трактате одно достопамятное дело отроков по возрасту, но не по уму. Некто из пределов Мареотской Ливии *) послал смоквы (вещь, прежде в том месте не виданную) к эконому в пустыне скитской, авве Иоанну, который исполнял вверенную ему от блаженного пресвитера Пафнутия должность распорядителя по церкви. Иоанн тотчас послал с двумя юношами смоквы к одному старцу, который был болен и пребывал во внутренней пустыне за восемнадцать миль от церкви. Когда они, взяв смоквы, отправились к келье старца, то вдруг нашло весьма густое облако, и они сбились с прямого пути, что легко случается и со старцами. Когда же весь день и ночь, блуждая по непроходимым местам пустыни, не смогли найти келью больного, то, изнуренные утомлением от пути, голодом и жаждою, став на колени, предали в молитве дух свой Господу. Те, которые после этого очень долго искали их по следам, обозначившимся на песчаных местах, нашли, что они сохранили смоквы нетронутыми, избрав потерять лучше душу (т. е. жизнь), нежели нарушить верность поручения, т. е. лучше временной жизни лишиться, нежели нарушить заповедь старца.
ГЛАВА 41-я.
МНЕНИЕ АВВЫ МАКАРИЯ КАСАТЕЛЬНО ПОСТА И ПОДАВЛЕНИЯ СТРАСТЕЙ.
Предлагается нами еще одно спасительное наставление блаженного Макария, которым заканчивается книжка о посте и воздержании.
_______
*) Эту Ливию, смежную с Александрией, нужно отличить от сопредельной с Эфиопией.
– 72 –
Он говорил, что монах так должен поститься, как будто может прожить в теле сто лет, а страсти душевные обуздывать, обиды забывать, скорби отвергать, болезнями и лишениями пренебрегать так, как будто может умереть в любой день. Монаху в посте благоразумие внушает всегда поступать с ровной строгостью, чтобы под предлогом слабости тела не переходить от строгости к гибельной распущенности; а в подавлении страстей спасительное великодушие подает ему силы не увлекаться видимым благополучием настоящего мира, не унывать в несчастиях и скорбях и пренебрегать ими, как маловажными и ничтожными, взор ума своего устремляя туда, куда ежедневно и ежеминутно можем переселиться.
– 73 –
Текст приводится по изданию (в переводе на современную орфографию):
Иоанн Кассиан. О духе чревобесия // Его же. Писания. Сергиев Посад, 1993, с. 48-73 (О постановлениях киновитян. Кн. 5).
Номера страниц идут после текста.
Сверка текста и расстановка номеров страниц – А. В. Антоневич.
Текст в данном оформлении: Библиотека сайта Христианская психология и антропология.
Последнее обновление файла: 01.04.2013.
|
