Поиск по сайту

ОТДЕЛ I.
ПОНЯТИЕ О ХРИСТИАНСКОЙ МОЛИТВЕ И КРАТКОЕ ИЗЪЯСНЕНИЕ МОЛИТВЫ ГОСПОДНЕЙ КАК ОБРАЗЦА ВСЯКОГО НАШЕГО МОЛЕНИЯ

ГЛАВА 1. ПОНЯТИЕ О ХРИСТИАНСКОЙ МОЛИТВЕ

Таинственность христианской молитвы

Молитва есть одно из таинственных явлений христианской жизни. "Имя молитвы есть чудно, – говорит архимандрит Иринарх, – непостижимо человеческим разумом, недоведомо ангельским умом, объясняемое только во глубине неисследимой бездны любви Божией к человеческому роду" [1]. Поэтому-то дать полное, исчерпывающее определение молитвы – невозможно.

Святые отцы и подвижники христианские, всю свою жизнь посвятившие молитвенному подвигу, достигши самых высоких ступеней в нравственном совершенствовании, не могли с точностью указать, что нужно понимать под христианской молитвой. Одни из них придают ей преимущественно интеллектуальные свойства: называют ее "беседою ума", его восхождением к Богу [2]. Другие определяют молитву со стороны волевых функций: называют ее "деланием" [3], "путем к Богу" [4], "служением выше других" [5] и т. д. Третьи говорят о молитве как сердечной деятельности. "Молитвою, – пишет святитель Феофан, – преимущественно оживляется сердце в чувствах своих" [6]. Называют "страх Божий" началом всякой добродетели [7], в частности – и молитвы [8]. А святитель Василий Великий и святитель Григорий Нисский определяют молитву как "прошение у Бога" [9].

Такое различие в определении молитвы, по суждению Исаака Сирина, объясняется тем, что для предметов будущего века, каковым и является молитва, мы не имеем подлинного и истинного названия [10].

Вникая в психологию молитвы, можно установить только отдельные ее существенные признаки, по которым и составить хотя частичное ее определение.

Понятие о молитве в узком смысле

Молитва может быть понимаема в двояком смысле: узком и широком.

Существенным признаком молитвы, понимаемой в узком значении, служит устремление души человека к Богу. "К Тебе, Господи, воздвигох душу мою" (Пс. 24, 1), "Возвесели душу раба Твоего, яко к Тебе взях душу мою" (Пс. 85, 4; 142, 8), – восклицает Псалмопевец. Возношение души к Богу есть не что иное, как устремление всех ее сил.

Некоторые из святых отцов и подвижников благочестия все душевные движения возводят к уму и сердцу, как главным силам души, и потому определяют молитву как "восхождение ума и сердца к Богу" [11].

В обыденной жизни мы открываем свой внутренний мир пред окружающими нас людьми посредством слова. Этим путем мы сообщаем близким свои нужды, просим у них помощи, благодарим их и т. п. Слово – это необходимое условие для наших сношений с людьми. Иногда оно заменяется или сопровождается жестами, мимикой, внешними знаками. Также и при молитве, понимаемой в узком смысле, человек, возносясь своей душой к Богу, выражает свои мысли и чувства внешне – словом и движениями. И как в сношениях с другими людьми, особенно с теми, от которых мы хотим получить совет или помощь, мы стараемся держать себя пристойно, так несравненно большее благоговение требуется от нас в словах и внешних знаках при молитвенной беседе с Существом высочайшим и Всесвятым, в руках Которого вся наша жизнь, все наше благополучие. Вот такого-то рода беседа человека с Богом – как определенный религиозно-нравственный акт выражения вовне известного духовного состояния – и есть молитва, понимаемая в узком смысле слова.

Так именно и определяется молитва в Пространном православном христианском катихизисе. "Молитва, – читаем в нем, – есть возношение ума и серд-ца к Богу, являемое благоговейным словом человека к Богу... и сопровождаемая другими знаками благоговения" [12].

Понятие о молитве в широком смысле

Но кроме указанного узкого смысла молитвы как в Священном Писании, так и у святых отцов молитва понимается еще и в широком смысле – как религиозно-нравственное душевное состояние [13], в смысле постоянного сердечного и благоговейного памятования о Боге, упования или надежды на Него во всех случаях жизни.

В таком именно смысле может быть понята и заповедь святого апостола Павла о непрестанной молитве [14]. Об этом говорит и собственный пример самого Апостола, который, работая днем и ночью в деле благовестия Христова [15], добывая себе пропитание собственными руками [16], в то же время "нощь и день преизлиха молящеся" Богу [17].

О молитве в широком смысле говорят и святые отцы. Так, святитель Василий Великий учит, что молитву "следует не в словах заключать, но поставлять ее силу более в душевном расположении и в добродетельных делах, непрерывно проходящих чрез всю жизнь. Таким образом человек может достигнуть того, что вся жизнь его окажется непрерывною и непрестанною молитвою" [18].

Точно также имеет в виду молитву в широком смысле и святитель Иоанн Златоуст, когда говорит, что "можно идучи на площадь, ходя по улицам, творить продолжительные молитвы, можно сидящему в рабочей храмине и занимающемуся работой посвящать Богу дух свой, и входящему и выходящему, можно, говорю, творить продолжительную и усердную молитву" [19]. "Непрестанно прибегай к Богу: стоишь ли ты, или сидишь, или лежишь, пусть бодрствует сердце твое в твоем псалмослужении", – призывают к постоянному сердечному памятованию Бога святые старцы Варсонофий Великий и Иоанн [20].

Таким образом, молитва, понимаемая в широком смысле, может совершаться в любое время и во всяком месте. Святые отцы убедительно доказывают, что молитва, понимаемая в смысле религиозно-нравственного настроения, сердечного и благоговейного памятования о Боге, надежды на Него во всех обстоятельствах жизни, может быть совершаема всегда и везде, что такого рода молитва вполне совместима с обычными делами и обязанностями, которые налагаются на человека его общественным положением [21]. Поэтому те люди, которые под предлогом молитв и псалмопения уклоняются от труда, не имеют оправдания [22].

Так понимает христианство молитву в узком и широком смысле. Нужно сказать (как было уже упомянуто в начале этой главы), что христианская молитва есть тайна, и потому данные определения не вполне отражают всей ее сущности. "Каким образом человек, терние, прикасается во время молитвы к Богу, огню поедающему, и не опаляется?", – спрашивает архимандрит Иринарх. "О! это тайна, – отвечает он же, – непостижимая и для умов ангельских, которые изумевают пред человеколюбием Божиим, зряще, как человек, облеченный плотию, дерзает мыслию своею возлетать на небо – к Престолу Божию и там открывать во уши Самого Господа чувствование своей души и делается вместе с ними участником славословия Господа" [23].

Исходя из такой таинственности молитвы, ученики Христовы и обратились к своему Учителю в дни Его служения на Земле с просьбой научить их правильно молиться. И Господь исполнил их просьбу – дал им, а в лице их и всем нам, образец молитвы – "Отче наш".

Поскольку эта молитва преподана Самим Господом, то и называется молитвой Господней.

 

 

ГЛАВА 2. КРАТКОЕ ИЗЪЯСНЕНИЕ МОЛИТВЫ ГОСПОДНЕЙ КАК ОБРАЗЦА ВСЯКОГО НАШЕГО МОЛЕНИЯ

Завещанная Спасителем мира молитва Господня должна быть для всякого христианина самой дорогой и самой святой. Каждый верующий должен с благоговением относиться к ней, как к неисчерпаемому духовному сокровищу. На ее великое значение указал Сам Господь. Исполняя просьбу учеников (Лк. 11, 1), Он сказал, что не нужно в молитве уподобляться языческому многоглаголанию, "весть бо Отец ваш, ихже требуете, прежде прошения вашего. Сице убо молитеся вы:

Отче наш, Иже еси на небесех, да святится Имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь [24] и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим [25] и не введи нас во искушение [26], но избави нас от лукаваго. Яко Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь (Мф. 6, 9-13).

Разделение молитвы Господней

Как видно, молитва Господня кратка, состоит всего из призывания, семи прошений и славословия. Но, по указанию Самого Спасителя, она должна быть для всех других молитв правилом и образцом. Если вдумаемся в ее содержание, то увидим, что не только каждое прошение этой святейшей молитвы содержит в себе глубочайшую Божию премудрость, но и сами прошения стоят в тесной связи между собою и имеют для нас громадное жизненное значение.

О призывании: "Отче наш, Иже еси на небесех"

В призывании – "Отче наш, Иже еси на небесех" – мы называем Бога Отцом нашим. Но все ли имеют право считать себя детьми Божиими? Святой Киприан на это отвечает, что только "человек новый, возрожденный и с Богом своим благодатью Его воссоединенный, на первом месте говорит: Отче, потому что начал уже быть сыном. Во своя, сказано, прииде и свои Его не прияша: елицы же прияша Его, даде им область чадом Божиим быти верующим во имя Его (Ин. 1, 11, 12)" [27]. Людям же, не желающим жить по вере, Господь наш Иисус Христос говорил: "Вы отца вашего диавола есте и похоти отца вашего хощете творити" (Ин. 8, 44). Не может человек одновременно быть сыном Божиим и сыном диавола (Мф. 6, 24). Если такой человек "скажет: Отче, то речение сие, – по замечанию святителя Григория Нисского, – прямо будет оскорблением и злословием" [28].

Следовательно, данное христианину великое право называть Бога Отцом есть, с одной стороны, дело милости Божией, с другой – называть Бога Отцом может только тот, кто искренне желает пребывать в сыновнем единомыслии – единодушии с Ним, желает жить по вере, подчиняя свои желания разумной Его воле.

Значит, произнося первые слова молитвы Господней, мы выражаем готовность и принимаем на себя обязанность любить Бога Отца всем разумением, всею крепостью нашею и всею душою, – сделать все зависящее от нас, чтобы стать достойными Его детьми. Господь научает возносить молитву не от лица только себя, но и от всех ближних, почему не говорит "Отче мой", а "Отче наш". "Этим самым Господь повелевает, – разъясняет святитель Иоанн Златоуст, – возносить молитвы за весь род человеческий и никогда не иметь в виду собственных выгод, но всегда стараться о выгодах ближнего. А таким образом и вражду уничтожает, и гордость низлагает, и зависть истребляет, и вводит любовь, мать всего доброго, уничтожает неравенство дел человеческих и показывает великое равночестие... Ибо Бог, удостоивший всех одинаково называть Себя Отцом, чрез это всем даровал благородство" [29].

Называем мы Бога Отцом "сущим на небесех" потому, что Он, хотя и вездесущ, но в Священном Писании (Пс. 2, 4; 102, 19) и у святых отцов [30] небеса представляются местом особого Его присутствия; там Ангелы Божии (Ин. 1, 51) и все святые созерцают Его славу, и тем напоминаем себе, что, приступая к молитве, мы должны думать о небесном, оставляя все земное и тленное. "Сказав – на небесех, – рассуждает блаженный Феофилакт, – Господь не ограничивает ими Бога, но слушателя возводит к небесам и отводит от земного" [31].

О первом прошении: "Да святится имя Твое"

Так обращаемся мы, прежде всего, к Богу, нашему Небесному Отцу. Это не значит, что мы просим у Бога, чтобы Имя Его стало еще святее, чем есть. Оно само по себе вечно "свято и славно без нашего прославления" [32], "исполнено всего величия и неизменяемости" [33]. Но среди верующих оно может и прославляться их высокой нравственной жизнью (Мф. 5, 16), и хулиться мерзкими поступками (Ис. 52, 5), вызывающими соблазн и у неверных. Поэтому Господь и внушает тем, которые называют Бога Отцом своим и носят имя христианина, чтобы они просили Бога сподобить их прославлять Его своею жизнью, своими добрыми делами и распространять Его славу между людьми (Мф. 5, 16) [34]. "Кто говорит в молитве: да святится Имя Твое во мне, – пишет святитель Григорий Нисский, – тот, по силе произносимых им слов, молится о следующем: при содействии Твоей помощи да соделаюсь неукоризненным, справедливым, благочестивым, буду воздерживаться от всякого дела злого, говорить истину, делать правду, ходить по правоте, отличаться целомудрием, украшаться нерастлением, мудростью и благоразумием; мудрствовать горнее, презирать земное, прославляться Ангельским житием" [35].

О втором прошении: "Да приидет Царствие Твое"

Желая святить Имя Божие своими делами и распространять славу Божию между другими людьми, мы во втором прошении – "Да приидет Царствие Твое" – молим Господа, чтобы Он, основавший на земле царство Своей благодати – Церковь Божию – и принявший нас, христиан, в это царство Свое, помог нам быть истинными сынами царства Его на земле, то есть быть христианами не по имени только, но и по духу и жизни. Этим прошением мы усиливаем еще больше то, о чем мы молим Господа в первом. Если просим, чтобы пришло к нам Царствие Божие, то, по мысли святителя Григория Нисского, в действительности умоляем Бога об избавлении от тления, смерти, от уз греха и страстей, о прекращении борьбы плоти с духом, и вселении на место всего порочного – духовного: мира и радования [36].

С просьбой о даровании нам сил быть истинными сынами Царства благодатного мы соединяем и моление о нелишении нас Царства Славы, то есть будущего вечного блаженства праведников. "Но если не будем просить, неужели Царствие сие не придет?" – спрашивает блаженный Августин и отвечает: "Конечно придет. Но что пользы, если мы окажемся тогда стоящими ошуюю? Посему молясь так, выражаем желание, чтоб Царствие то пришло для нас, чтоб и мы обрелись в нем, а не вне его" [37].

Словом, прошение о Царствии есть благоговейное желание, чтобы Царство Божие, распространяясь на земле, утверждалось в душах верующих и в свое время привело их в "наследие нетленно и нескверно и неувядаемо, соблюдено на небесех" (1 Пет. 1, 4).

О третьем прошении: "Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли"

Будучи сынами благодатного Царства нашего Господа и готовясь к наследию вечного царства – Царства Славы, мы должны стараться вести такую жизнь, какая свойственна небожителям, – исполнять здесь на земле Его святую волю так, как исполняют ее Ангелы в светлых небесных обителях. "Прежде достижения неба, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – надо землю сделать небом, чтобы и живя на ней так поступать и говорить, как бы находились на небе" [38]. А так как мы на пути к Царству Небесному окружены разнообразными соблазнами, то в третьем прошении – "Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли" – мы и молим Господа укрепить нас в добре, в подчинении своей воли Его воле. "Естество человеческое, – поучает святитель Григорий Нисский, – однажды приведенное в расслабление пороком, немощно для добра. Ибо человек не с такою легкостью, с какою доходит до худого, возвращается от него опять к доброму... Посему, когда действует в нас стремление ко злу, то не бывает потребности в содействующем, потому что порок сам собою довершает себя в воле нашей. Когда же возникает возжелание лучшего, то потребно бывает, чтобы Бог помог привести его в исполнение" [39].

О четвертом прошении: "Хлеб наш насущный даждь нам днесь"

С этого прошения начинается вторая часть молитвы Господней. Первые три относились преимущественно к славословию Имени Божия, хотя с этим славословием тесно связана и наша собственная слава. Следующие же четыре составляют просьбу о благах нашей личной жизни, хотя опять-таки дарование этих благ относится и к славе Имени Божия. "С четвертого прошения, – читаем в книге "Святоотеческих наставлений о молитве и трезвении", – начинается поворот молитвы" [40]. Церковный писатель Тертуллиан видит в этом проявление Божественной Премудрости. "Какой прекрасный Божественная Премудрость дала порядок молитвенным прошениям, – восклицает он, – когда после небесного, то есть Имени Божия, Царства Божия, воли Божией, дала место прошению и о земных потребностях" [41].

Словами четвертого прошения мы молим Господа, чтобы Он дал нам на этот день все необходимое для нашего существования как телесного, так и душевного. Для телесной жизни нужны пища, одеяние и жилище. Но это попечение о естественных потребностях не должно заглушать памяти о всеблагом Божием Промысле. "Жизнь человеческая однодневна, – поучает святитель Григорий Нисский. – Собственность каждого – одно только настоящее, а надежда на будущее остается в неизвестности... Для чего мучить себя неизвестным, томить заботами о будущем? Сказано – "довлеет дневи злоба его" (Мф. 6, 34)... Скажи Тому, Кто дает "пищу всякой плоти" (Пс. 135, 25): от Тебя моя жизнь, от Тебя да будет и средство к жизни" [42].

Ограничивая естественные потребности строгой необходимостью, христианин должен больше помышлять о хлебе духовном [43] – слове Божием (Мф. 4, 4), "питающем душу ведением Божественной истины" [44], о Святых Таинствах и особенно заботиться о Таинстве Причащения (Ин. 6, 53-56). "Хлеб обыкновенный, – поучает святитель Кирилл Иерусалимский, – не есть насущный, а сей святой хлеб (Тело и Кровь Господа) есть насущный... Сей хлеб сообщается всему твоему составу к пользе души и тела" [45].

Словом, в четвертом прошении молящийся подчиняет низшие стремления материальной природы высшим потребностям и связывает с Богом свою вседневную жизнь, свое настоящее.

Но чтобы это соединение с Богом было истинным, чтобы начать жить по-Божьи, христианин, как говорит Владимир Соловьев, "должен прежде исполнить всякую правду... Прежде чем приобретать новое благо, обязан уплатить старый долг" [46]. Но об этом говорится уже в пятом прошении.

О пятом прошении: "И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим"

Под долгами здесь разумеются наши грехи. "Долг в Писании, – говорит Тертуллиан, – есть образ греха" [47]. Господь нас сотворил, дал нам жизнь, наделил нас естественными и духовными дарами. Получив от Него все, мы должны и отдавать Ему все, употребить все Его дары во благо, направить свою жизнь по Его заповедям, по Его Божественному учению. Когда же мы остаемся неблагодарными Господу и живем по своим прихотям, то и являемся Его должниками.

Пред Богом, как говорит святитель Филарет, митрополит Московский, "наши долги многочисленны" [48]. Нет такого человека на земле, который мог бы сказать, что он безгрешен. "Кто бо чист будет от скверны?" – спрашивает ветхозаветный праведник Иов и отвечает: "Никтоже, аще и един день житие его на земли" (Иов. 14, 4-5). Но как бы ни были тяжелы грехи наши, Господь простит их нам по нашей вере в Его искупительные заслуги и при условии, если мы будем прощать нашим должникам – своим ближним, сделавшим нам какое-нибудь зло. "Спаситель тебя самого виновного делает судьею над самим собою, – поучает святитель Иоанн Златоуст, – и как бы так говорит: какой ты сам произнесешь о себе суд, такой же суд и Я произнесу о тебе. Если простишь своему собрату, то и от Меня получишь тоже благодеяние, хотя это последнее на самом деле гораздо важнее первого" [49].

Если же человек произносит эти святые слова молитвы, не примирившись со своими врагами, то они обращаются в страшное осуждение его. "Не прощай мне грехов моих, – звучат они в его устах, – как и я не прощаю обидевших меня". Молящийся в этом случае "должен быть совершенно бессознательным, иначе он не решился бы произнести против себя этот страшный приговор" [50].

Итак, "не забудем же миловать прежде, нежели просить помилования", – поучает святитель Филарет (Дроздов) [51].

О шестом прошении: "И не введи нас во искушение"

Просить у Господа только прощения грехов и получать от Него разрешение их для христианина еще недостаточно: ему необходимо стремиться к тому, чтобы впредь их не совершать. "Бесполезно было бы и прощение грехов, – говорит святитель Филарет, митрополит Московский, – если бы мы всегда возвращались к ним с прежнею слабостью" [52]. Безусловно, нам трудно устоять против множества искушений, надвигающихся со всех сторон. Но нам дана великая сила, способная отразить все соблазны мира. Эта сила – молитва: "И не введи нас во искушение". Казалось бы по букве прошения выходит, что Сам Господь нас искушает во зле. Но этого допустить нельзя. "Никтоже искушаем да глаголет, – поучает святой апостол Иаков, – яко от Бога искушаем есмь: Бог бо несть искусителем злым, не искушает же Той никогоже" (Иак. 1, 13). Искушениями называются такие случаи жизни, когда мы легко можем впасть в грех. Вот мы и просим Господа, чтобы Он удалил их от нас. "Словами: "Не введи нас во искушение" молим Бога, – говорит святитель Тихон, – чтобы нас от искушения мира, плоти и диавола Своею благодатью сохранил" [53].

Если же Господу угодно искушениями укрепить нас в добре, то просим, чтобы Он помог победить их и сохранил нас от греха. По заключению святого Кассиана, мы просим здесь не вообще избавления от искушений, так как они часто требуются для твердости добродетелей, а молим, чтобы Господь не попустил нас быть побежденными ими [54]. Главным виновником искушений бывает диавол, поэтому следующее прошение и состоит из моления об избавлении от него.

О седьмом прошении: "Но избави нас от лукаваго"

Диавол здесь называется лукавым за его коварство. Он непрестанно строит против нас козни, пользуясь всеми средствами для достижения своих пагубных намерений. Со своей стороны мы не должны предаваться духовной беспечности, но быть всегда готовыми вступить в брань с ним. Но так как мы сами, по нашей немощи, не можем с успехом бороться с ним, то Христос и дает наставление – обращаться за помощью к Богу. "Мы бессильны устоять против него, – замечает Симеон, архиепископ Солун– ский, – потому что он естества тончайшего, чем мы, лукав и сна не знает, изобретая и сплетая бесчисленные против нас козни. И если Ты, Творче и Владыко всяческих... не исхитишь нас, то кто силен избавиться от него?" [55]

О славословии: "Яко Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь"

В этих последних словах содержится великое утешение и твердая надежда на получение просимого. Не напрасны наши молитвенные слезы и воздыхания, не бессмысленна наша вера и любовь к Богу, не бесцельна борьба со злом: "Господь – Царь всего, имеет вечную державу, может сделать все" [56].

Произносимое в конце молитвы слово "аминь" служит выражением того, что молитва приносится с верою и без всякого сомнения, как учит апостол Иаков: "Да просит же верою, ничтоже сумняся" (Иак. 1, 6).

Изложение прошений молитвы Господней в восходящем порядке

Рассмотрение молитвы Господней, в "нисходящем порядке" показывает строгую последовательность и связь прошений одного с другим. Ни одно из них не может быть изъято без нарушения гармонии молитвы. Но чтобы еще больше представить их неразрывную цепь, следует взять их в "порядке восходящем": живем мы в мире, лежащем во зле (1 Ин. 5, 19), где враг рода человеческого "яко лев рыкая ходит иский кого поглотити" (1 Пет. 5, 8), – потому молимся: "Избави нас от лукавого". В мире этом мы подвергаемся различным искушениям, – поэтому просим: "Не введи нас во искушение"; искушаемые, часто грешим против Бога и ближних, – потому молимся: "И остави нам долги (грехи) наша, якоже и мы оставляем должником нашим". Хотя и грешим, но не желаем умереть без раскаяния, потому просим необходимого для поддержания жизни ("хлеб наш насущный даждь нам днесь"), чтобы в оставшиеся дни земного пребывания очиститься от грехов, принести достойные плоды, исполнить волю Божию ("да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли"). Исполняя волю Божию, надеемся получить Царствие Божие ("да приидет Царствие Твое"). Будучи сынами Царствия благодатного, мы заботимся о славе Божией ("да святится Имя Твое"). И так мы восходим до усыновления своему Отцу Небесному и с дерзновением взываем: "Отче наш, Иже еси на небесех".

Так строго логична и закономерна молитва Господня. Такой своей последовательностью молитва Господня как бы начертывает путь христианина к Богу, строит лестницу постепенного восхождения на Небо.

А какая глубина содержания, какое обилие мыслей, какая возвышенность при всей простоте и чрезвычайной краткости слов! "Не подлежит сомнению, – говорит французский мыслитель ХVI века Мишель Монтень, – что в молитве Господней сказано все необходимое и что она подходит для всех случаев жизни" [57].

Поистине молитва Господня – это неисчерпаемое богатство, совмещающее в себе все, что только может быть когда-либо предметом молитвы; это неиссякаемый и живоносный источник, из которого христиане должны почерпать мысли для всех своих молитв, с ее духом согласовать всякое свое моление. Но хотя молитва Господня неисчерпаема и всеобъемлюща в своем содержании, однако она не исключает употребления и других молитв. Господь не хотел того, чтобы, кроме данной Им молитвы, никто не смел вводить другие, или выражать свои желания иначе, как Он выразил, а желал только того, чтобы она служила образцом для прочих молитв, чтобы наши молитвы, независимо от их выражения, подобны были Его молитве по духу и содержанию. "Так как Господь, – замечает об этом Тертуллиан, – после преподания правила молитвы, особо повелел: "Ищите и обрящете" (Лк. 11, 9), и есть многое, о чем каждый по обстоятельствам своим, предпослав сию законом определенную молитву, как фундамент, имеет нужду помолиться, то позволительно к прошениям сей молитвы прилагать другие соответственно текущим потребностям жизни..." [58]

Святая Православная Церковь именно так и смотрит на молитву. Она учит о многих ее видах как по способу выражения, так и по содержанию, но все их разнообразие объединяет духом наставлений своего Божественного Основателя.

Естественно возникает вопрос: каковы же эти виды молитвы? По способу выражения – это будут внутренняя и внешняя молитвы, а по содержанию – молитва хвалебная, просительная, покаянная, благодарственная и ходатайственная. Кроме того, христианская молитва имеет особые свойства в зависимо-сти от того, кем и каким числом молящихся она совершается, почему и делится еще на частную и общественную.

 

 

СНОСКИ, ПРИМЕЧАНИЯ

1. Иринарх, архимандрит. Беседы о молитве, составленные на основании учения Священного Писания и подвижников в молитве для разумного упражнения и преуспеяния в молитве. Т. 1. М., 1860. С. 28. ^

2. Добротолюбие. Т. 2. С. 207, § 3; С. 218, § 86 (преподобный Нил Синайский). ^

3. Добротолюбие. Т. 5. С. 366-367, § 45 (патриарх Каллист и преподобный Игнатий). ^

4. Игнатий (Брянчанинов), святитель. Сочинения. Т. 1. СПб., 1905. С. 140. ^

5. Макарий Египетский, преподобный. Духовные беседы, послания и слова. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1904. С. 373 и 381. (Сл. 3, гл. 2 и 14). ^

6. Феофан (Говоров), святитель. Путь ко спасению. М., 1894. С. 240. ^

7. Добротолюбие. Т. 2. С. 645, § 1 (преподобный Исаак Сирин). ^

8. Феофан, святитель. Путь ко спасению. Указ. изд. С. 41. ^

9. Василий Великий, святитель. Творения. Ч. 4. Беседа 5. На память мученицы Иулитты. Сергиев Посад, 1892. С. 65.       Григорий Нисский, святитель. Творения. Ч. 1. Слово 2. О молитве. М., 1861. С. 402.  ^

10. Творения. Сл. 16. О чистой молитве. Сергиев Посад, 1911. С. 63. ^

11. Нил Синайский, преподобный. Творения. Ч. 1. Слово о молитве. Гл. 35. М., 1858. С. 179.       Григорий Нисский, святитель. Творения. Ч. 1. Слово 2. О молитве. М., 1861. С. 402.      Пространный христианский катихизис. М., 1889. С. 102.  ^

12. Пространный христианский катихизис. М., 1889. С. 102. ^

13. Еф. 6, 18; 1 Сол. 1, 2-3; 1 Тим. 2, 8. ^

14. 14 1 Сол. 5, 17. ^

15. 1 Сол. 2, 9; Деян. 18, 3; 20, 34; 1 Кор. 4, 12; 2 Кор. 11, 9. ^

16. 1 Кор. 4, 12; 1 Сол. 4, 11-12; Деян. 20, 34-35 ^

17. 1 Сол. 3, 10. ^

18. Творения. Ч. 4. Беседа 5. Сергиев Посад, 1892. С. 65-67. ^

19. Цит. по: Дьяченко Г. Уроки и примеры христианской надежды. М., 1894. С. 176. ^

20. Святоотеческие наставления о молитве и трезвении. Указ. изд. С. 480. ^

21. Ефрем Сирин, преподобный. Творения. Ч. 3. М., 1849. С. 284. (Сл. 64); Ч. 4. М., 1850. С. 68. (Сл. 88). ^

22. Василий Великий, святитель. Творения. Ч. 5. Правила. Отв. на 37 в. Сергиев Посад, 1892. С. 160-162. ^

23. Беседы о молитве. Т. 1. Указ. изд. С. 31-32. ^

24. Лк. 11, 3: "Хлеб наш насущный подавай нам на всяк день". ^

25. Лк. 11, 4: "И остави нам грехи наша, ибо и сами оставляем всякому должнику нашему". ^

26. Лк. 11, 4: "И не введи нас во искушение". ^

27. Святоотеческие наставления о молитве и трезвении. Указ. изд. С. 451. ^

28. Там же. С. 462. ^

29. Там же. С. 455. ^

30. Там же. С. 469. ^

31. Там же. С. 456. ^

32. Там же. С. 475 (святитель Тихон). ^

33. Святоотеческие наставления о молитве и трезвении. Указ. изд. С. 474 (святитель Иоанн Златоуст). ^

34. Там же. С. 483 (святитель Иоанн Златоуст). ^

35. Там же. С. 482-483. ^

36. Там же. С. 488-489. ^

37. Там же. С. 491-492. ^

38. Там же. С. 500. ^

39. Там же. ^

40. Там же. С. 505 (собиратель). ^

41. Там же. С. 506. ^

42. Там же. С. 513 (святитель Григорий Нисский). ^

43. Там же. С. 507 (Тертуллиан). ^

44. Там же. С. 506 (собиратель). ^

45. Там же. С. 514. ^

46. Соловьев В. Духовные основы жизни. СПб., 1897. С. 35. ^

47. Святоотеческие наставления о молитве и трезвении. Указ. изд. С. 525. ^

48. Слова и речи. Т. 1. М., 1873. С. 28. ^

49. Святоотеческие наставления о молитве и трезвении. Указ. изд. С. 539. ^

50. Неплюев Н. Н. Полное собрание сочинений. Т. 2. СПб., 1901. С. 143-144. ^

51. Слова и речи. Т. 1. М., 1873. С. 29. ^

52. Там же. С. 29. ^

53. Творения. Т. 3. М., 1899. С. 112, § 2. ^

54. Святоотеческие наставления о молитве и трезвении. Указ. изд. С. 565. ^

55. Там же. С. 581. ^

56. Там же. С. 583 (святитель Иоанн Златоуст). ^

57. Мишель Монтень. Опыты. Книга 1. АН СССР. Москва-Ленинград, 1954. С. 396. ^

58. Святоотеческие наставления о молитве и трезвении. Указ. изд. С. 586. ^

 

 

Издание:

Скурат К. Е. Христианское учение о молитве и её значении в деле нравственного совершенствования. – Клин: Фонд "Христианская жизнь", 1999.

 

Первоначальный файл из Библиотеки православного христианина "Благовещение".

Текст в данном оформлении из Библиотеки христианской психологии и антропологии.

 

 

Последнее обновление файла: 01.09.2013.