Доклад на Российско-Австрийской богословской конференции "Значение христианской антропологии перед лицом современных общественных задач и проблем", 18-19.10.2002

Содержание

Нет особой нужды много говорить об актуальности заявленной темы. Это очевидно. Особенно актуальной она становится сейчас, на рубеже тысячелетий, после пронесшегося в человечестве в XX веке смерча "сексуальной революции", когда были поставлены под сомнение, осмеяны или даже попраны традиционные ценности, существовавшие в христианстве на протяжении тысячелетий. Последствия этого урагана поистине впечатляющи: первым и очень важным "завоеванием" является то, что эта сфера жизни, сфера брака и взаимоотношений полов перестала быть тайной, с нее был снят покров, скрывающий все происходящее здесь.

Была сделана попытка, и, к сожалению, достаточно удачная, вывести пол человека из компетенции духовно-этических принципов и отнести его исключительно к социо-биологической составляющей человека, над которой не может господствовать нравственный императив.

Несмотря на все это, уничтожить традиционные идеалы семьи и брака полностью не удалось. Мы вновь обращаемся к сокровищнице Церкви, Писания и Предания, чтобы попытаться на новом уровне, исходя из наших современных реалий, осмыслить то, что завещано нам Церковью.

По сути, проблема, заявленная в названии, сводится к следующему: нам нужно понять, что такое пол человека, сводится ли он исключительно к различиям в телесной организации, физиологии или он затрагивает более высокие уровни человеческого существа. Если предположить первое, то необходимо признать, что пол – это "явление" временное, связанное с падшей природой человека, и являющееся ее следствием, как это встречается у некоторых ригористически настроенных отцов. Если пол не имеет никакого метафизического значения, то ему нет места в жизни будущего века. Жизнь эту не наследуют "плоть и кровь", там нет места греху и искажениям человеческой природы, к которым по этой схеме относят и пол. Так будет ли пол в Царствии Небесном как характеристика человеческой природы? Имеет ли брак эсхатологическую будущность?

Если стоять на той точке зрения, что пол и брак не имеют загробной участи, то вполне логично чаять освобождения от пола уже сейчас, в этой жизни, именно это мы видим в платонической идее андрогина как альфы и омеги человеческого существования, к этому же стремились, например, адепты мистерий, направленных на преодоление пола, на достижение некоего "блаженного" бесполого состояния, пример которому – дионисийские культы.

Нынешнее "половое" существование человека является с этой точки зрения несовершенным, искаженным по сравнению с его бытием вне пола, идеал человека тогда – это не мужчина или женщина, а нечто, стоящее вне этого разделения. Пол – это "кожаные ризы", в которые облечен согрешивший человек, он не имеет отношения, как уже было сказано, к более высоким сферам человеческого бытия: его душе, духу, образу Божию, запечатленному в нем. Следовательно, между мужчиной и женщиной нет кардинального, онтологического различия [1], и тот и другая существует как таковые временно, их различия незначительны, преходящи и не имеют отношения к первоначальному замыслу Божию о человеке.

Однако наш тезис заключается в обратном утверждении: пол человека не только качество его природы, не только принадлежность его смертного земного бытия, но важнейшая характеристика его духовного бытия, которая участвует в формировании богоподобной личности, которая сохраняется и участвует и в пакибытии. Это не только проблема, которую мы хотим поставить в этом докладе, но и некоторое решение, которое мы хотим предложить. И если мы обнаружим в ходе нашего исследования, что пол человека – это не только состояние его телесной, физиологической организации, если мы увидим, что он пронизывает более высокие уровни человеческого бытия, что пол дан человеку изначально и отвечает замыслу Божию о человеке, то тогда с большой долей вероятности мы сможем сказать о том, что пол человека не случаен, не преходящ, не утрачивается в Царствии Божием, что в нем заключен глубокий духовный смысл.

Шестоднев

В качестве небольшого отступления хочется отметить, что то представление о поле, которое мы впитываем, живя в этом мире, сформировалось под влиянием нескольких тенденций, отнюдь не христианских: во-первых, это так называемое "научное" представление, которое игнорирует божественность человека, а все процессы, происходящие в нем, стремится рассматривать очень узко, сводя их на физиологический уровень. Это происходит и с полом, который понимается лишь как проблема физиологическая, в лучшем случае, эмоционально-соматическая и не замечаются более высокие его проявления. Следствием этого является утверждение о "естественности" и дозволенности всего, происходящего в этой сфере жизни человека. Во-вторых, это платонические реминисценции, носящие спиритуалистический оттенок и выражающиеся в стремлении преодолеть пол (то есть отменить его), стереть, нивелировать различия полов, свести все к некоему среднему. Отсюда происходит столь популярная идея андрогина. Кстати, на этой теории (андрогинизма и неразличения мужского и женского) основываются феминистические движения, всевозможные сексуальные меньшинства. Как мы видим, следствием этой тенденции является тот же вывод о вседозволенности и этической недетерминированности этой сферы жизни.

Нам следует основываться прежде всего на Священном Писании, учении святых отцов, хотя нельзя не привлечь и более современные разработки этой темы, в частности, русскую религиозную философию. Следует оговориться, очень часто отцы Церкви, за исключением немногих, не высказываются конкретно о проблеме пола. Зачастую мы обладаем лишь косвенными данными, вычленяя их не из антропологии, а из смежных учений: христологии, сотериологии, аскетики, даже триадологии, много интересных фактов дают жития святых.

Первым источником, который поможет в решении нашей проблемы, является, конечно же, Шестоднев. Именно здесь, в первых трех главах книги Бытия говорится о творении мужчины и женщины. На этих двух страницах открывается одновременно величие и трагизм человека, которые наследует и весь мир, его окружающий. Язык этих глав сложен и символичен и иногда не допускает прямого толкования, поэтому последние столь многочисленны и часто противоречивы, даже сбивчивы, хотя и исходят от весьма авторитетных авторов. В связи с этим очень часто святым отцам (а нас интересуют прежде всего их толкования) приписывают взгляды, модные ныне, но которые к ним по преимуществу не имеют отношения. Речь идет, например, об идее, заключающейся в том, что Адам был первоначально андрогином, лишь позднее разделенным Богом на отдельно существующих мужчину и женщину.

Книга Бытия приводит два рассказа о творении мужчины и женщины. В главе первой говорится о том, что Господь в шестой день сотворил "человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его: мужчину и женщину сотворил их" (Быт.1:27). Из этих слов мы можем сделать вывод, и вполне основательно, что женщина и мужчина творятся одновременно. Но далее, в главе второй, мы читаем о том, что сначала создан мужчина, а затем, через какое-то время, из его ребра женщина. Что это: противоречие в библейском тексте? Этого мы признать не можем, как не можем встать на точку зрения некоторых ученых-библеистов, которые считали, что здесь мы имеем дело с неудачной компиляцией двух различных источников, которыми пользовался неизвестный автор при составлении книги Бытия. Тогда мы должны вникнуть в смысл этого кажущегося противоречия и попытаться понять, что именно хотел донести до нас таким образом бытописатель.

Следует отметить, что на экзегезе именно этого "противоречия" построена идея, заключающаяся в том, что первый человек был андрогином. Эта идея, по сути языческая, была очень популярна у представителей русской религиозной философии, начиная с В. Соловьева и заканчивая С.В. Троицким, О.С. Булгаковым, Н.А. Бердяевым, П. Евдокимовым и т.д. Они основываются на толковании терминов, употребленных в вышеприведенном отрывке (Быт.1:27), и говорят, что употребленные здесь "закар" и "негаба" нельзя отождествлять с "иш" и "иша": "она будет называться женою, ибо взята от мужа" (Быт.2:23-24). Первые, по их утверждению, обозначают лишь нечто безличное, мужскую и женскую природы [2], или "мужество" и "женство", а вторые мужа и жену как личности, и поэтому нельзя в первом месте видеть лишь суммарное предвосхищение того, что детально изложено во втором. И потому первый сотворенный человек, о котором говорится в Быт.1:27, был создан андрогином, имеющим одно лицо, но с двумя природами, соединенными как во Христе [3]. Иногда его представляют вообще внеполовым существом [4]. О.С. Булгаков называет первого человека "двуполобесполым" существом [5]. По мнению всех этих авторов, Ева не творится, а берется, изводится, рождается от Адама, причем О.С. Булгаков, явно противореча Писанию, утверждает, что это происходит в седьмой день, когда "Господь почил от дел Своих" (Быт.2:3) [6]. Этим он подчеркивает, что появление Евы – это не творение чего-то нового, что невозможно в седьмой день, а просто обособление того, что уже прежде было создано и существовало.

Таковы кратко основные положения теории творения первого человека как андрогина. Мы помним, что теория андрогина не так безобидна, как может показаться на первый взгляд. Она приводит в конечном счете к отрицанию пола как такового, отрицанию его метафизической и сотериологической значимости, она имеет неустранимый спиритуалистический привкус гнушения человеческой плотью, игнорирования составности человека из духовного и материального. Эта идея почерпнута указанными авторами, скорее всего, из околохристианской мистики, Каббалы, учений гностических сект. К христианству эта теория не имеет отношения, хотя очень часто ее пытаются за таковую выдать. Она имеет много слабых мест и иногда вступает в явное противоречие со Священным Писанием и Преданием, что мы и попытаемся доказать.

Во-первых, очень странным представляется тезис о том, что первый человек одним лицом ипостазировал в себе две природы, мужскую и женскую, одна из которых, женская, в дальнейшем была изведена и стала отдельной ипостасью. Действительно, пример соединения одной личностью двух природ нам известен – это Господь Иисус Христос. Но аналогия в данном случае со Христом, в котором вторая ипостась Бога-Слова воипостазировала в Себе две природы, божественную и человеческую, мягко говоря, некорректна. Христос вочеловечился, то есть соединил обе природы непреложно, это означает, что с этого момента они существуют в Нем "неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно" навсегда и никакого отделения одной от другой быть не может. Здесь же предлагается какой-то совершенно невозможный не только в рамках христологии, но и антропологии вариант изъятия одной природы и превращения ее в новый, дотоле не существующий субъект.

Далее, нельзя согласиться с той категоричностью, с которой утверждается, что Быт.1:27 никак нельзя соотнести с Быт.2:23-24, поскольку в первом месте говорится не о людях, как о личностях, а о существах, которые следует в общем ряду животных, то есть по сути о животных. Сам Спаситель связывает эти стихи, говоря: "Сотворивший вначале мужчину и женщину сотворил их. И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть" (Мф.19:4-6). Причем говорит Он это в контексте проповеди высокой нравственной заповеди – единобрачия и недопущения разводов. Безусловно, апеллировать для подтверждения ее к творению двух животных было бы бессмысленно: к животным неприменимы нравственные требования. И потому творение человека в Быт.1:27 можно понимать не просто как творение чего-то среднего, безличного (мужское и женское), не как "самца" и "самку" (то есть как животных). Кстати, следующая непосредственно за этим заповедь владычествовать над землей и всеми ее обитателями (Быт.1:28) также подтверждает эту мысль, так как приказание повелевать не могло быть дано чему-то среднебезличному, тем более животному, в этом призыве звучит обращение к двум личностям, поскольку это также требование нравственного порядка, которое может быть обращено только к личности. Суммируя все сказанное, можно сделать вывод, что на самом деле никакой коллизии между двумя рассказами о творении человека нет. В Быт.1:27 в обобщенном виде говорится о том, о чем во второй главе Бытия повествуется подробнее, и хронология событий представляется следующей: Бог творит мужчину, вводит его в рай, дает ему заповеди о вкушении, приводит животных, затем творит жену (это происходит, безусловно, в шестой день, как об этом и пишет книга Бытия), Адам (только здесь, при встрече с другим человеком, личностью, женщиной, он впервые называется этим именем) признает ее своей частью, а после этого уже Господь дает человеку, мужчине и женщине, заповедь плодиться и размножаться и владычествовать над землей.

Почему первым творится мужчина? Представляется, что это происходит потому, что именно на мужчину Господь возлагает те задачи, которые решает в отношении мира Сам, и, как следствие этого, для решения этих задач как будто бы его наделяя в большей степени качествами, которые проявляет по отношению к миру Сам. Это утверждение может показаться дерзким и неосновательным, особенно нам, выросшим на идее всеобщего равенства. Но давайте вдумаемся в суть служения мужчины в мире, в его предназначение и сравним их с тем, что мы знаем о Боге. Конечно, Господь превыше любой номинализации, его существо – тайна для нас, мы можем оценить в катафатических терминах лишь Его домостроительную "функцию", то есть то, как Он являет Себя по отношению к нам, и в этом смысле мы достаточно определенно можем сказать, что предназначение мужчины в мире подобно божественной икономии, промышлению Творца о твари.

Проиллюстрируем эту мысль примерами.

Господь не нуждается в мире, Он творит его только для того, чтобы все сотворенное могло соучаствовать в Его благобытии. В отношении же человеческой четы вспомним уже приводившуюся мысль о том, что Ева выступает по отношению к Адаму, как весь мир по отношению к Богу, интересна также мысль О.С. Булгакова, который говорит, что Адам "ощущает" себя в некотором смысле создателем Евы: "вот это кость от костей моих и плоть от плоти моей" [7].

Основа бытия мира – любовь Бога к нему, любовь твари к Богу вторична по отношению к этой любви. Перенос этого принципа на человека заставляет вспомнить слова апостола Павла, призывающего именно мужа любить жену (Еф.5:25), а не наоборот, хотя это показалось бы нам более логичным, исходя из реалий нашей жизни, когда мы привыкли считать женщину существом более эмоциональным, более погруженным в любовь и живущим ею. Но, видимо, здесь идет речь не просто о любви как психологическом, эмоциональном отношении, а о промышляющей, питающей и сохраняющей силе, которая более свойственна мужчине. А женщине усваивается повиноваться мужу, то есть по сути отрекаться от своей воли, что, как мы помним, должно стать смыслом бытия вообще всех людей, и здесь сохраняется та же аналогия: Бог – мир, мужчина – женщина, женщине приписывается такое же свойство, как миру в целом.

Образ мужа

Мужчина первым вводится в Эдем, ему заповедывается возделывать и хранить его (Быт.2:15), ему даются заповеди о вкушении и невкушении с дерев. Можно сказать, что ему предлагается промышлять о мире, о рае, о женщине, ради которой в дальнейшем он поэтому будет оставлять даже отца и мать (Быт.2:24), чтобы заботиться о ней. И эта промыслительная функция Адама подобна, конечно, Божьему промышлению в целом о мире и о человеке. И в дальнейшей истории Бог всегда обращается к мужчине, к нему Он взывает с надеждой покаяния после совершения первого греха, с ним Он заключает заветы, его призывает на священническое служение Себе. Даже о рождении "богоданных" детей Он сообщает, практически, всегда мужу, а не жене (Исаак, Иоанн Креститель). Исключительный пример – Боговоплощение, но в данном случае Господь Сам промышляет о Деве, превосходя все законы логики и естества.

Стоит обратить внимание и на то, что после вкушения Евы с древа познания добра и зла грех еще как будто не совершился, последствия грехопадения – изменение духовной, телесной природы человека, выразившееся в ощущении себя нагими, – последовали только после того, как вкусил Адам. Это означает, что на нем лежит большая ответственность за совершенное, к нему первому вопрошает Господь о случившемся как к своему ближайшему "наместнику", которому Он доверил возделывать и хранить землю.

Также не случайно язык Библии, литургические тексты говорят о Боге всегда в мужском роде, хотя в последнее время в протестантских кругах и раздаются призывы упразднить так называемый "сексуальный" язык богослужения и создать словарь "включительного языка" ("Inclusive Language"), который бы позволил не говорить о Боге в мужском роде.

Все приведенные примеры свидетельствуют о том, что если мы и можем говорить очень условно, только применительно к домостроительной "функции" Бога о том, какой же пол имеет больше сходства с Ним не по Его существу, а по тому, как Он нам является, то, безусловно, это пол мужской. Апостол Павел говорит: "муж есть образ и слава Божия, а жена есть слава мужа" (1Кор.11:7). Эти слова не означают, что женщина не является образом Божиим и в этом смысле ущербнее мужчины. Они лишь устанавливают некую иерархию, являют определенный порядок бытия, установленный Богом, который ни в коей мере не унижает достоинство женщины, а наоборот, утверждает ее уникальность и неодинаковость с мужчиной. Унижает женщину, на наш взгляд, противоположное мнение, которое не желает видеть глубокий смысл ее отличия от мужчины, пытается во всем уравнять с последним, что в итоге приводит к ее обезличиванию, к утрате ею самой себя.

Этот вывод о сходстве назначения мужчины и домостроительной функции Творца в том, что пол может воплощать в себе некоторые божественные черты, через различение полов может передаваться принцип устроения универсума, принцип отношения Бога к миру и человеку в целом, а значит, пол не есть нечто временное, случайное и не относящееся к замыслу Божию о человеке.

Предупреждая могущие возникнуть обвинения в сходстве изложенного взгляда с софиологией о. Сергия Булгакова, который вводит половое разделение в Св. Троицу и предлагает видеть в Сыне Божием мужское начало, а Духе Святом – женское, следует оговориться, что автор не считает себя его сторонником и не находит сходства в своих теоретических построениях и постулатах о. Сергия. Если и возможно говорить только применительно к домостроительной функции Бога о сходстве с мужским образом бытия, то это касается Всех Трех Лиц Пресвятой Троицы, как имеющих единую волю и единое действие, которое только умозрительно может быть разделено: Отец изволяет, Сын совершает, в Духе Святом.

Подводя итог нашему весьма краткому экзегетическому экскурсу, мы все-таки можем говорить, что идее андрогина нет места в православной антропологии и Адам творится как мужчина, а Ева изводится из него, то есть создается, как женщина.

Человек изначально сотворен Богом как существо определенного пола. Причем в его половой природе есть непреодолимая конкретность: Адам (Исаак, Авраам) сотворен мужчиной, а Ева (Мария, Анна, Елизавета) женщиной. В этом не только определенность пола, но и промысл Божий. Бог творит личность человека, с его индивидуальными качествами, в которые входит и половая определенность. Каждый из нас рожден только как мужчина или только как женщина. Иного нам Бог не дал. Пол нельзя выбрать. Однако так же, как личностью становятся, так становятся мужчиной или женщиной. Нужно стать тем, кем ты есть. И если рожден мужчиной, то им нужно стать, а если рождена женщиной – то соответственно нужно ею быть.

Обратимся за подтверждением нашего взгляда на пол как на важную, существенную категорию человеческого естества к христологии, ко Христу как "Альфе" и "Омеге" нашего существа.

О том, что Господь Иисус Христос был мужчиной и его пол не был чем-то призрачным, говорят многие отцы. Об этом свидетельствует Евангелие: "По прошествии восьми дней, когда надлежало обрезать Младенца, дали Ему имя Иисус, нареченное Ангелом прежде зачатия Его во чреве" (Лк.2:21), – и установленный Церковью в память этого события праздник Обрезания Господня (1 января по Юлианскому календарю). Он воплотился в человека мужского пола не только, чтобы не вводить в соблазн иудеев, но по глубочайшему домостроительству Божьему, по которому мужской пол является более точной иконой Бога. Свт. Григорий Богослов пишет: "Мужской пол (воспринят Христом – Е.Н.), потому что приносится за Адама, лучше сказать, потому что крепче крепкого, первого падшего во грехе, особенно же потому, что не имеет в Себе ничего женского, несвойственного мужу..." [8]. Вспомним о том, что пасхальный агнец, которого закалывали евреи в воспоминание исхода из Египта, и который, как известно, был прообразом истинного Агнца – Христа, должен был быть обязательно мужского пола. Раз уж даже животное, которое символизировало Христа, необходимо должно было быть мужского пола, то, конечно, мужской пол Самого Христа не случаен и не определяется только культурно-исторической обстановкой современного воплощению Господа мира. По вышеприведенному мнению св. Григория Богослова, Христос воспринял мужской пол потому, что Он является вторым Адамом, он восстанавливает падшего в совершенстве духовной и материальной природы, а поскольку Адам был мужчиной, то и Христос становится им. В этих словах святителя звучит явный вызов тем, кто считает, что совершенный Адам – это андрогин, поскольку, если бы это было так, то Спаситель, восстанавливающий совершенство первого Адама, стал бы тоже таковым. Но святой отец подчеркивает, что Господь не имеет в себе ничего женского, несвойственного мужу, этим опять невольно выступая против тех, кто считает мужчину и женщину в малом чем друг от друга отличающимися, да и против тех, кто считает, что каждый человек представляет собой сочетание мужского и женского начал, которые количественно варьируются [9]. В его словах четко звучит, что женское несвойственно мужу, кажется, что сделать и обратный логический ход и сказать, что и мужское несвойственно жене, не будет натяжкой.

Также вспомним то место в Апокалипсисе, где говорится о жене, облеченной в солнце, рождающей младенца, как уточняется, именно мужеского пола, "которому надлежит пасти все народы жезлом железным" (Апок.12:1-5).

Существуют еще примеры, когда святые отцы подчеркивали мужской пол Христа, например, в пику бытовавшим языческим мистериям, связанным с культом Диониса. Преп. Нонн Панополитанский, автор парафразы на Евангелие от Иоанна, был первым, кто в качестве синонима к уже употреблявшемуся термину "Бог-человек" ввел совершенно новый термин – "Бог-муж" (буквально, "Бог-мужчина". Этот термин у него встречается дважды [10]. Г. Лурье говорит по этому поводу: "Именно на фоне "неопределенности" пола Диониса (и Зевса как отца Диониса) получало особый смысл подчеркнуть совершенно определенную мужественность Христа. Этим заявлялось совершенство воспринятого им человечества – которое, как известно, предполагает и определенность пола. Таким образом, "Бог-муж" – это не поэтический каприз преп. Нонна (Парафраз – Е.Н.), а совершенно обдуманный ход в богословской полемике с современным ему язычеством" [11]. Этот термин, "Бог-муж", получил гражданство в последующей богословской традиции. Дионисий Ареопагит оказался в числе самых первых, а то и самым первым из тех, кто повторил терминологию автора евангельской парафразы, заменившего "богочеловечество" на "богомужие". Поясняя свой тезис о том, что Христос явился "не как человек" и "не как не человек", а "превыше человека став человеком", оставаясь Богом, Дионисий Ареопагит говорит, что Он среди нас действовал "не как Бог по божественному" и "не как человек по-человеческому". – "Но когда Бог вмужился (стал мужем), он жил среди нас по новому некоему богомужному действу" [12].

Итак, Христос избирает мужской пол не случайно, а поскольку он воспринимает полноту человечества, во образ первого Адама и потому, что мужской пол по самому своему предназначению подобен Богу (в том смысле, в котором мы говорили выше). И потому Христос – мужчина. Св. Мефодий Патарский, комментируя уже приведенное место из Апокалипсиса, говорит об этой жене-Церкви, что она рождает и родила в "сердцах верующих младенца мужеского пола – Слово" [13]. Интересно, что младенца мужеского пола он называет не Христом, как это было бы логичнее, ведь мужеский пол – это составляющая человеческой природы Богочеловека, а значит, относится к Богу, уже воплощенному, а не к предвечной ипостаси Слова. Но он назвал его Словом, чувствуя, что эта категория (мужской пол) имеет не только временное, земное, но и некое метафизическое значение.

Смысл пола

Теперь мы должны понять, в чем смысл полового различия и предназначения пола, где его место в иерархии человеческого существа, какова судьба пола в перспективе жизни будущего века и т.д.

Во-первых, следует сказать достаточно определенно, что различие полов не имеет своей целью исключительно размножение. Подтверждением этого факта служат аргументы разного рода, от естественнонаучных до библейских.

Естественнонаучные сводятся к следующему: наблюдение показывает, что размножение живых существ может обходиться без разделения на полы. Значительная часть организмов, как растительного, так и животного царства, размножается бесполым способом: делением, почкованием, прививкой. В низших организмах обнаруживается огромная сила размножения при полном отсутствии полового притяжения или даже при отсутствии самого деления на полы. У более совершенных организмов появляется половая дифференциация, постепенно усиливается половое притяжение и соответственно убывает сила размножения. Наконец, на самом верху у человека становится возможной сильнейшая половая любовь с полным отсутствием размножения. Таким образом, поскольку на одном конце животной жизни мы находим размножение без всякой половой любви, и половую любовь иногда без всякого размножения на другом конце, то ясно, что эти два явления не могут быть поставлены в неразрывную связь друг с другом. И тогда смысл половой дифференциации следует искать не в идее родовой жизни, не в размножении, а в идее высшего организма. И получается, что даже с точки зрения естественнонаучной размножение не является целью половой жизни.

С социальной точки зрения, половые различия характеризуются не сводимыми друг к другу ролями и деятельностью мужчины и женщины в творчестве, науке, культуре, политике и прочее, которые не имеют связи с детородными функциями. Более того, очевидно, что не всем людям и не всем супружеским парам, дано рождать и воспитывать детей, что не уменьшает, а иногда даже увеличивает их творческий потенциал.

И Библия не делает акцента на поле сотворенных животных, говоря о них лишь то, что они произведены землей "по роду их" (например, Быт.1:21), тем самым показывая, что разделение на полы последних не имеет такого же метафизического значения, что и у человека. Нам представляется это важным фактом. Далее, необходимо отметить, что слова "нехорошо человеку быть одному" (Быт.2:18) сказаны до момента приведения к Адаму животных и наречения им имен, когда Адам, увидев, что все животные сотворены Богом по парам для размножения, мог прийти к осознанию потребности иметь себе помощницу для осуществления тех же целей. Значит, Адам осознал потребность в "восполняющем" (некоторые исследователи предлагают такой перевод) [14] еще до рассмотрения животных, и не размножение человека есть главная причина сотворения ему помощника. Сам временной зазор в творении мужчины и женщины, которого также нет у животных, как будто бы ожидание Богом, когда Адам сам, по своей воле, ощутит потребность в ней, в другой, свидетельствует в пользу того, что пол человека кардинально отличается от пола животных, поскольку тесным образом связан с нравственным, свободным выбором, а значит, с самой личностью человека.

Нам кажется важным, что размножение не является главной целью творения человека разделенным на два пола. Именно поэтому мы не можем признать достаточным для доказательства нелигитимности однополых семей факт невозможности иметь детей в подобных союзах. Да и для традиционной семьи, по мнению святых отцов, деторождение не носит абсолютного значения, хотя такое мнение отцам часто приписывается. Здесь будет не лишним сделать небольшое отступление и сказать в общих чертах о том, какой смысл придавало православное Предание рождению потомства. В конце концов продолжение рода человеческого также является следствием разделения человека на полы. В этом смысле не так важно, связан ли именно такой способ размножения с падением или нет.

Для отцов восточной Церкви рождение детей не носило того исключительного значения, как это было, например, в древнем Израиле, когда оставление потомства считалось священным долгом каждого человека, а семья, не имеющая детей, считалась проклятой Богом. Это изменение во взглядах было вызвано, конечно, высоким идеалом девственного образа жизни в христианстве. В святоотеческой литературе довольно часто встречается понимание, что слова "и будут два одна плоть" (Быт.2:24), которые говорит Адам в раю, означают рождаемого супругами ребенка [15], но в то же время, как пишет свят. Иоанн Златоуст, если младенца не будет, то и тогда муж и жена будут составлять одну плоть [16]. Он же говорит о том, что сейчас, в новозаветные времена, у брака уже нет цели распространения рода человеческого, а только целомудрие [17]. Встречается еще такое мнение, что в рождении детей человек уподобляется Богу-Творцу, он призван продолжать дело созидания мира после того, как Господь "почил от всех дел Своих", ему передана творческая функция. И опять отцами понимается вся относительность этого образа, ведь в деторождении мы не ведаем, что творим, кого созидаем, и это отличает деторождение от объективного творчества: "Кто из людей прилагает свое попечение о том, чтобы зачать наилучшего сына? И что за искусство дать начало негодному сыну? Живописец с картины пишет другую не хуже подлинника; ваятель режет изваяния, подобные образцу... А смертный, ни худой, ни добрый, не знает свойств своего порождения, что из него выйдет" [18]. Итак, само по себе плотское рождение не имеет для восточных отцов принципиального значения, они его не переоценивают. Традиционно главное событие – это духовное рождение, совершающееся в крещении, когда человек рождается Церковью, усыновляется Богу.

Для того, чтобы ответить на вопрос, в чем смысл брака, следует задаться еще одним: каково следствие того, что Господь творит человека половым существом? Казалось бы, что однозначным ответом здесь не обойдешься, этих следствий так много, что их трудно подчинить какой-либо систематизации. Но все-таки, какое же из них является главным?

Любовь

Нам представляется, что главным является любовь. Разделение на полы вводит в совершенство человека неодолимое напряжение. Напряжение носит динамический характер, приводя совершенное бытие Адама в благодатный порыв к жене. Это не сексуальное стремление, не жажда инаковости, не восполнение неполноты, не страсть насыщения, как в нашей падшей природе, а приведенный в действие божественной силой избыток благости совершенного бытия Адама. И в ответ, приведенная той же Божественной силой (которая есть любовь), Ева от избытка благости устремляется к Адаму. Любовь Адама и Евы – благобытие (по Максиму Исповеднику), сила преизбытучествующей любви. Это богоподобие. Вот как пишет преп. Иоанн Лествичник (Синайский): "Любовь по качеству своему есть уподобление Богу, сколько того могут люди достигнуть..." [19]. Это же мы видим и в Боге. Троичность Божества при Его единстве самым необходимым образом связана с тем, что Он есть Любовь [20].

Смысл полового различия познанного Адамом в том, чтобы он не замкнулся в своем одиноком существовании. Ева есть его утешение, его помощница, созданная для того, чтобы между ними была большая любовь.

Действительно, трудно выбрать наиболее важное следствие из первоначального полового разделения. Множество иных следствий происходит из этого: разделение по роду деятельности, отношение к миру и Богу, способ жизни, различия сознаний и проч. Наконец, рождение, воспитание детей. Но если вдуматься, то окажется, что все они имеют одно общее свойство – их объединяет то, что все они являются проявлением любви в их первозданном характере.

Любовь имеет экстатический характер, она всегда направлена во вне, она всегда желает преодолеть замкнутость, ограниченность одиночного существования. Именно эту потребность Адама выразил Господь словами: "не хорошо быть человеку одному" (Быт.2:18). И далее: "сотворим ему... подобного ему" (Быт.2:18). Таким образом, другой, подобный, важен Адаму, и это не противоречит тому, что он пребывал в раю в полноте благодати и любви Божией. Ева творится не для восполнения чего-то недостающего, а для соучастия с ним в этой полноте. Причем это соучастие динамическое, то есть энергийное. Соучастие не по принципу совладения, не по обладанию, не по принципу влечения, то есть взаимопритягиванию природно противоположного, а по принципу преизбыточного бытия, которое стремится излиться на другого. Подобно этому и Господь творит мир не потому, что испытывает в нем нужду, а для того, чтобы он стал участником его благости. Любовь Адама и Евы, по образу Божией любви к человеку, стремится излить свою благость другому. Такая любовь не может сравниться с любовью к прочей твари, которой Адам несомненно обладал, нарекая имена животным. Любовь к жене изливалась из Адама, так как она "...кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа [своего]. Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут [два] одна плоть" (Быт.2:23-24). Комментируя это место, свт. Иоанн Златоуст пишет: "Однако же не сказал: и будет жить вместе (с женой), но: "прилепится", означая этим теснейшее единение, сильнейшую любовь... в плоть, разумеется любовь; ... "прилепиться", также разумеется любовь" [21].

Экстатичность, динамичность любви, направленность ее во вне есть, пожалуй, самая существенная ее характеристика и, следовательно, самая существенная характеристика человеческого пола, поскольку пол открывает направление и путь человеческой любви.

Образ Божий и пол

И мы очень осторожно можем сказать о связи пола и образа Божия, отпечатленного в человеке. Это предположение не означает, что мы хотим приложить пол к Богу, пол – это земное понятие, но в то же время мы не можем не заметить того, что самая существенная характеристика человеческого пола – любовь, с ее экстатичностью и динамичностью, – может быть названа образом Бога-Любви. Любовь как характеристика образа Божия в человеке – вот что связывает пол с образом Божиим.

Не лишним будет вспомнить, что некоторые святые отцы отмечали, что образ Божий в человеке нельзя относить к какой-либо конкретной его черте. Григорий Нисский пишет: "образ находится не в какой-то части человеческой природы и красота не заключена в каком-то отдельном качестве, но свойство образа распространяется равным образом на весь род человеческий (подразумевается "на всю природу человеческую" – Е.Н.)" [22]. Ориген утверждает, что образ Божий – это возможность возрастания в Боге, устремленность к своему вечному Первообразу [23]. Современные православные богословы также высказывают мысль, что образ Божий динамичен, он означает направленность человека во вне, это сама способность человека не замыкаться в себе, превосходить себя, устремляться к Богу и другому человеку [24]. И эта характеристика образа Божия совпадает с описанием человеческой любви, данным выше, любви, которая является основным "содержанием" пола человека, следовательно, можно сказать, что пол человека есть тварное динамическое условие любви, которая есть первейшая черта образа Божия в нем, именно благодаря тому, что человек есть половое существо, его образ динамичен, и он способен реализовывать этот динамический характер своего образа. А значит, пол – это одна из важнейших характеристик человека, он не ограничивается исключительно телесной природой, но пронизывает все существо человека, всю его духовно-телесную организацию, он связан с фундаментальной установкой человеческого существа: с образом Божиим.

Этот динамизм, экстатичность человека дает возможность ему, будучи образом Божиим, достигать и подобия. Ведь эти качества, как уже было сказано, дают возможность превзойти самого себя, преодолеть свою самость, эгоизм, отказаться от собственной воли и с любовью устремиться к Богу. Именно в этом, по словам В.Н. Лосского, есть истинное призвание человека, и это делает из тварного по природе существа бога по благодати [25]. А это означает, что оборотной стороной любви, которой человек был наделен как образом Божиим, является жертвенность, альтруизм, способность пожертвовать собой ради другого, Бога или человека. И эта жертва оборачивается, как это ни покажется странным современному человеку, еще большим приобретением для того, кто жертвует собой, в конечном счете она приводит к святости, к стяжанию подобия Божия. Причем, этот закон универсальный, все в мире построено на нем. По словам преп. Максима Исповедника, крест лежит в самом основании мира, через Крестную жертву Господь приобретает нас Себе, через жертвенное отречение от своей воли мы приобретаем Его.

Следовательно, мы можем назвать еще одну существенную черту человеческого пола – жертвенность, альтруизм, самоотречение как плод и условие любви.

Для того, чтобы могла возникнуть такая любовь, которая не позволила бы первому человеку замкнуться на себе, Бог творит ему помощницу, женщину, по иному организованную человеческую природу, и эта инаковость и одновременно единосущность несут в себе потенцию любви и единства. Св. Феофил Антиохийский говорит: "Бог, чтобы показать таинство единства Божия, вместе сотворил жену и Адама для того, чтобы между ними была большая любовь. Любопытно, что творение двух разных существ – жены и Адама – показывает именно единство Божие, единство, как видно из этой цитаты, заключающееся в любви (традиционный ход мысли восточных отцов – от различения к единству). Чтобы подчеркнуть это сходство любви человека к жене с Богом-Любовью некоторые отцы, такие как свт. Григорий Нисский [26], преп. Анастасий Синаит [27], даже уподобляют каждого члена первой человеческой семьи с определенной ипостасью Святой Троицы. Адам в этой схеме связан с Богом-Отцом, Ева со Святым Духом, рождаемый ими сын с Богом-Сыном. Хотя нам кажется это сравнение в целом не вполне корректным, поскольку как будто бы наводит на мысль о некоей женственности Святого Духа, но как пример сообразности человеческой любви и любви божественной оно очень примечательно.

Прослеженная нами связь пола человека и образа и подобия Божия, которыми Господь наделяет свое детище, очевидно, не позволяет говорить о том, что человеческий пол преходящ, не имеет метафизического значения, должен быть преодолен и сводится лишь к различию в физиологическом устроении. Еще более об этом говорит факт, на который мы уже обращали внимание, а именно то, что первым в человеческой истории творится существо мужского пола. Ранее мы сказали, что ожидание Богом, когда Адам сам, по своей воле ощутит потребность в женщине, свидетельствует в пользу того, что пол человека кардинально отличается от пола животных, поскольку тесным образом связан с нравственным, свободным выбором. Теперь мы попытаемся вывести из этого факта другие, не менее значимые выводы.

Здесь очень важно не впасть в разного рода крайности, что делают иногда представители феминистических движений и их противники. Первые видят в этом факте основание превосходства женщины над мужчиной, так как считают, что мужчина не более чем полуфабрикат, использованный Богом для создания последнего венца творения. Вторые полагают его достаточным для оправдания превосходства мужчины над женщиной любого рода: социального, семейного и т.д.

Смысл брака

Понятие пола, как нам представляется важным подтвердить, необходимо наполнить позитивным содержанием, то есть встать на путь катафатический, ибо только таким образом мы сможем разрешить главную нашу задачу – обозначить антропологические предпосылки моногамного брака.

Нельзя пройти мимо того, что отношение человека, мужчины или женщины с Богом всегда передается в образах брачной любви. Этот символ восходит еще к ветхозаветным пророкам, обращаясь к которым, Господь Сам употребил его, определяя характер Своего отношения к Израилю, передавая таким образом, пока еще прикровенно, что самое главное в Его отношении к ним – любовь, потому что Он Сам – Любовь. И в этот брак с Ним Он призывает вступить каждого из нас, независимо от нашего пола и семейного положения. Получается, что душа любого человека является в глазах Божиих невестой, женщиной. В аскетике этот образ брака души с Богом является основополагающим, выбор девственного пути всегда называется уневещиванием Богу. Интересный факт: вступление в брак девы, принявшей обет девства, то есть посвятившей себя Богу, по мнению св. Василия Великого [28], Иоанна Златоуста [29], считается прелюбодеянием, то есть изменой мужу – Господу! Далее, сотериология, экклезиология пронизаны этими образами брака человека и Бога, Христа и Церкви, самый яркий и дорогой нам образ жизни будущего века – это брачный пир, куда Господь созовет всех нас. Все эти примеры, на наш взгляд, наводят на одну очень важную мысль: моногамный брак является иконой отношения Бога и мира, Бога и человека, образом гармоничной иерархии, которая царит в бытии, и, хотя это не слишком удачное выражение, сама природа нашего духа – моногамный брак. Значит, можно говорить не только об антропологических предпосылках моногамного брака, то есть об укоренении его лишь в природе человека, но и об икономических и сотериологических, то есть об укоренении его в организации мира как настоящего, так и будущего. А брак между представителями одного пола будет нарушением этого принципа гармоничной иерархии, существующего в мире, он не будет обращен в вечность, в пакибытие, он будет нарушать Божественный замысел о человеке.

Итак, смысл брака – реализовать все заложенное в поле, преодолеть негативное, из естественного перерасти в сверхъестественное. Брак открывает возможность преобразить социальную и психофизиологическую функцию в духовно-аскетическую, девственную, приблизить брак к первозданному браку Адама и Евы, и через это войти в вечность, в пакибытие.

Брак, конечно, несет целостные и благодатные силы и условия формирования личности супругов. Причем в браке свобода, самобытность личностей остается. Брак личности не подавляет. Напротив, он способствует развитию личности. Более того, христианство смотрит на брак как единственную для секулярного мира, не знающего духовной девственности, возможность духовного преображения личности человека.

Эсхатология брака

Следовательно, если пол человека является таким важным принципом организации его природы, связан с образом Божиим в человеке, то есть дан для того, чтобы передать ему определенные божественные черты, позволяет человеку, благодаря сообщаемой им динамичности, достичь подобия своего Первообраза, а отношения полов передают определенный миропорядок, то, конечно, пол и отношения полов (естественно, духовный аспект) неуничтожимы и переходят в жизнь будущего века. О том, что, например, брачные отношения не прекращаются смертью прямо говорит святитель Иоанн Златоуст: "Брачная любовь есть сильнейший тип любви. Сильны и другие влечения, но это влечение имеет такую силу, которая никогда не ослабевает. И в будущем веке верные супруги безбоязненно встретятся и будут пребывать вечно со Христом и друг с другом в великой радости" [30]. О том, что брак не ограничивается земной жизнью, говорит и отношение Церкви к количеству заключаемых браков. Ведь если бы брак не имел продолжения в будущем веке, а имел бы сугубо прагматические цели, как рождение и воспитание детей, моральную и материальную поддержку супругами друг друга в несении жизненных тягот и т.д., то не было бы этого пожелания хранить верность даже умершему супругу. Ибо сверхличное единство и тайна "плоти единой" возможны лишь раз, и брак вечен и единственен, как вечен и единственен союз Христа с Церковью, и в полноте раскрывается лишь в жизни будущего века. Конечно, характер отношений супругов в Царствии Божием изменится, исчезнет плотская составляющая их союза, но сама брачная любовь как образ, икона чего-то таинственного, мистического, непреходящего, безусловно, останется и засияет в полноте, очищенная от ржавчины грехов. Бл. Иероним даже подчеркивает, что в веке будущем сохранятся физиологические различия тел мужчин и женщин: "воскреснут тела, которые могли бы жениться и выходить замуж" [31].

Но пол, каким он будет в жизни будущего века, будет отличаться от нынешнего, поскольку в нем помимо божественных черт есть и негативные, которые он приобрел в результате грехопадения. Пол человека, как и весь человек, испытал на себе действие этой катастрофы – первородного греха: в него вошли похоть, дурная страстность, эгоизм. Поэтому необходимо различать пол падший и пол преображенный. Последний мы имеем и имели возможность наблюдать еще здесь, в этой жизни: это пол Христа, пол Богородицы, святых, Адама и Евы до грехопадения.

Христос явил нам во плоти наше будущее воскресшее состояние, человеческую природу в ее преображенном виде. Следовательно, пол во Христе также преображен, но можем ли мы дать какое-то позитивное определение ему? Каким он был в Нем? Ответ на этот вопрос важен, поскольку он приоткроет нам завесу над будущим, и мы сможем, хотя бы приблизительно, понять, что нас ожидает и к чему нам стремиться. Во-первых, он не женился и не имел детей, св. Иоанн Дамаскин даже говорит, что "[Христос] не имел деторождающей [32] и производительной энергии" [33]. Значит, состояние будущего века – это девственное состояние. После всеобщего воскресения, в Царствии Божием, когда люди достигнут состояния обожения, не будет происходить умножения человеческого рода, и этот факт, действительно, признается всеми. Итак, пол во Христе в его телесном аспекте – это девство. Но, во-вторых, Господь всегда называется Женихом, Супругом Церкви и души каждого верующего человека. То есть, оставаясь телесно девственным, Он духовно состоит в браке с каждым из нас, и тогда, если говорить о некоем духовном состоянии Его пола, – это есть мистический брак, это жертвенная и спасающая любовь к людям. Это не означает, конечно, что по духу Он не девственен, все эти разделения в данном случае на духовное и телесное условны и умозрительны.

То же будет и с нами. Вышеприведенные доводы и цитаты отцов в пользу того, что в пакибытии сохранится брачная любовь не противоречат тому, что мы будем пребывать там в девственном состоянии. Браком будет состояние нашего духа, а не состояние тела. Брак не может уничтожиться, поскольку он является иконой вещей метафизических и непреходящих, как об этом говорилось выше.

Вот таким представляется в самом общем виде преображенное состояние пола.

Заключение

Я думаю, мною приведено достаточно доводов в пользу того, чтобы утвердительно ответить на вопрос, поставленный в начале моего выступления, и сказать: пол человека – это не есть нечто преходящее и случайное, что утратится в жизни будущего века, пол метафизичен, он не сводится только к телесной, физиологической организации, а пронизывает более высокие уровни человеческого бытия, дан человеку изначально и отвечает замыслу Божию о человеке, в нем заключен глубокий смысл, и все эти выводы не позволяют говорить о том, что его необходимо преодолеть. А, значит, несостоятельны притязания тех, кто считает возможным "семейное" сожительство лиц одинакового пола.

Поэтому отцам не свойственна мысль о том, что пол должен быть преодолен, у них не встречается идея андрогина, они говорят о преодолении "дурного вожделения" в отношении пола, а не его самого как такового.

Может быть задан вопрос о том, почему некоторые отцы Церкви, в числе которых такие столпы богословия как св. Григорий Нисский, преп. Максим Исповедник, все-таки высказывались отрицательно по отношению к полу, считая его ни в коем случае не относящимся к образу Божию, данным человеку в предвидении грехопадения (Григорий) или появившегося в результате грехопадения (Максим). Разделенность полов, два полюса, которые присутствуют в человеческой природе, всегда были искушением для человеческой мысли. Переживание трагической пропасти, разделяющей мужчину и женщину, ощущение того, что разделенность полов связана каким-то образом со смертью, вызывала совершенно естественное желание снять эту разделенность, прийти к какому-то единству, универсальности и часто порождало не совсем верные представления и упования. В язычестве это вызвало к жизни идею андрогина, привело к убежденности, что совершенный человек – это существо, разрешившее трагизм этой разделенности путем преодоления пола.

Отцов это искушение не миновало. По словам В.Н. Лосского, "исходя из наличия в падшем мире неопровержимой связи между полом и смертью... отцы задают себе вопрос: не явилось ли уже в раю сотворение женщины угрозой для потенциального бессмертия человека? Эта негативная сторона разделения на два пола привносит как бы некую погрешимость, и потому человеческая природа становится с этого момента уязвимой и падение неизбежным" [34]. Но тот же автор признает, что даже крайний выразитель подобных взглядов свт. Григорий Нисский, которому следует в этом вопросе Святой Максим Исповедник, отвергает неизбежную связь между разделением на два пола и грехопадением, смертью [35]. Даже уже упоминавшееся мнение свт. Григория о том, что разделение на "мужское" и "женское" не относится к образу Божию и добавлено лишь в предвидении грехопадения, не стоит понимать буквально. Следует признать, что хотя мировоззрению святителя иногда был свойственен некий спиритуализм, в то же время он, говоря, что разделение на полы есть добавка, не имеющая никакой метафизической значимости, скорее всего не имел в виду, что совершенный человек не должен был иметь пола вообще, но пола падшего, который носит характер разлуки и смерти. Нужно помнить о том, что Адам и Ева в раю пребывали в состоянии, которое бесконечно далеко от нашего нынешнего, это касается и их пола. Они ощущали себя единым существом и потому были лишены осознания своей полярности, своего различия в той степени и качестве, как это свойственно нам, для них не существовало понятия "неприличного": "и были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились" (Быт.2:25), они были, если так можно сказать, нечувствительны к различию своих тел, это все появилось позже, после катастрофы. И потому, глядя на них из нашей пропасти, можно сказать, что полом они не обладают в нашем, привычном, смысле. Возможно, близкой к этой была интуиция свт. Григория и преп. Максима.

Интересно еще высказывание преп. Максима о том, что в Своем бесстрастном рождении Христос соединил мужеский пол и женский [36]. Представляется, что эти слова не противоречат сделанным выводам и не означают, что святой отец выступил как апологет идеи андрогина. Нельзя понимать буквально его слова и предполагать, что они означают, что Христос был ни мужчина, ни женщина, андрогин. Господь преодолел пропасть, которая разверзлась между полами в результате грехопадения, преодолел похоть, эгоизм, страстность, деспотизм, разделяющие их, преодолел любовью, которая "долготерпит, милосердствует... не превозносится... не ищет своего... все переносит" (1Кор.13:4). С воплощением Христа рождение человека происходит не в смерть (имеется в виду вечная смерть), а в воскресение, и соединение полов лишается трагического привкуса умножения обреченных на вечные страдания, а обретает радость от того, что человек приходит в мир, человек, призванный снискать вечное блаженство.

Вот таким нам видится взгляд на пол, исходя из экзегезы Священного Писания и Предания. Все приведенные ссылки и цитаты, их разбор, толкование и попытка связать их в единую систему показывают, что вопрос о метафизической значимости человеческого пола должен быть решен однозначно положительно. Эта сфера бытия признается нами очень значимой, связанной с фундаментальными основами человеческого существа. И потому она не может быть сведена лишь на социо-биологический уровень, как это часто делает так называемое "научное" представление о поле, ни подвергнута остракизму вплоть до призыва ее отменить и преодолеть. И именно потому, что пол имеет такое значение в существе человека, которое трудно переоценить, он вечен и непреходящ, а значит, также вечны и непреходящи отношения между полами. Мы видели, что моногамный брак – это есть некий духовный закон, царящий в этом мире и брачные отношения мужчины и женщины есть своеобразная икона, отпечатлевающая его. Поэтому нормой семейного союза может быть признан только моногамный брак, соединяющий "этого мужчину" и "эту женщину" во образ предвечного союза Христа и Церкви, Бога и твари.

Примечания

Публикация:

Неганова Е. И. Антропологические предпосылки моногамного брака // Значение христианской антропологии перед лицом современных общественных задач и проблем. Материалы конференции. – М.: Индрик, 2003, с. 44-68.

Первоначальный файл с сайта pagez.ru.

Текст в данном оформлении: Библиотека сайта Христианская психология и антропология.

Последнее обновление файла: 15.08.2011.