Введение
Как измерить религиозность человека? Какую мерность можно приложить к событиям и бытию внутреннего человека? Имеет ли религиозность такие характеристики, которые могли бы адекватно отразить русскую православную традицию? Вот вопросы, на которые приходится отвечать в начале любого исследования, относящегося к психологии религии, социологии религии, антропологии или культурологии в России. Многие отечественные исследования в названых дисциплинах грешат неадекватными критериями, так как основываются на неидентичной, взятой из иной – ино-конфессиональной и иностранной, культурно-религиозной традиции. В настоящем докладе предлагается некий новый подход, подход психолого-антропологический, который может помочь в оценке религиозности личности православного русского человека в современной жизни.
Новизна подхода заключается в совмещении личностных, социально-псилогогических, и религиоведческих оценок. Имеются в виду оценки смысловой сферы личности, сферы ценностей, оценки социализации личности, групповой включенности, религиозной осмысленности поведения, а также оценку освоения современной религиозной практики. В сферу доклада не входила критическая оценка предыдущих психолого-антропологических и религиоведческих работ.
Новизна подхода также состоит и в том, что религиоведческая позиция автора отличается от принятых до сих пор в России, позиций атеистических. Собственно христианское религиоведение, в основе которого лежит сакральная картина мира, может и должно быть составной частью методологии христианской науки.
В основе предлагаемой периодизации религиозности личности лежат два христианских принципа жизни: внутренняя жизнь и практика церковной жизни. Первое раскрывается как религиозное, а именно православное преображение личности, как путь вхождения в Царство Христово уже здесь, на земле, измеряемое в соответствии со святоотеческим опытом духовной жизни. Второе понимается как традиционная современная церковная практика христианина, как путь воцерковления, как освоение опыта церкви.
Предлагаемая периодизация представлена как пятиступенчатая лестница восхождения к высотам духовной жизни. Однако разделение на пять ступеней не имеет категорического значения. Можно рассмотреть большее число периодов или ступеней, например семь или восемь. Само число не следует рассматривать, как сакральное значения. Принципиальным представляется психологическая новизна каждой ступени, экзистенциальная правда, открывающаяся христианину на новой ступени жизни.
Нами рассматривается следующие особенности религиозной жизни:
- место религиозной веры в мотивации,
- изменения в образе жизни,
- изменения в социализации личности,
- изменения в структуре личности,
- изменения в ведущих эмоциональных и нравственных состояниях личности (альтруизм, жертвенность, терпение, совесть, служение, созерцание и пр.).
Возможно доклад покажется несколько нелогичным, но это неизбежно, так как он является частью курса лекций, прочитанных в Российской Православном Университете св. Иоанна Богослова.
I. Ступень первая. Начальная.
1) Решимость начала религиозной жизни.
Что отличает верующего человека от человека живущего религиозной жизнью. Прежде всего, переход от слов к делу. От слов о своей вере, к реализации её в жизни.
Действительно, как часто мы слышим: я верующий, но в Церковь не хожу. Или: в душе я верующий, и это мое внутреннее дело, и показывать его не надо. Мы часто встречаемся с разделением духовной жизни и практической. Для современной российской жизни отрицание религиозной практики очень характерно. Мы можем объяснить это, во-первых, глубокой апатией у жизни, вообще; а также низким уровнем просвещения (уровень религиозного образования так низок, что скорее можно говорить о почти религиозной поголовной безграмотности).
Напротив, началом собственно религиозной жизни мы считаем переход от умозрительной веры к религиозному практическому устроению жизни. Но что такое христианская жизнь? Вопрос этот настолько сложен, и исторически давно обсуждаем, что мы не беремся его решать. Мы исходим из самого факта начала религиозной практики, в отличие от религиозных переживаний и разговоров.
Сам переход к религиозной практике есть акт воли. В этом его характерная особенность. Потребность волевого усилия, решимости, напряжения – вот главная трудность начального этапа религиозности. Решимость или ревность, как называет её святитель Феофан Затворник, отличительная черта нового христианина-практика, таких новоначальных христиан часто называют неофитами. Неофит – это пламенный борец за веру, главным образом в себе самом. Борьба – его, как говорят московские психологи, ведущая деятельность. Святитель Феофан так пишет о необходимости ревности:
Итак, ясно, что без ревности христианин плохой христианин, – вялый, расслабленный, безжизненный, ни тепел, ни хладен, – и жизнь такая не жизнь <...> Такая ревность производится действием благодати, однако же и не без участия свободной нашей воли. <...> Только вечной силе Божией свойственно поддерживать нас неизменными в расположении, среди беспрерывных приливов изменений внешних. Потому надобно преисполниться сею силою, испросить ее и принять по чину, – и она приподнимет нас и извлечет из этого треволнения временного.. [Путь ко спасению. Часть третья, с. 13, 14, 15]
Свят. Феофан Затворник
Психологически понятно, что воля не иначе может осуществится, как при свободе и сознании. Значит, начало религиозной жизни должна предшествовать немалая сознательная работа, даже борьба.
Всякое действие свободное, зарождаясь в сознании и свободе, следовательно, в духе, ниспадает в душу и силами ее – рассудком, волею и чувством заготовляется к исполнению и потом исполняется силами тела, в известном времени, месте и других внешних обстоятельствах. [Путь ко спасению. Часть третья, с. 225]
Свят. Феофан Затворник
2) Минимальное соблюдение правил и норм нравственности.
Между тем, первый этап религиозной практики, можно охарактеризовать крайней умеренностью церковных святоотеческих требований. На первом этапе требуется элементарное соблюдение правил и норм религиозной церковной жизни, это элементарные аксиологические принципы.
Все доброе, что можете делать , делайте; никого не укоряйте, не обкрадывайте, никому не лгите, ни перед кем не возноситесь, ни к кому не имейте ненависти … Если так будете поступать, то недалеко будете от Царствия Небесного [Лествица. Творение Иоанново, игумена Синайской горы. 1. 21 с. 21]
Преп. Иоанн Лествичник
Нам представляется такой “минимум” столь простым к исполнению, что и говорить о нем нечего, между тем, если вспомнить себя, то становится очевидным, как не легко осуществить его. При этом сами церковные правила все же требуют минимального участия в церковной жизни. Это соблюдение общих постов на каком-то умеренном уровне, причащение, допустим, не раз в месяц, а раз в пост. Церковь для такого человека не является полновластным хозяином образа жизни. Но человек на этом этапе пытается соблюсти правила и нормы, предписанные Церковью в минимальном варианте.
3) Несовершение грехов
Как правило, ступень первая относится к людям, только что вступившим на это поприще, живущим в мире, но желающим стать христианами не на словах, а на деле Выполнить эти советы очень непросто, однако доступно всякому живущему в миру. Люди, стоящие на первой ступени, как говорится, “практикующие” христиане. Они не только крестились, но и могут жить на этом уровне аскетической жизни в Церкви и быть достойными чадами Христовыми и членами Церкви.
4) Неизменность образа жизни
Первая ступени может быть охарактеризована тем, что человек не меняет своего образа жизни. Все остается, как было, – прежние семейные отношения, работа и пр. Христианская жизнь выражается в том, что человек старается не совершать грехов. По крайней мере, грубых внешних грехов. Это обыденная христианская жизнь, которая нисколько не удаляет христианина от Царствия Небесного.
II. Ступень вторая. Переходная.
1) Первое отречение. Отказ от излишеств.
Но одно дело не согрешать тяжко, другое дело удалятся излишеств, не потакать страстям, привычкам, избегать порочных увлечений.
Убежать от мира, значит, установить себя в истинной семейственности и гражданственности; но все пришлое к ним похотное и страстное, как нарост вредящий и искажающий их, должно презреть и отвергнуть. [Путь ко спасению, с. 251]
Свят. Феофан Затворник
Отказ от совершения грехов ставит вопрос о греховных склонностях, которые подталкивают человека к совершению поступков – грехов. На этой новой ступени христианской жизни, человек впервые для себя осознает, мало только не совершать грех, нужно его еще и не желать, ненавидеть грех, а это сталкивается с проблемой греховных привычек и стремлений. И если отказаться от этих привычек и стремлений сразу не удается, то можно, по крайней мере, ограничить свои привычки, урезать свои греховные потребности, ущемить свои желания, похоти.
Нам представляет, что эта вторая ступень религиозности характеризуется именно этим, отказом от привычек, отказом от потакания своим хотениям. Это, по сути, есть уже аскетизм, пусть ещё начальный, но аскетизм.
Важно заметить здесь, что речь идет не только о привычках плотских, но и душевных также, ибо чистота, есть чистота и душевная.
Душевная чистота… значительнее телесной. Посему и супружники, до известной меры, могут приближаться к девственникам чрез чистоту душевную... и супружников видели обладающих совершенствами духа [Путь ко спасению, с. 250].
Свят. Феофан Затворник
Однако начала аскезы не требуют от человека избегания мира, разрыва семейных или общественных связей:
Удалится от мира не то значит, чтобы бежать от семейства или общества, а оставить нравы, обычаи, правила, привычки… противоположные духу Христову… Гражданство и семейство – благословенны у Бога; потому не должно отрешатся от них, или презирать [Путь ко спасению, с.251].
Свят. Феофан Затворник
2) Включение в церковную жизнь
Вторая ступень характеризуется происходящими качественными изменениями. Эти изменения, прежде всего, выражаются в том, что человек начинает более активно включаться в церковную жизнь. Помимо церковных служб и своего участия в евхаристии и таинстве исповеди для христианина открывается более серьезная церковная, привлекательная для него, жизнь. Это касается сферы общения. Человек начинает ощущать себя членом церковной общины, у него появляются новые знакомые, с которыми ему нравится беседовать. Естественно, что предметом общения является Церковь, христианство, Евангелие, христианский быт. Теперь человек включается в церковную жизнь не только изредка, по своей принадлежности к христианству, но и становится постоянным прихожанином. Происходить это может самым разным образом. Например, могут происходить совместные экскурсии, паломничество, могут быть посещения воскресной школы, подготовка к Рождеству с детьми и т. д. Дома появляются церковные гости. Христианину приятно, что они собираются в его доме.
3) Частичное переустройство домашней и личной жизни
За этим следует, пока внешнее, переустройство своего дома и своей семейной жизни. Это начальное переустройство. Меняется стиль одежды. В компаниях человек начинает тяготиться излишним шумом, выпивкой, походами в баню, дискотеками, концертами и пр. На первых порах весь образ жизни, конечно, не меняется, но происходит отказ от многих излишеств и удовольствий. Коренным образом жизнь христианина не поменялась, но появляется ощущение стремления к иному образу жизни. Человек начинает находить идеал своего образа жизни в церковной общине.
Вне церковной общины такое поступательное аскетическое развитие и возрастание трудно представить. Поэтому человеку, который о себе говорит, что он христианин в душе и что в церковь ему ходить не надо, не понимает, что может значить для него общинная жизнь.
Можно сказать, что Церковь – это кристаллизация веры. Это настоящая христианская жизнь. Отвержение Церкви – это отвержение обновления жизни. Церковная община – это тоже аскеза. На второй ступени человек уже начинает частично убегать от мира. Человек не перестраивает свою жизнь, но уже отсекает от нее ряд излишеств, удовольствий и суетности. На второй ступени такой порядок и такая жизнь еще не утверждены, но уже начаты. Человек начинает только менять что-то в своей одежде, быту, личной и социальной жизни. Главным образом это происходит на следующей ступени в жизни – ступени решительных перемен.
III. Ступень третья. Поворотная.
1) Решительные перемены в жизни
Решительными они, конечно, становятся только при взгляде со стороны. Для самого же человека они давно желанны. На третьей ступени человек может поменять работу, принципиально поменять домашний образ жизни, что иногда влечет к серьезным конфликтам. Человек может поменять друзей, полностью или частично включиться в церковную жизнь, что повлечет за собой разрушение его прежних социальных связей. Человек переустраивает свою личную и домашнюю жизнь всю заново, перекраивает и переделывает. В красном углу комнаты помещаются иконы, а над кроватью распятье. Возникает стремление устроить дом таким, чтобы он располагал к домашнему благочестию.
На первой и на второй ступенях домашнее благочестие выражало форму своего вероисповедания. Человек воспринимает иконы, лампаду или свечу как атрибут христианства. Помещая их у себя, он тем самым сигнализирует о своем христианстве. Наряду с иконами у него в комнате можно обнаружить какие-то африканские маски и рижских чертиков. Хозяин еще не задумывается о том, что все надо переделывать. На третьей же ступени человек старается все сделать так, что давно не посещавший его гость придет и ничего в доме не узнает. Тогда уже иконы, лампады и свечи становятся не атрибутом выражения его христианства, а служат ему.
Человек очень зависим от своего внешнего вещественного окружения. Те или иные предметы служат к возбуждению тех или иных желаний. Если предметы служат к удовлетворению каких-то потребностей в удовольствиях, то они эти потребности и возбуждают. Если окружение человека составляют книги, иконы, свечи, то рука сама к ним тянется, человек начинает читать или молиться. Таким образом, домашняя обстановка – помощница. Человек на третьем этапе разумно выстраивает соответствующую обстановку. Он строит свой новый мир. Это и есть основное отличие третьей ступени. Перемена взаимоотношений с миром происходит и в личной, домашней обстановке, и в социальном плане. Могут измениться взаимоотношения на службе, человек становится более чувствителен ко лжи, принципиальнее. Начинаются мытарства, особенно если стремящийся к правде и законности христианин работает, например, бухгалтером. Третий этап влечет за собой довольно дорого дающиеся человеку перемены. И такие поступки, с аскетической точки зрения, имеют высокую оценку, выше стоят, чем такие аскетические подвиги поста, как сыроядение или сухоядение. Стараться жить не по лжи, а в правде – это христианский крест. А на этом пути нельзя, просто не получается жить в полном единении с миром.
Конечно, этот третий этап аскетической жизни характеризуется еще и тем, что человек больше постится, в посте берет на себя несколько большие труды, чем рекомендует Церковь. Также христианин старается к лучшему переустроить свою психическую жизнь с ее помыслами, страстями.
Оставить мир есть… пережить свою внешнюю жизнь, устранить из нее все страстное… установить… образ внешнего своего поведения дома и вне, и другими и по должности; …определить все правилами, установить порядок [Путь ко спасению, с. 253].
Свят. Феофан Затворник
На этом этапе это уже становится возможным. Христианин пытается контролировать процессы восприятия: слух, зрение, а также и свою речь, т. е. следит за тем, не согрешает ли он злым или осуждающим словом, пытается следить за своим сердцем, чувствами, страстями и помыслами. Это еще только начало борьбы, но уже оно возможно. Только надо следить за тем, чтобы это было соразмерно тому образу жизни, который уже удалось устроить. Как бы ни хотелось думать, что образ жизни следует впереди принятия больших духовных подвигов, это не так. Ибо образ жизни является следствием внутренней жизни человека. Сначала происходит внутреннее переустройство, за ним следует глубокая неудовлетворенность своим образом жизни. Человеку начинает хотеться переустроить свою жизнь. Поэтому человек следует во внешних проявлениях за своим внутренним состоянием, за своими духовными потребностями. Душа развивается, стремится вперед, а тело и образ жизни претерпевают свои изменения следом за душой. Такое развитие событий более равномерно и закономерно. Бывает наоборот, например, по семейным обстоятельствам – жена достигла, условно говоря, третьей ступени аскетической жизни, строго постится, и дом ведет в соответствии с церковными правилами, а муж в этих вопросах отстает. В таких ситуациях могут возникать разного рода конфликты. Поэтому развитие семьи – дело общее, никогда нельзя одному супругу против другого вперед вырываться. Но о нарушении самого супружества речи быть не должно. Нет ни в каких периодах и ступенях аскетического делания необходимости отказываться от супружества, если оно есть, и от его появления, если человек еще не женат. Феофан Затворник пишет: “Душевная чистота значительнее телесной, почему и супружники до известной меры могут приближаться к девственникам через чистоту душевную. И супружников видим обладающими совершенствами духа”. Эта ступень аскезы, как впрочем, и следующая, не предполагают отказа от супружеской жизни.
Впоследствии наступает этап, когда человек переходит к созерцательным ступеням аскетической жизни, не соответствующим супружеству. Но обычно и сама жизнь подвижника соответствует его внутреннему состоянию: либо это старец, либо вдовец, либо монах.
В аскетической жизни духовный подвиг должен быть сообразен подвигу телесному и образу жизни. Нельзя заниматься постоянной молитвой на работе, особенно если эта работа связана с другими людьми.
Третья ступень аскезы свойственна образу жизни большинства прихожан и духовенства. На этой ступени достигается желательное соответствие образа жизни и равномерного включения человека в церковное правило и в церковную жизнь в целом.
2) Отказ от развлечений и массовой культуры
Если на второй ступени шла речь об отказе от излишеств, вредных греховных привычек, стремлений, то на третьей ступени идет речь о решительном отказе от такого образа жизни, который несовместим с призванием христианина. Чаще всего, это выражается в отказе от телевидения, театров, стадионов, концертов и проч. Такой отказ идет вразрез с образом жизни друзей, часто семьи, и вызывает сопротивление последних. Поэтому оказывается, что религиозность становится асоциальной в некотором смысле, и требует необыкновенного мужества, решимости и убежденности, в правоте своей жизни.
Такой отказ, с другой стороны, должен быть поддержан церковной культурой, собственно церковным образом жизни. Этого часто недостает нашим православным христианам,
3) Переустройство “с нуля” домашней и личной жизни.
Такое переустройство отвечает внутренней потребности переустройства личной, душевной жизни. Культ влечет за собой культуру. Входя в культ, человек не может принести старую, “ветхую” культуру. Потому требуется новая культура, соответствующая новому смыслу и новому бытию. Здесь аскеза приводит личность к важнейшему из утраченных во грехе качеству – цельности, целомудрию.
IV. Ступень четвертая.
Далее следует та ступень аскетики, которая годится не всем, а только тем, кто уже имеет навык, твердость, силы и духовное здоровье. Говорить о духовном здоровье необходимо. Часто люди, начиная духовные подвиги, заболевают. Хорошо, если им интуиция подсказывает, что надо остановиться на достигнутом. А если они продолжают усиливать нагрузку, это иногда приводит к печальным результатам. Хотя, казалось, христианин был готов к тому, чтобы приступить к следующему этапу аскетической жизни. Проверить себя в христианском подвиге можно только на опыте. И, конечно, один из самых сложных подвигов – это борьба с помыслами и страстями. Это самоанализ и самоконтроль. Многие люди мирского и духовного звания и даже монахи совершают одну и ту же ошибку – совершают телесные аскетические подвиги, не уравновесив их необходимыми духовными навыками и духовной силой. При этом происходит “перекос” во внутреннем устройстве души, связанный с влиянием неконтролируемых страстей. А это чревато появлением легких или тяжелых неврозов и психозов. Человек не становится сумасшедшим, но он меняет свое мировоззрение не в лучшую сторону и становится злобным или ханжой и ментором, стремящимся лезть ко всем в душу и всех поучать. Такая форма поведения формируется годами и становится очень устойчивой.
Возможен и другой “перекос”. В женских монастырях при строгости жизни, при напряжении трудового ритма, при сохранении и избытке нерастраченной женственности, происходит смещение в сентиментальное "плаксивое" поведение. Это тоже происходит из-за того, что перед монахинями не были правильно поставлены аскетические цели, связанные с избавлением от страстей.
Человек, вступивший на аскетический путь, должен бороться со многими страстями и помыслами. В этой борьбе не может быть компромисса. Подвижник не может иметь умную Иисусову молитву, если его голова будет занята заботами о мирском. Если в сердце человека мирские заботы, то и надо жить в миру. Это ведь неосудительно. В миру много проблем для подвижника – церковные школы, больницы и многое другое. Но при таком образе жизни не надо браться за умное делание. Самое важное, чтобы всему была своя мера. Забота, например, о животных никак не может совмещаться с духовным деланием; и этот закон никому изменить не дано.
На эту тему существует хорошо изученный спор между Иосифом Волоцким и Нилом Сорским. Нет сомнений, что монастыри нужны библиотечные, делательные, нужны и молитвенные. Нельзя все монастыри и всех людей скроить по одному уставу. Поэтому не надо всем принимать одинаковое участие в жизни монастыря, возможно, одни должны работать, а другие – молиться. Человек должен выбрать то, что годится ему по складу его души. Можно сказать, что существует два важнейших направления христианской деятельности: забота о больных, нищих и пр. и молитвенное направление.
В наших монастырях существует особая практика, когда старцы-монахи действительно проявляют дары духа, их отделяют от народа. Сейчас все стремятся попасть к отцу Кириллу. Но к нему не пускают. Действительно, духоносному старцу надо иметь возможность молиться. Но если он будет по двенадцать часов в день принимать людей с простыми вопросами, то на молитву будет оставаться совсем мало времени. Каждый должен заниматься своим делом. Если человек становится на определенную ступень духа, то он и жить должен сообразно этому.
1) Отказ от личной жизни
Рассматриваемая четвертая духовная ступень характеризуется тем, что человек отказывается от личной жизни. Это не просто отказ от супруги или супруга. Переход на эту ступень вообще возможен, только когда брака нет или не было вообще. Но это и не главное. Отказ от личной жизни означает отказ от себя. Не в том смысле, что человек разрушает свою личность, а в том смысле, что он больше не устраивает жизнь своего “Я”. “Я” остается центром личности обязательно. Человек-не-личность вообще не может быть подвижником, не возможен и никакой аскетический подвиг, если у человека нет “Я”. Но внутренняя жизнь уже устраивается, исходя не из соблюдения благополучия “Я”, а через призыв Христа, из правил благочестия и духовного руководства. Отказ от “Я” означает отказ от имущества, от дома, от служения себе. Это хорошо видно в приходах, где есть труженицы, которые выполняют различные функции. Некоторые из них и домой-то не едут. А если приехать к ним домой, то в доме у них ничего нет – они все раздали, принесли в храм для общего пользования. Вся жизнь такой женщины (хотя встречаются и мужчины) – Церковь. То же и у монахов. Переход человека в монастырь и означает отказ от личной жизни. Это очень трудно.
Когда человек декларирует отказ от личной жизни, то он еще не предполагает, что его личная жизнь сидит очень глубоко в его природе. Но если есть решимость, силы и благословение духовного руководителя, то этот переход совершается, и начинаются безумные и безмерные страдания. Это муки. Подвиг совершается именно в отказе от личной жизни. Личная жизнь составляет все содержание внутренней жизни. Тем труднее ее выкорчевывать из своей души. Происходит замена мотивов, навыков, всей жизни. Личной жизнью человека становится жизнь Церкви. Если же представить себе жизнь монаха-отшельника, то изменения в его жизни еще более глубокие.
Можно сказать, что становление четвертой ступени аскезы характеризуется, в первую очередь, не просто перестройкой личной жизни, а отказом от этой личной жизни. Процесс этот медленный и должен проходить обязательно под руководством духовника. В такие периоды необходимо уметь проявить послушание. Иоанн Лествичник на первых же страницах своих трудов говорит, что “послушание – первая добродетель монаха”. От этого зависит успех духовного руководства. Если человек не будет слушаться духовника, то могут происходить ошибки и заблуждения, которые исправить будет очень трудно.
2) Служение (Церкви, людям.)
Конечно, четвертая ступень, на которой происходит отказ от эмпирической личности, должна дать что-то человеку взамен. Это служение, а вернее благодать служения. Служение может быть разное: Богу, Церкви, людям, даже, может быть, животным, но только не себе. Обязательно должно быть служение людям ради Христа или Самому Христу. Здесь чрезвычайно широкая сфера применения своих способностей.
На четвертой ступени необязательно имеется в виду жизнь монаха в монастыре. Примеров много, в частности вел. Кн. Елизавета Федоровна, многие до и многие после нее. Такие женщины работают санитарками в больницах, детских садах, в частных домах, ухаживая за больными и детьми. Это служение, трудное и безотрадное по человеческим понятиям, обязательно должно уравновешиваться глубокой верой и соприкосновением со Христом. Без благодати такое служение может быть, но оно не продлится долго, и не принесет личности преображения. Нехристианское служение может быть ради денег, славы или же бегством от самого себя. Настоящим служителем Богу может быть только богоподобная личность.
3) Отказ от принципа удовольствий
Важнейшей чертой четвертого этапа аскетического пути является принцип отказа от удовольствия. Принцип удовольствия лежит очень глубоко в нашей душе. Даже в отношении церковных праздников, духовной беседы, красивого пения и церковной службы мы говорим об удовольствии. Получается, что церковь тоже полна удовольствий, духовных, но все-таки удовольствий. Четвертая ступень аскезы предполагает отказ от удовольствий. Помогает этому пост и воздержание.
Умеренностью мы называем не совершенно полное воздержание от пищи <...>, но воздержание от удовольствий, которое печется об истреблении плотских побуждений с благочестивой целью [G.W.H.Lampe Patristic Greek Lexicon. 1961-68 Пер. Ю. Терентьева., Э.Н.Добрыниной, reg.fus.16.2(G.2.359A; M.31.960A)]
Свят. Василий Великий
Отсечем прежде всего утучняющую пищу, после разжигающую, а после и услаждающую. Если можно, давай чреву твоему пищу достаточную и удобоваримую, чтобы насыщением отделываться от его ненасытной алчности, … [Лествица. Творение Иоанново, игумена Синайской горы, с. 116, 14.12.]
(Преп. Иоанн Лествичник)
Причем воздержание не пищевое только, а, прежде всего сенсорное (слух, зрение, обоняние, память, язык). Воздержание во всех этих видах чувственного (сенсорного) воздержания помогает человеку отказаться от удовольствий. Хотя и другое, очень важное дело обеспечивается благодаря сенсорному воздержанию – это внутренний мир, тишина, покой, апатия и исихия.
Итак, воздержание – это одоление греха, удаление от страстей, умерщвление тела вплоть до самих естественных желаний <...>, это начало духовной жизни, гостеприимное пристанище вечных благ, в себе самом таящее средоточие радости [G.W.H.Lampe Patristic Greek Lexicon. 1961-68 Пер. Ю.С. Терентьева, Э.Н.Добрыниной, reg. fus.17.2 (G.2.360C; M.31.964A)]
(Свят. Василий Великий)
Принцип удовольствия универсальная мотивационная подоснова нашего поведения, которую нелегко в себе заметить. Очень часто вполне благочестивое христианское поведение основано на этом сладком принципе. Отказаться от него есть два принципиальных пути. Первый, сознательный, апеллирует к сознательному отказу ото всех мотивов, основанным на малейшем удовольствии, даже духовном, или симпатии; второй, на полном предании себя в волю своему духовному руководителю. Первый путь весьма труден в одиночку, второй путь едва ли возможен в миру. Одним из условий такого успеха является стяжание тишины, мира души.
Кто есть инок верный и мудрый? Кто горячность свою сохранил неугасимой, и даже до конца жизни своей не переставал всякий день прилагать огнь к огню, горячность к горячности, усердие к усердию, и желание к желанию [Лествица. Творение Иоанново, игумена Синайской горы, 1.27 с.22]
Отцы подвижники, по опыту знали, что нельзя победить в душе помыслы, пока не будет в душе мира, покоя тишины. Без душевного мира нельзя отказаться и от личной жизни. А душевный мир – это не только тишина и благодать, но и равновесие, и покой. Должно быть равновесие между укреплением благодати, правильно выбранными методами аскезы, смыслом служения и суровостью образа жизни. Чтобы ни делал подвижник, он всегда должен понимать смысл своего труда.
4) Пребывание в Церкви.
На этой ступени мы говорим не только о воцерковленности человека, по православному образу, но проникновении церковной традиции во внутреннюю, мотивационную и эмоциональную жизнь личности. Здесь уместно говорить о временном, то есть календарном ритме, суточном, пасхальном ритме жизни. При этом человек включен в большей степени не в общинную жизнь, а во внутреннюю жизнь церкви, в её таинственную жизнь. Это начало отшельничества.
V. Ступень пятая.
1) Бесстрастие. Чистота ума и сердца.
Победа над страстями – есть условие продвижения человека к высотам молитвенного делания. Иначе невозможно. Победа над страстями невозможна без самопознания, без рефлексии, значит это ступень личностного преображения. Это уже новая преображенная личность. Пожалуй, это главный аспект этой ступени аскезы. Здесь многое, из нормативного аскетического образа отступает на второй план. Это этап духовной свободы. Но не свободы от аскезы, которая становится более строгой, жертвенной, подвижнической.
Узкий путь [это] … утеснением чрева, всенощным стоянием, умеренным питьем воды, скудостью хлеба, чистительным питьем бесчестия, принятием укоризны, осмеяний, ругательств, отсечением своей воли, терпением оскорблений, безропотным перенесением презрения и тяготы досаждений … [Лествица. Творение Иоанново, игумена Синайской горы, сл. 2.8, с.25]
Преп. Иоанн Лествичник
Другая сторона бесстрастия – чистота ума и сердца. Это освобождение души от помыслов, а не только от страстей или греховных привычек. Однако возможность греха, как в свободном существе остается.
Амма Сарра была борима бесом блуда в течении тридцати лет и никогда не помолилась о том, чтоб брань отступила от нее, но молила только Бога даровать ей мужество и терпение в брани [Отечник. Сост. Епископом Игнатием (Брянчаниновым), с.238]
2) Внутреннее делание. Любовь
Последней степенью аскезы, которая относится к подвижникам духа, является, прежде всего, внутреннее делание как главная аскетическая добродетель. Складывается оно из таких пунктов: молитва, трезвение, созерцание, “ведение”, как говорил Максим Исповедник. Внутреннее делание и является главным содержанием внутреннего аскетического подвига. Аскетический труд подвижника измеряется не тем, сколько хлеба он съел или не съел и сколько воды не выпил, но тем, что делает он в душе, в уме, в сердце. Трезвение, умное делание и сосредоточенность характеризуют на всякий час состояние подвижника на высших ступенях аскетики.
Внутрь-пребывание и собрание не то-же, что углубление при размышлении.. Последнее стоит только в исходе ума, оставляя другие силы не занятыми. Внутрь-пребывание есть, в истинном своем виде, условие… господства человека над собою. [Путь ко спасению, с. 207]
Свят. Феофан Затворник
Внутреннее делание, умная молитва становится главной, как говорят психологи, ведущей деятельность. Естественно, что при этом спектр внешней деятельности сужается до Церковного послушания, до милосердного христианского служения. Почти полностью, исключая личную жизнь, хотя бы и в пределах быта.
3) Созерцательная жизнь.
Умное делание приводит подвижника к созерцанию таинственных видений и откровений. Бог дает лицезреть Себя, в той мере, в какой это Ему угодно, и в какой это спасительно для человека. Причем созерцание это, как отмечают подвижники, совершается во внутреннем мире души, в духе. Подвижник видит теперь Личность Бога в своей личности, на месте своего Я. Это, однако не значит, что Я исчезает. Я открывается душе как сияние первообраза – Христа. Самопознание приводит ум к созерцанию своего образа и подобия. Преображение личности совершается в самой личности, а не вне её. Личности обретает в этом преображении, в феозисе, свою подлинность. Это апостол Павел назвал пребыванием Христа: уже не я живу, но живет во мне Христос (Гал. 2,20).
Пребывание Христа в личности есть “воипостазирование”, как это назвал Анастасий Синаит. Это высшая и предельная для человека перспектива личности. В ней, не уничтожая и не умаляя личности, человек приобретает её полноту, приобщением к Личности Христа.
Такое воипостазирование не возможно без любви ко Христу, к Богу, даровавшему Свой образ человеку, и открывшему путь к феозису.
4) Сораспятие Христу. Мученичество.
На этих ступенях развивается такое важное качество, как сораспятие Христу. Обычному человеку трудно представить себе, как можно “полюбить скорби”. Но подвижники их любят. Подвижническое сораспятие Христу, конечно, не имеет таких форм, как на бразильском или филиппинском религиозном шествии, когда в руки реально вбиваются гвозди. “Сораспятие” в духовном смысле означает, как пишет Исаак Сирин, “готовность на всякую скорбь”. Так он определяет несение своего Христа.
Сораспятие Христу означает добровольное, как и Христос, несение страданий вместе со всей тварью и всем миром. Подвижник, достигший глубокого сострадания и соединения со Христом, страдает и плачет вместе с Христом о мире. На каторге обвиняемый, пытаемый, поносимый подвижник с верой принимает всякое зло, как тот, кто сораспял себя вместе с Христом за мир, понес всю скорбь мира в своем сердце. Эта блаженная добродетель должна быть уравновешена крайним смирением и незлобием. Потому что если человек-подвижник в крайней своей скорби позволит себе осудить источник своей скорби, тогда его подвиг перестанет быть таковым, а будет страшной прелестью. Сораспятие подвижника должно быть в строгом соответствии с безмерной любовью даже ко всем тем людям, которые ввергают его в скорбь. Любовь к людям и смирение обязательно должны быть соразмерны той скорби, которую он несет. Надо сказать, что для этой последней ступени руководителя не бывает. Как правило, человек восходит на нее один. На высших ступенях аскезы человек вообще постигает крайнюю степень своего одиночества, поначалу это его, конечно, пугает. Ведь человек прежде этого не знал, с ним рядом всегда был духовный отец, и думалось, что так будет всегда. Одно из страшных открытий, которое постигает подвижник, – это познание своего крайнего одиночества. Острота этого переживания мучит подвижников в моменты богооставленности, но именно этим подвижникам и приходится переживать самые глубокие моменты богооставленности. Максим Исповедник пишет о четырех ступенях богооставленности. Кассиан Римлянин выделяет пять таких ступеней. Но сколько бы этих ступеней ни было, важно, что богооставленность приходит на всех ступенях. Тот ужас и мрак, в который входит подвижник в периоды богооставленности, может быть, есть последняя проверка или последняя дверь в блаженное состояние души. Но тема эта и запретная, и непостижимая. Да и подвижники об этом мало писали. Разве только Силуан Афонский: “Слезно плачу и ищу я Господа”. Многие подвижнические писания надо читать сквозь строки. Подвижники никогда не напишут о том, как им было тяжело и трудно и что им нужно было преодолевать. Это надо понимать по тем советам, которые они дают начинающим и по тому, от чего они их остерегают. Этот метод реконструкции, может быть, приоткроет ту таинственную и непостижимую правду о жизни подвижников, которую полностью узнать невозможно.
Одно понятно, что человек, вставший на аскетический путь, только на третьей ступени еще может быть активно включен в церковную общину, а на четвертой и пятой уже нет. Он становится одиноким. Духовное руководство он, возможно, и не теряет, но социальные связи уже не имеют решающего значения для развития его личности, а являются обременительными. На четвертой и пятой ступенях общение тяготит подвижника, который уже стремится к уединению. Общение не только отвлекает и развлекает, через него приходят искушения и соблазны, но главным образом общение отрывает от сладости духовного мира, который временами для подвижника открывается. Подвижник понимает, что для того чтобы этот духовный мир по-прежнему временами для него сиял, он должен, может быть, на какое-то время совсем порвать с миром. Некоторые потом возвращаются служить людям, другие проводят остаток дней в уединении и в неизвестности. Но связь божественного внутреннего созерцания иного мира с общительностью такова, что при увеличении первого, резко ограничивается последнее.
Первоначальный файл с сайта fapsyrou.ru.
Текст в данном оформлении из Библиотеки христианской психологии и антропологии.
Последнее обновление файла: 01.04.2012.
