Лоргус Андрей свящ.

ПРОБЛЕМЫ ХРИСТИАНСКОЙ ПСИХОЛОГИИ

Первая проблема, о которой нужно сказать – это необходимость выделения в научной психологии специального раздела, посвященного христианству, и применительно к русскому христианству, к Православию. Об этой необходимости приходится говорить и, вероятно, даже придется спорить, потому что нынешнее восприятие христианской психологии, или, говоря точнее, православной психологии, весьма неодинаково.

Нужно сказать также и о том, что психология критически воспринимается в церковных кругах; лишь небольшая часть православных богословов понимает, насколько такая дисциплина необходима, и понимает, что психология, научная психология – по сути дела не является соперницей пастырства, аскетики, антропологии. Однако совсем недавно, на Восьмых Рождественских чтениях прозвучала мысль очень опытного пастыря, священника милостью Божией, что психология не нужна там, где есть опытный священник, опытный духовник.

Именно эта точка зрения, и подобные ей, и побудила меня говорить о важности и необходимости православной психологии. Говорить о необходимости православной психологии можно и нужно, но сначала нужно представить себе достаточно четко область ее применения.

Итак, для того, чтобы ответить на вопрос, каково место православной психологии, нужно провести несколько разделительных линий, которые будут являться границами, хотя и не очень четкими, но все же границами, между православной психологией и антропологией, между православной и научной психологией, между православной психологией и пастырской практикой, между православной психологией и аскетикой (в широком смысле); вот этим темам и будет посвящена настоящая работа.

Первая проблема заключается в определении границ между православной антропологией и православной психологией. Следует сказать, что антропология более четко обозначена, и её категориальный аппарат более определен, чем в православной психологии.

Здесь важно, во-первых, сказать о понятии души и душевной жизни. Православная антропология – богословская дисциплина, представляющая собою учение о сущности человека, о его природе. Православная антропология, прежде всего, говорит о человеческой душе, а православная психология, опираясь на антропологию, должна изучать явления, события, то есть феноменологию души. В этом смысле христианская психология, подобно научной психологии, имеет дело с теми процессами, которые происходят с душою. Однако если психология научная говорит о процессах, о психике, то православная психология имеет дело, прежде всего с действиями души. Между антропологией и психологией существует онтологическая общность понятий: антропология учит о душе и ее проявлениях, психология изучает проявления души, жизнь души, формирование внутренних объектов душевной жизни. Психология обращает внимание, прежде всего на тот внутренний мир человека, который образуется из деятельности ума, сердца, совести, сознания и, наконец, самой личности. Если антропология лишь только намечает онтологическое и аскетическое учение о строении сознания, сердца, ума, самой личности, то психология конкретным образом изучает формирование и изменения, происходящие в этих структурах. Более того, для православной психологии открыт тот процесс, который можно назвать ростом, изменением, жизнью души, то есть как раз те процессы, которые оказываются в рамках психологии.

Православная психология изучает – должна изучать, по крайней мере, – те процессы, которые совершаются в душе наряду с общими человеческими процессами, также и благодатные совершения, то есть явления благодати, явления откровения. Православная психология, разумеется, изучает религиозную жизнь души; православная психология относится к антропологии как к своему основанию и видит, прежде всего, в антропологии утверждение учения о тех сущностях, деятельность которых психология как раз и изучает.

Важно подчеркнуть методологический принцип, который разделяет антропологию и психологию. Антропология указывает на нравственное и духовное состояние ума, сердца, совести и сознания, психология же изначально рассматривает это вопросы с точки зрения их формирования и существования, не давая им ни нравственную, ни духовную оценку, и это существенным образом отличает православную психологию, хотя она, безусловно, является наукой, исходящей из христианских и, в частности, евангельских систем ценностей, но, тем не менее, в своем функциональном аппарате православная психология не использует оценочных суждений. Теперь перейдем ко второй по важности проблеме – взаимодействия православной психологии и психологии научной.

Православная психология никак не противопоставляется научной. Речь идет о разных подходах к формированию дисциплины. Православная психология тоже научная, богословская научная дисциплина.

Здесь следует указать на те фундаментальные различия в учении о человеке, которые выработаны православной психологией.

Первый пункт этих разграничений касается представления о подлинной сущности человека. Научная психология обычно имеет дело с человеком таким, каким он предстает в исследовании, в эксперименте, и в каком-то относительном историческом обзоре. Научная психология не имеет дела с идеальным человеком, с человеком «идеального» прошлого, и «идеального» будущего. Речь идет о том, что для христианского мировоззрения первозданный человек – Адам и человек воскресший во Втором Пришествии, есть богословская реальность, вносящая в богословие человека черты, не свойственные человеку наличному, современному, отягощенному грехом.

Для православной психологии фундаментальным фактором является наличие у человека такого идеального прошлого, которое в большей степени раскрывает подлинную суть человека, нежели человека реального, сегодняшнего. Первозданный человек, как учит православная антропология, весьма отличен от человека настоящего, у него отсутствуют многие из тех способностей, которые были дарованы Адаму и Еве до грехопадения; а у современного человека эти способности редуцированы или он ими вовсе не обладает.

Если говорить о том, как соединяется православно-психологическое представление о реальном человек с подобным идеальным антропологическим представлением, то важно отметить, что православная психология стремится разгадать и найти в человек ту первооснову его духовной жизни, на базе которой может быть построена возрожденная жизнь, на базе которой возможно очищение и преображение человеческой души и человеческой личности. Православная психология исходит из того понятия, что в сущности человеческой души есть то незыблемое основание, которое может относиться к архаическому прошлому, но которое есть в каждом человеке и которое может послужить основой любого преобразования души. В научной психологии такого представления быть не может, потому что в ней нет представления о сущности души и, тем более, о ее качествах. Для православной психологии очень важно поставить следующий вопрос и исследовать его: как найти в человеческой душе то основание, на котором будет построена новая жизнь души? Основание это – есть образ Божий, то есть те, онтологически присущие человеческой душе качества, которые, хотя и замутнены грехом, искажены, исковерканы, но, тем не менее, присутствуют в человеке.

Православная психология исходит из того, что никакой человек, тяжко грешный, даже психически больной, не лишен этой искры Божией. Задача заключается в том, чтобы эту искру Божию открыть в каждом конкретном человеке, помочь человеку встать на путь благодатного преображения личности.

Второе отличие православной психологии от научной заключается в том, что православная психология рассматривает человека как «открытую систему», но, в отличие от научной психологии, открытость эту рассматривает, прежде всего, по Богу. Для научной психологии человек открыт социуму, и именно влияние социума вводит человека в культурную, собственно человеческую жизнь. Православная психология, не отрицая этого, видит в человеке открытость духовную. Это значит, что человек должен быть открыт Богу, откуда ему приходит знание, сила, вера, благодать.

Человек есть открытая духовная система, или, как принято говорить, используя евангельскую терминологию, сосуд, который может быть открыт для божественной благодати; однако божественная благодать может приходить к человеку, а может и не приходить. Человек может принять благодать, а может и отказаться. Благодать свободна, то есть Бог по Своему произволению дарует человеку Духа. Но и человек свободен, даже до отказа Богу.

Отсюда и особая психологическая задача – это постоянная открытость человека Богу. Это проблема очень непростая, ибо часто приходится иметь дело с человеком, который недоступен божественной благодати, то есть, закрыт, волей своей направлен в иную сторону или вообще зациклен на самом себе. И одна из практических задач православной психологии, вследствие этого – коррекция человека к открытости, к ожиданию божественной благодати, к способности принять иное.

И последнее, что нужно упомянуть, говоря о божественной благодати – она является силой, которая способна, с одной стороны, освятить все силы человеческой души, открыть человеку подлинное его бытие и состояние, способна придать новую, непохожую, чрезвычайно сильную способность. Божественная благодать способна в значительной степени преобразить человеческую душу. Отсюда особый православный подход психологии к лечению психических недугов, который, конечно, не отрицает и научных методов.

Следующая проблема, которая разделяет православную психологию и психологию научную, это – проблема греха. Научная психология не знает такой проблемы. Некогда этот вопрос в научной психологии практически сводился к социальным нормам, то есть к общественной морали. Но православная психология понимает грех принципиально иначе.

Грех не есть онтологическая реальность, грех есть проявление зла. Но зло, также не обладает бытием, а есть только поступок свободного существа. Однако в психологической реальности грех выглядит как некий отпечаток поступка, некоторое последствие, печать, ярлык, лежащий на душевной сущности человека и, вследствие этого, проявляющийся как явление. Явление, которое может быть названо навыком или привычкой человека к поступку.

Итак, на первый взгляд, в учении православной психологии появляется реальность греха, с одной стороны – как определенный отпечаток, сущностные изменение в душе человека, в структуре души его, а с другой стороны как определенное привычное поведение, как некоторый навык. И, безусловно, для православной психологии возникает практический вопрос о том, каким образом можно психологическими средствами помочь человеку, прежде всего, увидеть в себе то измененное состояние души, которое можно назвать грехом или пороком. Во-вторых: каким образом можно помочь человеку преодолеть в себе греховные навыки, греховные поступки с тем, чтобы вооружить его против греха. Вот это те несколько взглядов на разность между научной психологией и православной психологией.

Теперь следует сказать о том, каким образом православная психология соприкасается и в чем разграничивается с пастырской практикой. В пастырской практике священнику приходится сталкиваться со многими психическими проблемами. Это проблемы психических заболеваний, педагогической запущенности, преодоление страхов и депрессий, и многое другое. Вероятно, они могут быть по-своему решены самим пастырем. Должно констатировать, что реально, в пастырской практике существует много методов решения таких проблем, но сказать, что они всегда успешно решаются, нельзя, и поэтому проблема применения психологических методов в христианской практике остается достаточно острой.

И здесь надо прежде всего выделить те ситуации, когда уместно священнику направить своего духовного сына или свою духовную дочь к психологу, где уместно самому человеку, не найдя возможности даже при помощи и руководстве духовного отца, разобраться в себе.

Практическую ситуацию такого рода можно наблюдать в случаях психических заболеваний, когда серьезность заболевания оказывается гораздо выше, чем осознание этой болезни, чем возможность человеку самому преодолеть в себе недуг – это с одной стороны; с другой стороны: там, где священник, вместо того, чтобы осуществлять духовное руководство человеком, вынужден сталкиваться с психическим заболеванием, лечить которое, по сути дела, он не готов и не умеет. Ведь действительно было бы странно представить себе священника в роли психиатра, выписывающего пациенту таблетки. Духовное заболевание поддается пастырскому лечению, а психическое заболевание – нет. Разница же здесь примерно такая же, как между насморком и гайморитом: если у человека насморк, он может лечиться домашними средствами, он может принять горячую ванну, попарить ноги, он может закапать в нос, но когда у него гайморит, он должен идти к отоларингологу, принимать антибиотики, и, может быть, ему даже предстоит операция.

Точно так же и при духовных заболеваниях: пока человек предается унынию, и, не дай Бог, даже отчаянию, ему может помочь пастырский совет, духовное руководство, Таинство; но когда человек впадает в клиническую депрессию, ему необходимо лечение. Здесь уже пастырская практика должна быть соединена с медикаментозным или психотерапевтическим лечением. Если человек в результате своего депрессивного состояния впадает в длительную апатию, когда он не может ни есть, ни смотреть на дневной свет, у него возникают боли, тяжелые маниакальные состояния на этой почве; если он предпринимает попытки самоубийства, здесь требуется вмешательство психолога, может быть, и психиатра. Это первая ситуация, где пастырская практика должна быть соединена с психотерапевтической практикой, это область психических заболеваний.

Другая область, где это, возможно, – это область психических отклонений, пограничных состояний. Прежде всего, это проблемы личностных расстройств, проблемы несформированности личностного сознания, своего «я», проблемы межличностных отношений, в которых психолог может выступить не только как аналитик, не только как советчик, как консультант, но и как психотерапевт, приучая человека к определенным, но очень важным психическим понятиям и психологическим процедурам, которые помогут человеку укрепить в себе сознание, сформировать в себе более крепкую личностную структуру, которая в результате может способствовать его религиозной жизни.

Следующая ситуация, в которой психолог весьма может помочь человеку в его религиозной практике, это подготовка к исповеди. Психолог может помочь человеку рассмотреть себя критически, как определенную сложную структуру, и структуру взаимосвязанных узлов душевной жизни, таких, как сердце и совесть, таких, как мораль и нравственность, и отношение к этому человека. Действительно, подготовка человека к исповеди – немаловажная проблема; то есть, когда человек чувствует невозможность разобраться во всем сам, когда он чувствует, что ему нужна сторонняя помощь для того, чтобы увидеть себя, психолог действительно может показать взаимосвязь определенных черт человеческой личности с теми или иными наклонностями, греховными и порочными; но здесь требуется не обычный психотерапевт или психоконсультант. Здесь требуется именно православный психолог, который не только обладает знанием о том, что есть система христианских ценностей, но он должен и обладать всей совокупностью тех представлений о душе, о которых мы уже говорили выше.

Если психолог рассматривает душу человеческую как некоторую лично-общественную систему, то тогда он ничем не отличается от научного психолога. Нам же важно, чтобы православный консультант или психотерапевт всегда представлял себе человека как систему, открытую божественной благодати, как систему, ведомою личностью, когда человек, как мы говорим, идет по духовному пути, то есть духовным образом себя перестраивает, себя корректирует – вот что должно, прежде всего, отличать психолога и психотерапевта.

Четвертая разделительная линия между православной психологией и аскетикой, может быть, наиболее сложная. Дело в том, что православная психология должна иметь определенный ключ к пониманию тех проблем, которые встают вообще в аскетическом опыте человека. Здесь не только представление о строении личности, но и о более высоких понятиях, таких, как исихия, сверхсознание, трезвение, чистая молитва. Психологический анализ этих действований души, ума и сердца, психологический анализ тех личностных преображений, которые происходят в душе у подвижника, у аскета, может вооружить начинающих подвижников.

Но это важно не только для подвижника. Православная психология, изучая опыт аскетики, открывает громаду духовного опыта человека, опыта богообщения, опыта святости. Аскетика представляет для православной психологии богатейший источник мудрости. Но и сама аскетика обогащается от психологии знанием души человека, но не научной психологии, а православной.

Здесь также возможна и психологическая консультация, здесь также возможен и определенный психотренинг. Конечно, при опытном монашеском духовном руководстве вполне возможно, что человек, который вступает на это поприще, не будет иметь необходимости в какой-то консультации психолога, но когда происходят определенные конфликты – а они реально происходят в аскетической жизни, и не только монашеской, – то приносят большой ущерб. И психолог, и терапевт могут в данном случае помочь, особенно, когда это касается практикующего духовенства, то есть приходских священников. Кроме того, мы не можем не учитывать того факта, что нынешняя церковная жизнь принимает формы, и во многих вопросах духовник-священник просто не успевает ответить на запрос верующих людей и поэтому возможность включения в эту работу православного психолога, думается, будет вполне адекватна и очень уместна.

В этом небольшом очерке мы попытались дать представление о православной психологии, которое может помочь развеять скепсис в церковной среде. Здесь предпринята попытка определения некоторых отношений с научной психологией, антропологией, пастырской практикой и аскетикой. Очерк содержит несколько суждений, по наиболее важным проблемам православной психологии, и которые можно рассматривать в дальнейшем как заявку на программу.

Православная психология представляется богословской дисциплиной осваивающей, в том числе, знания научных дисциплин. Это сложная, и не всегда выполнимая задача. Поэтому её будущие зависит от собственного её развития. От фундаментальных и прикладных работ, от теоретических и исследовательских разработок. Собственное тело науки составляет святоотеческая антропология, которая оказалась в более продвинутом положении. Главное, что должно отличать православную психологию, это понимание человека как божественной личности, где греховная реальность скрывает божественный образ. Где нет общего значения, среднего данного. Где подлинность есть всегда живой человек, личность, конкретная индивидуальность.

Первоначальный электронный файл с сайта doverie.diakonissa.ru.

Текст в данном оформлении из Библиотеки христианской психологии и антропологии.

Последнее обновление файла: 20.08.2012.