Поиск по сайту

 

Есть добродетель, без которой невозможно улучить спасение и избавиться от греха. Эта добродетель более всего делает нас подобными Всемогущему Богу. Речь идет о милосердии. Описывая предстоящий Суд, Господь упомянул лишь об этой добродетели. Кто имеет уши слышать, да слышит! Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов – по левую. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне. Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе? И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне. Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его: ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня. Тогда и они скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе? Тогда скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне. И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную (Мф. 25; 30-46).

Как видим, помилованы будут только милостивые (Мф. 5;7), ибо нет милости не сотворшим милости (Ин. 2;13). Милостыня очищает грехи (Притч. 16;6) и избавляет от смерти (Тов. 4;10). Велик полет у милостыни! Она рассекает воздух, проходит луну, восходит выше лучей солнечных, достигает до самых небес, но не останавливается там, а проходит и небо, обтекает сонмы Ангелов, лики Архангелов, все высшие Силы и предстоит самому престолу Небесному, ходатайствуя о спасении каждого человека и спасая не только грешников, но и праведников. Это такая добродетель, которая человека уподобляет Богу. И «кто не умеет быть милосердным, тот перестает быть и человеком, и чему удивляешься ты, что милосердие служит отличительным признаком человечества, оно есть признак Божества», – говорит св. Иоанн Златоуст.

Чтобы расположиться к милосердию, надо иметь в виду, во-первых, достоинство просящего, потому что просящий есть Господь, во-вторых, потребность нужды, ибо алчет Просящий, в-третьих, легкость подаяния, ибо Он просит напитать его и требует только хлеба, а не наслаждений, в-четвертых, величие воздаяния, ибо за эту малость обещается Царство Небесное. Поэтому «подавай всем, подавай всегда, подавай все, что можешь»! – это принцип, выраженный св. Иоанном Златоустом. «Устрой жилище, куда бы приходил Христос, хотя бы это жилище было не богатым, Он не гнушается. Следовало бы Его принимать в верхней части дома, но если не хотите этого, то хотя бы внизу, там, где помещаются ослы, где слуги, там хотя бы примите Христа».

Милосердие – отличительная черта всех чистых сердцем. По словам св. Исаака Сирина, милующее сердце горит о всем творении: о человеках, о птицах, о животных и даже о демонах… Оно ежечасно со слезами приносит о них молитву, чтобы сохранились и очистились, а также и о естестве пресмыкающихся молится с великой жалостью. Такое милующее сердце имел святой Силуан Афонский. О своем раннем жестокосердии он вспоминает следующее: «Один раз без нужды я убил муху, и она, бедная, ползала по земле больная с выпавшими внутренностями. И трое суток я плакал за свою жестокость к твари и до сих пор помню этот случай». В другой раз «как-то у меня в магазине, где работал на послушании, завелись летучие мыши, и я облил их кипятком, и снова пролил много слез из-за этого. С тех пор никогда не обижал я тварь». Он жалел даже растительный мир: «Дух Божий учит жалеть всю тварь так, что без нужды и листа на дереве не хочется повредить. Листок на дереве зеленый, и ты его сорвал без нужды, хотя это и не грех, но почему-то жалко. И листок, и всю тварь жалко сердцу, которое научилось любить». И хотя старец очень любил всю тварь по благодати Божией, но тем не менее он считал, что обращаться к твари, оставив мысль о Боге, или заботиться о животных так, чтобы забывать страдания ближнего, – это уже нарушение законов любви.

По отношению к людям милосердие бывает не только телесное, но и душевное, и духовное. Следовательно, как справедливо замечает авва Дорофей, «никто не может сказать: «я нищ и мне не из чего подавать», ибо если ты не можешь дать столько, сколько оные богачи, влагавшие дары свои в сокровищницу, то дай две лепты, подобно оной убогой вдовице, и Бог примет это от тебя лучше, чем дары оных богатых. Если и того не имеешь, имеешь силу и можешь служением оказать милость немощному брату. Не можешь и того? Можешь словом утешить брата своего; и так окажи ему милосердие словом и услышь сказанное: слово благо паче даяний (Сир. 18;17). Если же и словом не можешь помочь, то можешь, когда огорчится на тебя брат твой, оказать ему милость и потерпеть ему во время его смущения, видя его искушаемым от общего врага, и вместо того, чтобы сказать ему одно слово, и тем более смутить его, ты можешь промолчать; сим окажешь ему милость. Можешь также, когда согрешит брат твой перед тобою, помиловать его и простить ему его грех, чтобы и ты получил прощение от Бога, ибо сказано: отпущайте, и отпустится вам (Лук. 6;37); и так ты окажешь милость душе брата своего, прощая его, в чем он согрешил против тебя, ибо Бог дал нам власть, если хотим, прощать друг другу согрешения. И таким образом, не имея, чем оказать милосердие к телу, милуешь душу его. А какая милость более той, чтобы помиловать душу? И как душа драгоценнее тела, так и милость, оказанная душе, больше оказанной телу». Поэтому прав св. Игнатий Брянчанинов, говорящий, что милостыня приведет к Богу не только тех, кто совершал ее вещественно, но и тех, кто творил ее сокровенно в душе своей, «охраняясь осуждать ближнего при его преткновениях, прощая ему оскорбления и обиды, воздавая ему за клятву благословением и за злодеяние благотворением». Так же «приведет милость пред Христа пастырей церковных, которые преподавали братии своей истинную пищу – Слово Божие, которые обнаженных грехом одевали в ризы добродетелей, доставляя духовное врачевство болящим душами, и долготерпеливо посещали назиданиями своими заключенных в темницах неверия и мрачного заблуждения. Приведет милость пред Христа смиренных иноков, которые стяжали существенное познание живущего в себе Христа, взалкались блаженной алчбой евангельской правды, потщались облечь себя в преподобие и святыню, очистились от самых утонченных недугов человечества – житейских пристрастий, и тем достигли евангельской свободы. Приведет милость пред Христа и тех, которые возмогли оказать милость лишь самим себе, посетив себя рассматриванием себя и освободив себя от нищеты, от болезни, от темницы греховной покаянием… Человек, который окажется способным только для милости к самому себе, и сотворит эту милость, напитав Словом Божиим голодную душу свою, напоив ее ощущениями, исходящими из Святого Духа, отвлекши от гибельного странствования по различным видам греха, введши в дом благочестия и добродетели, одеяв ее добрыми делами, исцелив прежние согрешения исповеданиями и противоположной деятельностью, изведши себя из темницы плотского мудрования и состояния, в разум и состояние духовные – признан будет соделавшим все это Самому Господу Иисусу Христу».

Милосердием отличается истинный христианин от язычника. Поэтому, хотя мы неизвестны, но нас узнают, хотя мы нищи, но многих обогащаем и хотя мы ничего не имеем, но всем обладаем (2Кор. 6; 9-10). Язычники, жившие во времена апостольские, удивлялись любви и милосердию христиан. Именно этими добродетелями и привлекались люди к христианству. Вот типичный случай из жития одного святого. В молодости он был язычником, служил в императорской армии. Много трудов и опасностей пришлось ему перенести. Особенно утомляла походная жизнь с ее бесконечными маршами по тяжелым дорогам, так как в то время вся амуниция навьючивалась на солдат, утомление увеличивалось еще и от плохого питания, от беспокойных ночлегов в наскоро поставленных лагерях. В селениях останавливались неохотно, так как языческое население относилось к войскам почти враждебно, зная, что военный постой всегда связан с реквизициями и насилием.

Однажды после длинного утомительного похода по раскаленным дорогам, под палящими лучами южного солнца войска вступили в деревню, где вынуждены были остановиться для отдыха, и необыкновенное явление поразило солдат. Обычно во всех селениях, где предполагалась остановка, неизменно повторялось одно и то же: лишь только передние шеренги солдат оказывались на окраине, как жизнь на улицах замирала, захлопывались окна, запирались на засовы двери и все старались куда-нибудь спрятаться, чтобы не пустить к себе солдат и не делиться с ними своими скудными запасами. К таким встречам войска давно привыкли, этого все ожидали и перестали этим раздражаться. Но та деревня, в которую вступили они, была какая-то необыкновенная. Когда отряд достиг центральной площади, он был окружен поселянами, наперебой предлагавшими свои услуги. Мужчины и женщины тащили большие корзины с хлебом и плодами, молодые девушки с милыми улыбками протягивали глиняные кувшины, полные холодной воды.

– Должно быть, тут много родственников наших легионеров, – заметил молодой солдат, наблюдая эту картину.

– Родственников? Нет, – возразил седоусый воин, проведший в походах полжизни, – это христиане. Их Бог велит любить людей и служить всем…

– Какой хороший Бог, – подумал юноша, – наш Юпитер этого не велит. Хорошая вера! Надо узнать о ней получше. Только бы кончить поход.

Этого юношу звали Пименом. Впоследствии он стал великим христианским подвижником, говорившим, что «три главных дела необходимы нам: бояться Бога, молиться и делать ближним добро». Но делать добро можно по-разному. Мера преуспеяния сообщает добру тот или иной вид и характер. Проходящие телесное жительство творят телесное добро, живущие жизнью душевной способны на душевное добро и только возшедшие на высоту духовной жизни могут подать милостыню духовную.

Но как дух по природе своей противоположен телу, так и милостыня духовная внешне противоречит принципам телесного милосердия. Разве не странным выглядит такой поступок великого в духовной жизни Пимена, говорившего о милосердии к ближним как главном деле. Однажды к нему пришел правитель и хотел увидеться, но Пимен отказал ему, не желая нарушать безмолвие. Тогда правитель взял его сродника и посадил в тюрьму. Потом передал Пимену, что если он придет и походатайствует за него, тогда отпустит его. Мать прибежала в пустыню и кричит:

– Иди спасай родственника!

Пимен даже двери не отворил ей. Мать обвиняла его в жестокосердии и пыталась плачем склонить его к милосердию, но услышала от Пимена лишь такой ответ, который был ей передан через одного брата:

– Пимен детей не родил и не имеет скорби.

Когда об этом узнал правитель, то сказал: «Пусть хотя бы письмо напишет».

И старец написал ему письмо следующего содержания: «Да повелит благородие твое тщательно исследовать вину заключенного и если он сделал, что достойно смерти, пусть умрет и насильственной смертью очистит свои преступления в нынешнем веке, чтобы избежать вечной муки, если же он не сделал ничего достойного смерти, то учини о нем распоряжения, указанные законом». Правитель, получив такое письмо и не добившись прихода Пимена, отпустил этого пленника.

Вот как «милостивы» к ближним пустынники!? Объяснить это можно лишь тем, что для безмолвника прилична милостыня духовная, а для того, чтобы давать эту милостыню, ему надо пребывать в безмолвии, не нарушая вещественными делами свое внутреннее единение с Богом. Вспомним тех двух подвижников, которые, идя по пустыне, нашли большой кусок золота. Один, увидев золото, перепрыгнул и побежал, а другой взял его, вернулся в мир и на это золото построил много больниц, школ, церквей и до конца жизни занимался делами милосердия. А когда он молился Богу, то Господь ему явился и сказал: «Все дела твоего милосердия не стоят того прыжка, который сделал первый через золото. Потому что тот, кто удаляется в пустыню на безмолвие, приобретает богатства духовные».

Но и с другой стороны, действия Пимена можно оправдать, если взять во внимание рассуждение св. Феофана Затворника, согласно которому «любовь всем законам и добродетелям, не только евангельским, но и человеческим, гражданским, есть основа. Следовательно, всякое действие, согласное с законом, согласно и с любовью и всякая оценка действия, сообразная с законом или правосудная, сообразна и с любовью». Правда, «любовь выше и шире закона. Есть действия любви, которые не определяются законом, но и не являются противозаконными; действия же, определяемые законом и не исполняемые лицом подзаконным, суть беззаконны и любви противны, хотя бы они клонились к благу кого-нибудь. Особенно это имеет значение в смысле юридическом. Если судья оправдывает виновного против закона, награждает недостойного награды, то, хотя и доброе, по-видимому, окажет дело виновному, то есть дело милосердия сотворит, но больше сделает зла, чем добра, нарушив любовь к общему благу, власти, правителям. Милость должна сочетаться с истиной». Не противоречит такому рассуждению и сниходительное отношение к согрешающим.

Способность к духовному милосердию дается не сразу, а развивается постепенно через совершенствование в милосердии телесном. К примеру, для желающих выработать привычку подавать милостыню всегда, преп. Варсануфий Великий советует напоминать себе о воздаянии, обещанном Богом, и начинать с самых последних вещей, то есть сначала отдавать то, что не нужно. «Давай сначала то, без чего можешь обойтись, – говорит св. Иоанн Златоуст, – потом дойдешь и до того, что отдашь все, что имеешь». А если при желании подать милостыню возникает сомнение о необходимости это делать в отношении того или другого? В этом случае важно выявить причину, производящую сомнение. «Испытай помысл, – говорит преп. Варсануфий, – не сразу подавай и если найдешь, что он (помысл) делает так по скупости, то дай еще больше, нежели хотел, и это вменится в милостыню». Если же сомнение вызывает сам нищий, то пусть подающий поступает так, как ему кажется справедливей. По учению св. Иоанна Златоуста нужно подавать без всяких подозрений, упреков и обвинений в праздности. Он был сторонник того, чтобы подавать всем без рассуждения: поступать надо так же, как поступает Господь, в равной мере давая блага и праведным, и неправедным (Мф. 5;45). Поэтому «не в лености должен ты упрекать, но подавать руку помощи, не нравы осуждать, а утолять голод». Если даже нищий лицемерит, но лицемерит скорее от нужды и бедности. По мнению Златоуста, истинная милостыня тогда и бывает, когда она оказывается грешникам; милосердие в том и состоит, что милуют не тех, которые исправны, а тех, которые согрешили, когда увидишь кого-нибудь страждущего – не исследуй о нем ничего, он имеет право уже потому, что страждет. Милосердие есть пристань для всех нуждающихся.

У преп. Варсануфия спросили, что делать, если просят милостыни, а дать нечего, – должно ли взять взаймы и дать просящему? Он ответил: «Когда кто-нибудь просит другого подать ему то, чего и сей не имеет, то он не будет осужден, если не подаст ему, потому что и апостол Петр, когда хромой просил у него милостыню, сказал: «Сребра и злата несть у мене» (Деян. 3;6) и не взял взаймы, чтобы подать ему. Также, если кто имеет только необходимое, нужное ему самому, то и сего не должен издерживать на милостыню, чтобы после, при собственном недостатке, не стал он скорбеть, не в силах будучи понести скудости. Пусть он скажет просящему: «Прости меня, я имею только то, что мне нужно самому». Вспомним тех пять дев, которые, когда их просили поделиться елеем для светильника, ответили: «Егда како не достанет нам и вам» (Мф. 25;9). Преп. Варсануфий говорит, что «все должно делать с рассуждением… Делать же сверх силы милостыню или что-либо другое – нерассудительно, потому что это приводит впоследствии делающего к смущению, унынию и ропоту. Хорошо и весьма хорошо, подобно евангельской вдовице, подавать нуждающемуся и в сем нет ничего худого, но если человек благо делает сверх силы, то он не может понести сего, да и Бог требует только того, что по силе». Помните, что выше сил, то от бесов. Поэтому каждый уделяй по расположению сердца, не с огорчением и не с принуждением; ибо доброхотно дающего любит Бог (2Кор. 9;7).

Важно не то, что человек делает или подает, но как он это делает. Св. Иоанн Кронштадтский говорит, что «все жертвы и милостыни нищему не заменяют любви к ближнему, если нет ее в сердце. Потому, что при подаянии милостыни всегда нужно заботиться, чтобы она подаваема была с любовью, от искреннего сердца, охотно, а не с досадой или огорчением». Само слово «милостыня» показывает, что она должна быть делом и жертвой сердца и подаваема с умилением или сожалением о бедственном положении нищего. Св. Феофан Затворник разделяет дела милосердия и сердечную милостивость. Первое получает цену от последнего, когда с делом милосердия соединяется чувство сострадания.

Кроме того, надо помнить правило, что когда творишь милостыню, не труби перед собою, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди. У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя, т.е. тщеславие не знает, что делает правая, чтобы не осквернялось тем милосердие (Мф. 6; 2-3). Пример этому дает преп. Моисей Оптинский. Один раз у него были гости и в это время в переднюю вошла женщина пожилая, одетая бедно, с подушкой в руках. Преп. Моисей увидел ее и по обычаю вышел к ней в переднюю с вопросом:

– Что тебе надо?

– Батюшка, сделайте милость! Возьмите, у меня дома дети голодные, есть нам нечего.

– А что эта подушка стоит?

– Полтора рубля.

– Это дорого. Возьми рубль! – с этими словами отец Моисей пошел в спальню, взял пятирублевую бумажку и отдал старухе под видом рубля.

– Дорого, дорого, – приговаривал он. Женщина поклонилась и вышла. Отец архимандрит пошел к гостям, но едва успев вернуться, старуха, рассмотрев в сенях ассигнацию, опять отворила со словами:

– Батюшка! Вы никак ошиблись?

– Да ступай, я сказал, что больше не стоит.

Так он укрывал свои благодеяния.

Тайная милостыня позволяет человеку свое сознание отвратить от внешнего фактора, ведущего к тщеславию, к внутреннему. Когда сознание наше установится на рассмотрении милосердия, тогда оно ясно начнет усматривать все несовершенство такого совершения. Тогда оно побудит человека признать все свои благодеяния греховными действиями, обманывающими своей благовидностью не только других, но и себя самого. Тогда скажет он себе вместе со святителем Игнатием: «Хотя я кажусь людям милосердным, но с точностью проверив себя, исследовав себя, нахожу в себя одну глупую личину милосердия. Милосердствует во мне тщеславие; милосердствуют во мне пристрастие; милосердствует во мне корысть, милосердствует во мне плоть, милосердствует во мне кровь; но чтобы подвигла меня к милосердию заповедь Христова, чистая, святая – этого я не нахожу в себе. Когда же я, мрачный грешник, опомнюсь на краткое мгновение и пожелаю быть милосердным сообразно заповеди Христовой: то вижу, что должен учинить сердцу своему ужасное насилие. Обличается сердечный недуг мой святой заповедью, убеждаемый ею признаю себя, по естеству милосердного, жестокосердным, человеконенавистным по отношению к Евангелию. Мое сердце согласно быть милосердным по движению крови; но быть милосердным по заповеди Христовой для него – распятие». Очевидно, надо обуздывать свое естественное милосердие, заменяя его на милосердие евангельское. Мы обязаны побуждать себя к милосердию сообразно заповедям Евангелия, хотя бы это было сопряжено с насилием сердца. Милосердие как произведение плоти и крови не может быть богоугодной добродетелью; она враждебна заповедям евангельским. По словам св. Игнатия, владеющий естественным милосердием, пребывает во мраке, под влиянием лютого, всезлобного миродержца. Вспомним милосердие Петрово. Когда Господь сказал, что Ему должно идти в Иерусалим и много пострадать от старейшин и первосвященников, и книжников, и быть убиту, он воскликнул: «Будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою»! На что Господь ответил: «Отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн! потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое» (Мф. 16; 21-23). Этими словами Господь показал, что мысли и чувства падшего человека находятся под властью сатаны. Это кажущееся милосердие надо заменить на действительное, евангельское милосердие, которое появится только тогда, когда человек приобретет смирение. Кто действует по влечению чувств сердечных от движения крови, тот непременно осуществляет свое «я», видит добро в своих действиях, оживляет падение в себе и приобретает мало-помалу высокое мнение о себе.

Когда благодатью Божией воспитаем мы в себе истинное милосердие, тогда есть надежда, что оно исходатайствует нам у Христа помилование и блаженство, тогда есть надежда услышать милостивый глас милосердного Владыки, который скажет нам: «Придите благословении Отца Моего и наследуйте уготованное вам Царство Небесное» (Мф. 25;34).

 

 

Издание:

Коржевский Вадим иерей. Пути спасения христианина: беседы. – Тюмень: Русская неделя, 2010.

 

Текст в данном оформлении из Библиотеки христианской психологии и антропологии.

 

 

Последнее обновление файла: 10.03.2012.