Поиск по сайту

 

Сегодня мы вспомним ту страсть, которая особенно ярко выделяется среди прочих страстей. Это страсть блуда, опутывающая, подобно паутине, весь современный нам мир. Видимо, начали сбываться пророческие слова о том нравственном состоянии людей последнего времени, когда оно будет таким же, как во времена Ноя, и люди будут делать то же, что делали жители Содома и Гоморры. Как бы то ни было, но, живя среди разврата, нам нужно заботиться о своем спасении. Один из путей к нему – путь Лота, жившего в Содоме. В городе, где царил разврат, он был тем праведником, ради которого сохранялся город. Он спасался тем, что жил по другим принципам и другим правилам. В подобной обстановке жил и Ной во времена допотопные. Ведь тогда люди отличались такими гнусностями, что Господь, глядя на мир, раскаялся, что создал человека на земле (Быт. 6;6). Ноя, проповедовавшего покаяние, они считали безумным и смеялись над ним, говоря: «Да что он от нас хочет? Мы живем, как все. Все же так делают». Св. Феофан Затворник справедливо замечает на такой аргумент: «Жили, как все, и потоп потопил всех». Спасся только Ной и его семейство, которые жили по-другому.

Говорить блудникам, что страсть блуда вредна для души и что она разрушительно действует на психику, бесполезно. Они этого не понимают, как не понимали того люди, жившие во времена древние. Люди как тогда, так и сейчас говорят, что это есть только исполнение закона естества и ничего в этом плохого нет. Но мы знаем из Священного Писания, что никакой блудник Царства Божиего не наследует (Еф. 5;5). Противоположной этому греху добродетелью является целомудрие, которое охраняет человека от погружения в плоть. И если блуд, растлевая человека, разрушает его личность, уподобляя его скотам (Пс. 48;13), то целомудрие уподобляет его ангелам, ибо «чистота есть усвоение бестелесного естества», – говорит преп. Иоанн Лествичник.

Целомудрие бывает внешнее, состоящее в сохранении чистоты тела, а бывает внутреннее, заключающееся в чистоте помыслов, чувств и желаний. В Патерике описан случай, как у одной игуменьи в монастыре жила племянница, красивая собой. Недолго прожив, она умерла. Игуменья думала, что она попала в райские обители, и молилась о том, чтобы ей было показано, где она находится. Открывшееся ей видение показало, что ее племянница находится в огне адском. Она воскликнула:

– За что ты там оказалась?

Та объяснила:

– Я только во внешнем своем облике была чиста и сохраняла чистоту телесную, но мне нравился юноша, ходивший в церковь, и я всегда смотрела на него во время службы, оскверняясь в душе.

Этого оказалось достаточным, чтобы попасть в ад. Такое целомудрие, может быть, больше требуется от людей монашеского звания, проводящих ангельское житие, но и от мирян требуется сохранять целомудрие, хотя бы телесное, внешнее.

Признаком внешнего целомудрия является стыдливость. Правда, стыд появился после грехопадения, ибо до него Адам и Ева не имели стыда. После же вкушения запрещенного плода они вдруг устыдились своего вида, почувствовав в себе плотские движения. Тогда они из листьев смоковничных сделали себе препоясание, закрыв те места, которые наиболее вызывали у них стыд. Таким образом, стыд есть завеса греха и вовсе не святое состояние, хотя для падшей природы человеческой оно очень благодетельно, потому что хранит от возможного греха. По мере чистоты чувство греха обостряется, вызывая стыд даже там, где, казалось бы, и нет необходимости стыдиться. У преподобной Макрины, сестры Григория Нисского, однажды появилась болезненная опухоль на груди. Мать долго просила и умоляла ее воспользоваться услугами врача, так как и это искусство, говорила она, дано Богом на пользу людям. Макрина же из чувства стыда считала невозможным обнажение какой-нибудь части тела перед чужими глазами. Таковым целомудрием она преклонила Божие милосердие и получила откровение, согласно которому нужно было по наступлении вечера, удалившись в храм, всю ночь припадать с молитвой к Богу и текущую из глаз воду смешивать с землей, а потом эту слезную грязь употребить вместо лекарства против своей болезни. Поступив так, Макрина получила исцеление. Подобную стыдливость показал и преп. Аммун. Он как-то переправлялся через реку с одним братом и попросил его отойти подальше, чтобы не видеть им друг друга обнаженными. Но даже когда они удалились друг от друга, Аммун устыдился самого себя видеть обнаженным и, пока боролся со стыдом, не зная, что ему делать, внезапно был перенесен на другой берег.

Целомудрие удерживало многих подвижников от посещения мест, где требуется обнажение телесных частей. О пляжах и общих банях св. Иоанн Златоуст говорил, что это есть сонмище блудных жен и непотребных юношей; место, где оскорбляется честь мужского и женского пола, где уважение к воздержанию, скромности, благоговению, целомудрию подрывается, а слава, честь и доброе имя христианина предаются поруганию. Если бы св. Иоанн Златоуст жил сейчас, то сказал бы о телевидении и кинематографе то же, что говорил в свое время о театре – что если бы они изображали только возвышенное, они бы никого не интересовали. Они потеряли бы свою притягательную и обаятельную силу, если бы перестали щекотать животные инстинкты падшей человеческой природы.

Сотое правило шестого Вселенского Собора гласит: «Очи твои право да зрят и всяким хранением блюди твое сердце, ибо телесные чувства удобно вносят свои впечатления в душу. Посему изображения на досках или на ином чем, обольщающие зрение, растлевающие ум и производящие воспламенение нечистых удовольствий, не позволяем отныне каким бы то ни было способом начертовать. Если же кто это будет делать, да будет отлучен». Это приговор разным художникам, фотографам, режиссерам, которые считают, что существует так называемая «целомудренная нагота», приводящая к возвышенным чувствам. Такая красота способна вызвать святые чувства только у святых и бесстрастных, но болеющих страстями это созерцание приведет лишь к утрате целомудрия.

Какое значение имеет целомудрие для христианина? Как для тела, так и для души оно доставляет здравие и удовольствие от ощущения здравия. Св. Григорий Богослов определяет признаком целомудрия некоторую веселость сердечную, сравнивая ее с веселостью детской. Целомудрие возвышает человека над грехом и соединяет с Богом по причине богоподобия. Целомудрие – добродетель всеобъемлющая. «Девство и брак не для всех, а целомудрие для всех», – считает св. Филарет Московский. И прежде всего целомудрие характеризуется верностью данным Богу, супругу, супруге обетам. Приведем примеры.

Некий монах Николай, служивший ранее в войске при царе Никифоре, вновь пошел воевать, так как случилась война. Находился он в цветущей поре возраста, был высокого роста, статный, сильный, красивый, с молодецкой военной выправкой. По этой причине на него постоянно обращали внимание женщины, хотя он их не замечал. Когда Николай проходил по Болгарии, то как-то раз случилось ему зайти переночевать в одну болгарскую гостиницу. Поужинав и помолясь Богу, Николай лег спать. Но только что он разоспался, как неожиданно почувствовал, что кто-то тихо потрагивает его. То «прииде к нему» дочь гостинника, «девица весьма молодая». Монах ощутил горячее человеческое тело, почувствовал, как молодые тонкие руки страстно сплелись с его руками и в то же время чьи-то страстные уста стали покрывать лицо поцелуями. Все ночевавшие в гостинице спали крепким сном, и никто не мог ей помешать, но инок сам отстранился от ласкающей прелестницы и вопросил ее:

– Кто ты? Чего хочешь?

Она же отвечала ему:

– Дочь гостинника, любовью к тебе уязвлена и пришла, влекомая неисцелимою страстью.

Монах начал останавливать страстную болгарку и напомнил ей, что она еще молода, что ей должно стараться блюсти свою девическую чистоту, чтобы вступить в честный брак или сделаться инокиней, но девушка так им увлеклась, что не слушала его нравственных увещаний, а обратилась к хитрости. Чтобы выиграть время и опять напасть на него, не наделав шуму, она отползла от него, улеглась потихоньку и притворилась будто заснула. К третьей страже ночи «паки припаде к нему влекуще». Когда Николай опять заговорил с ней строго, притом громко, девушка испугалась того, чтобы другие от их переговоров не проснулись, и она для этого отступила от него, тяжело дыша. Через время она вновь кинулась к Николаю, чем и переполнила меру его терпения. Монах Николай плюнул и сказал:

– Ты бес, а не девушка.

Встал и ушел из гостиницы, оставив нам пример монашеского целомудрия.

А вот пример супружеского целомудрия. Некий купец перевозил товары в Африку, и случилось кораблекрушение, которое его разорило. Купца посадили в тюрьму за долги, а жена, зарабатывая немного, могла приносить ему только пищу, но освободить его никак не могла из-за большого долга. Однажды, когда она была у мужа, туда пришел один из знатных людей. Увидев эту женщину, он пленился ее красотой и предложил ей выкуп мужа, с условием если она пробудет у него только ночь. Женщина не обнаружила ни гнева, ни досады, не стала и осуждать вельможу, а просто сказала:

– Я должна спросить у мужа. Как он скажет, так и сделаю.

Когда она все рассказала мужу, он заплакал, глубоко вздохнул и произнес:

– Недаром сказано: не надейтесь на князей, на сынов человеческих (Пс. 145;3). Пусть простит ему Бог обиду, которой он хотел нас унизить еще более, чем мы унижены. Пойди к нему и скажи, что мы не хотим купить свободу такой ценой.

Она все это передала вельможе. В то время с ними сидел разбойник, который слышал разговор их и, умилившись их верностью друг другу, рассказал им, где находятся сокровища, им награбленные, так как ему они уже не пригодятся, ибо его скоро казнят. Эти сокровища помогли освободиться от тюрьмы купцу.

Подобные примеры целомудрия человек не может явить без помощи Божией.

Св. Игнатий Брянчанинов пишет: «Естественное влечение изменяет Бог в том, кто всеми зависящими от него средствами доказывает свое искреннее желание, чтобы влечение это изменилось. Тогда Дух Божий прикасается к духу человеческому, который, ощутив прикосновение к себе Духа Божьего, весь со всеми мыслями и ощущениями устремляется к Богу, утратив сочувствие к предметам плотского вожделения. Тогда сбываются слова Апостола: «Прилепляйся, Господи, един дух есть с Господом». Тогда само тело влечется туда, куда стремится дух». Благодатью Божией возможно достичь даже степени аввы Серена, при которой не бывает и таких возбуждений, которые свойственны детям. Этого состояния видимо достиг и Андрей Христа рада юродивый, которого однажды женщины из публичного дома насильно затолкали к себе, желая, чтобы он сотворил с ними блуд и, искушая поцелуями, вызывали его на это. Но ничего не смогли сделать и решили, что он либо мертв, либо чурбан какой-то. А в это время Андрей увидел беса блуда, который по виду был как эфиоп, губастый, вместо волос на голове у него конский помет, смешанный с золой, с лисьими глазами, плечи были покрыты драным лоскутом и от него исходил страшный смрад. Святой, гнушаясь этого зловония, начал часто плевать и рубищем зажал нос. Демон же увидел, как он отвращается блуда, пришел в неистовство и испустил громкий вопль: «Меня люди за сладкий мед в сердцах своих принимают, а этот брезгает мной и плюет на меня».

Бывают разные степени целомудрия и чистоты. По Лествичнику их три: начало чистоты – когда душа не сочувствует появляющимся страстным помыслам, середина – отсутствие нечистых мечтаний в бодрственном состоянии и во сне, а предел состоит в том, чтобы пребывать в одинаковом устроении при виде существ одушевленных и бездушных, словесных и бессловесных. Степень аввы Серена – это шестая степень по классификации преп. Кассиана Римлянина. Согласно ему, первая степень состоит в том, чтобы не подвергаться возмущению плотской похоти в бодрственном состоянии; вторая – чтобы ум не занимался сладострастными помыслами; третья – чтобы от взгляда на женщину нисколько не склонялся к вожделению; четвертая – чтобы в бодрственном состоянии не допускал и простого движения похоти; пятая – чтобы и самое тонкое согласие на сладострастное действие не помрачало ума, когда рассуждение или необходимость чтения приведет на память человеческое рождение, на которое он должен смотреть спокойным чистым взглядом сердца, как на дело простое и необходимо назначенное для размножения рода человеческого, шестая – чтобы даже и во сне не было соблазнительных мечтаний о женщинах или мужчинах. Хотя подобное мечтание и не считается грехом, однако же это бывает знаком того, что еще скрывается похоть в членах. Сон обличает наше внутреннее состояние. Полная целомудренная чистота состоит в совершенном успокоении от плотских возбуждений, т.е. в бесстрастии. Это состояние Адама и Евы до их грехопадения.

Целомудрие связано с различными добродетелями и достигается не без их помощи. Например, целомудрие напрямую связано с воздержанием в пищи и питии. Проиллюстрируем это следующим рассказом.

В одном торговом месте жили в большой дружбе два купца, один женатый, другой холостой. У первого была красивая и целомудренная жена. Но супружеское счастье их не было продолжительно. Муж внезапно умер, и жена осталась вдовой. Она очень любила мужа и во второй брак вступать не хотела. Ее красота и скромность влекли к ней многих женихов, которым она спокойно отказывала, советуя им брать в жены других. Многих она так отвадила, но явился один пылкий соискатель, с которым ей нелегко было разделаться. Это был тот самый искренний друг – купец, увлеченный ее красотой. Красавица, как женщина опытная и не раз видевшая перед собой влюбленных, заметила томление друга своего покойного мужа и признала за лучшее вывести дело на чистоту и оказать ему помощь.

– Друже, – говорит она, – я вижу, что ты сам не в себе, когда говоришь со мной. Не должна ли я из этого заключить, что ты, верно, имеешь ко мне что-то особенное, но стесняешься сказать это? Прошу тебя, не продолжай далее такого для себя вредного и для меня беспокойного состояния, потому что не хочу видеть тебя страдающим. Скажи мне, что тебе от меня надобно, и будь уверен, что я сделаю все, как могу лучше.

Он, получив такое поощрение, обрадовался откровенностью и рассказал, что пленен ее красотой, почитает известные ее качества и желает взять ее в жены. Она поблагодарила за уважение, но отвечала ему, что, испытав радости брака с мужем любимым, она уже не желает испытывать то же самое с другим человеком, ибо думает, что лучшее время жизни не повторится, а худшее родит только сожаление о прежнем и не составит ни для той, ни для другой стороны счастья. Поэтому предпочитает не вступать в союз ни с кем, а желает жить для детей и для честных забот, которые всегда достойны внимания и поглощают досуг с пользой для ближнего. При этом она указывала на молодых, только что дошедших до брачного возраста девушек, с которыми и советовала вступить ему в брак. Но молодой человек «настолько извелся любовью, что всех девиц считал ни за что». Он не слушал никаких доводов, нетерпеливо умолял ее быть его женой, был уныл и до гроба склонялся, ходил «неистов, как бесноватый». Такая докучливая неотвязчивость, неприятное приставание нестерпимо надоели вдовице, которая рассуждала так, что не может же она ради влечения его исполнить все, что он хочет. И чтобы покончить с этим она сказала однажды:

– Что ты терзаешь себя и меня? Долго ли это будет продолжаться?

Он отвечал:

– Так будет до веку, пока я или ты живем на свете, потому что душа моя и сердце стремятся к тебе. И ты напрасно говоришь мне о юных девах. Я их, видя, не вижу и они чужды желания моего сердца, а по тебе истаивают все силы моего тела и мозг костей моих сворачивается. Исцели меня, уязвленного твоей красотой, стань женой моей или я умру.

– Горе мне с тобой, – отвечала вдова, – да не обманываешься ли ты, сказав, будто ты меня так любишь, что жить не можешь без меня? Неужели в самом деле для счастья твоего нет ничего драгоценнее моей взаимности?

Купец клялся в этом, но она отвечала как бы с недоверием:

– Остановись клясться предо мной, так как я уже не девица и красным мужеским словам не доверяю. Все вы таковы, что когда пленяете женщину, то становитесь безрассудны и в ту пору уста у вас чрез меры полны восхищения, но после бывает иное. Я потребую от тебя доказать, что для твоего счастья всегда потребнее обладание мною и ничто иное тебя привлечь к себе не может.

Купец с радостью воскликнул:

– О, я готов, и если мне мир весь предложат, не взгляну на него, а к тебе устремлюсь.

Вдова улыбнулась и отвечала:

– Мир весь не наш, а Божий, такой великой области для твоего искушения я предложить не могу, но я поставлю тебе нечто меньшее, и увидим, устремишься ли ты к этому неважному, а меня, тебе столь необходимую, отринешь.

– Никогда этого не случится, – воскликнул влюбленный.

– Иди же сейчас к себе домой, затворись в верхней комнате, выкинь мне ключ в окно и оставайся там, пока я не пришлю за тобой. Обещаешь мне это исполнить?

– И что говорить о таких пустяках. Хорошо!

– Если потом твое устремление будет все то же, то я даю тебе слово, что перестану вспоминать об умершем муже и отдам себя в твое угождение. Теперь, с этой минуты все, чему быть и чему не быть, от тебя зависит.

Купец побежал домой весело, потому что считал дело выигранным. Он зашел в свой дом, веселой рукой затворился у себя в верхней горнице, а ключ, выбросив в окно, велел отнести к вдове в доказательство того, что он урок уже начал. Вдова же приняла ключ, ничего больше жениху не сказав.

Купец пробыл в горнице день, провожая часы ожидания в любовных мечтаниях, ожидая, в чем дальше будет его испытание. Но сутки прошли, а вдова ни о чем новом ему не сообщила. На другой день он опять думал о вдове, но вспомнил также несколько раз о своем желудке, который был пуст и требовал пищи. На третий день голод стал так напоминать ему о себе, что купец уже не обращался к сладким мечтам о вдове, а гневался на нее и все думал о пище. Ночью он не смог спать, потому что и сон его наполнялся уже не видениями обольстительной вдовы, а запахом яств. Утро же четвертого дня купец встретил мучительной болью желудка и послал преданного ему человека ко вдове спросить, не забыла ли она о нем. Вдова отвечала, что не забыла.

– Но он умирает, – сказал ей посланник.

– Не пугайте меня этим, – отвечала вдова сквозь улыбку, – до смерти еще далеко. Но, впрочем, я не хочу томить его больше. Пусть он теперь одевается в гостиное платье, я за ним скоро пришлю, и он получит все, что пожелает.

В предобеденный час в дом купца пришла доверенная вдовы, имея ключ от жениховой двери, открыла и сказала:

– Радуйся, господин, ты вполне сдержал свое обещание. Иди же теперь к моей госпоже, она тебя ожидает и со своей стороны обещание свое сдержит.

Купец, одетый в гостиное платье, посмотрел на посланницу впавшими глазами и уныло, слабым голосом отвечал, что готов за ней следовать. Он был так изнурен, что даже пришлось позвать людей, которые взяли его под руки, помогли ему идти. Вдова встретила своего гостя в дверях своего жилища, она была во всем блеске своей красоты, ибо и она тоже сменила одежду своего вдовства, надела легкотканную одежду, державшуюся на ее плечах самоцветными стяжками и открывавшую шею и руки, с которых неслось приятное благоухание. Приняв входившего гостя под руки, вдова ввела его в большую горницу, которая была разделена надвое повешенным на кольцах ковром. В одной половине, ближайшей ко входу, был накрыт стол, устланный прозрачными кувшинами с искрометным питьем и блюдами, а на другой половине возвышалось пышное ложе с двойным изголовьем.

– Ты теперь господин в моем доме, – сказала вдова, – я тебе повинуюсь. Вот здесь трапеза, а здесь ложе, избирай, что хочешь. Я готова разделить с тобой и то, и другое.

Купец отвечал:

– Ах, помилуй меня, я очень истощен, дай мне вперед насытиться, – и он потянулся к столу и возлег, озирая посуду.

– Мы имеем достаточно времени, так как яства еще не поспели, – отвечала вдова.

– А что же покрыто на блюде?

– Это пшено, оно безвкусно, пока к нему не приспеет облива.

– Нет, мне теперь все вкусно, – ответил купец и, открыв блюдо, стал насыщаться пшеном без обливы.

На что вдова ему сказала:

– Вот теперь ты видишь, потреба потребе есть рознь. Без одного человеку жить нельзя, а без другого возможно.

С этими словами она велела подавать кушанья и опустила ковер, который навсегда закрыл от купца ее ложе.

По словам Никиты Стифата, матерь целомудрия и чистоты есть всестороннее воздержание, а отец – страх Божий. Чтобы хранить свое целомудрие, прежде всего, надо хранить страх Божий. Если будет у человека страх Божий, то он не решится на поступки, оскорбляющие совесть. А страх Божий приобретается лучше всего памятью смертной, которая удерживает от нарушения заповедей Божиих.

Пока испорчено естество, человеку приходится бороться с похотными движениями, возникающими в нем. В такой борьбе он показывает произволение свое, и Господь, видя это, дает ему силу на сохранение целомудрия даже в условиях всеобщего разврата. Оно, по слову св. Игнатия Брянчанинова, «есть дело Божие в нем, а отнюдь не свойство естества и не плод его усилий». Своими силами человек не может сохранить себя в чистоте, особенно в наше время, когда грязь разврата заливает весь мир, подобно потопу. Современный мир напоминает собой болото грязи, от которой, по словам св. Златоуста, пахнет геенной и нестерпимым наказанием. Мы все живем в этой обстановке. Все меньше остается таковых, кого не марал бы этот мутный и зловонный поток. Поэтому христианин в настоящее время совершает великий подвиг, стяжая добродетель целомудрия. Несмотря на разлив чувственности, ее все же можно достичь.

Но даже если мы не смогли сохранить целомудрия, это вовсе не значит, что нет возможности его приобрести вновь. Пример тому дает преп. Мария Египетская, которая, быв блудницей, показала такой пример целомудрия, что Церковь в песнопениях, обращенных к ней, назвала ее «целомудренной блудницей». Что невозможно человеку, возможно Богу. Поэтому не сохранившему целомудрия не должно отчаиваться, ибо через покаяние его можно снова вернуть и еще в большей степени. Кто-то из Отцов сказал, что Бог вменяет в чистоту саму борьбу за чистоту. К этому мы призываемся самим Богом здесь и сейчас.

 

 

Издание:

Коржевский Вадим иерей. Пути спасения христианина: беседы. – Тюмень: Русская неделя, 2010.

 

Текст в данном оформлении из Библиотеки христианской психологии и антропологии.

 

 

Последнее обновление файла: 10.03.2012.