Поиск по сайту

 

Нед. 5 по Пятидесятнице. Пятница. Зач. 130 (1Кор. 4; 5-8)

 

 

Не судите никак прежде времени, пока не придет Господь (1Кор. 4;5). Такую заповедь возвещает нам сегодня, братья и сестры, апостольское слово. Что же следует из этого заповедания? Никого, никогда и ни в чем не судить? А как же тогда возможно будет с соблюдением этого условия исполнить другую заповедь того же Апостола, данную его возлюбленному ученику: «Согрешающих обличай перед всеми» (1Тим. 5;20). При поверхностном взгляде на вопрос возникает явное противоречие, ибо невозможно, не пользуясь природной способностью суждения, отличить и отделить зло от добра, обличая его перед всеми? Но точно такое же «противоречие» можно усмотреть и в словах Спасителя, когда Он говорит: «Не судите, да не судимы будете» (Мф. 7;1), но в то же время: «Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его» (Мф. 18;15). Кажущееся противоречие в высказываниях возникает от явного непонимания сокрытого в них смысла. А смысл вышеприведенных высказываний раскрывается следующими словами Божественного Откровения: «Что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? Или как скажешь брату твоему: «дай, я выну сучок из глаза твоего», а вот, в твоем глазе бревно? Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего» (Мф. 7; 3-5). Если же кому-то и это изречение кажется недостаточно ясным, то мы постараемся его сейчас пояснить.

Слово Божие в принципе не запрещает производить суд. Оно требует только того, чтобы суд был праведным  (Ин. 7;24). «Горе вам, – говорит Господь фарисеям, – что нерадите о суде» (Лук. 11;42). По изъяснению отеческому здесь речь именно о суде, правом, ибо судом неправым фарисеи судили постоянно.¹ Превратный суд, как сказал о том еще пророк Аввакум, происходит оттого, что нечестие преобладает над праведностью (Аввак. 1;4). Следовательно, там, где всем заправляет нечестие нельзя ожидать правильности в суде. Его неправильность свидетельствуется  тем, что от внимания неправедно судящего уходит существенное; несущественное же и мелочное выходит на первый план и преследуется со всей строгостью Закона. Говоря образно, начинается отцеживание комара с одновременным пожиранием верблюда (Мф. 23;24) и изъятие едва заметной порошинки из нежного глаза ударами тяжеловесных бревен.²

Но что именно Священное Писание называет бревном в глазу (Мф. 7;3)? Чтобы узнать, что Оно разумеет под бревном, надо сначала узнать о каком глазе идет речь. Подсказкой сему будет следующее изречение Священное Писания: «Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло; если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно» (Мф. 6; 22-23). О каком оке и каком теле здесь говориться? Конечно же, о душевном, ибо характер речи здесь приточный. Оком душевным именуется разум, а телом вся его деятельность его.³ Причем, не просто деятельность, а деятельность внешняя, являемая перед взорами внешнего, чувственного мира. Как видно из изречения, составляемый образ внешней деятельности несет на себе свойства самого разума. Если разум чист, то и образ жизни человека таков же; если же разум нечист, то нечист и являемый взору мира образ жизни человека в целом.

Чем же обуславливается нечистота мысленного ока души? Глядя на око телесное, можно сделать ряд наведений относительно ока душевного и предположить, что как для правильного функционирования телесного ока необходимы, по крайней мере, три вещи: его собственная неповрежденность и целесообразное движение, чистота пространства между ним и созерцаемым предметом, а также свет, освещающий зримый объект,⁴ так и для мысленного ока душевного потребны: «ум совершенный, целесообразное его движение и устремление или созерцание, как уздою, страхом Божиим удерживаемое на едином, чтобы не переходило от него к неуместным воображениям, и чистый мысленный воздух, который бы освещаем был истинным светом, просвещающим всякого человека, вступающего в мир добродетелей».⁵

Исходя из этого, мы теперь можем понять, что бревном, находящимся в глазу, является что-то такое, что находится между зрительной силой ума и зримым им объектом, закрывая своей плотностью и непроницаемостью то, что силится увидеть мысленное око души человеческой.

Что же такое может находиться в мысленном пространстве душевного ока, что по свойству своей дебелости и непрозрачности не дает зрительной силе видеть предметы в их истинном виде и существе. Ни что иное, как страсти, которые «суть как бы твердая какая сущность; они занимают середину между светом и созерцанием, и препятствуют при созерцании различать разнообразие вещей».⁶

А так как упоминаемое в Евангелии бревно находится внутри ока, то можно смело заключить, что оно представляет собой страстное состояние ума или точнее являемый страстным умом образ мыслей. Таким образом, бревно в глазу – это страстный образ мыслей, затрудняющий ясное восприятие действительности и отбрасывающий от себя на все находящееся перед собой мрачную тень злобы. От этой тени грех ближнего увеличивается в размерах настолько, насколько велика тень, отбрасываемая бревном на сучек.

Очевидно, ум имеющий такой образ мыслей не может произвести правильного суждения  о воспринимаемой им действительности и пока в его глазу бревно ему запрещается судить  (Мф. 7;1). Во всяком случае, св. Иоанн Златоуст утверждает, что «Спаситель не всем без исключения запрещает производить суд над грехами, но тем только, которые сами исполнены бесчисленных грехов».⁷

Впрочем, не потому только запрещается производить суд над грешниками, что он неправилен и полагает известную меру нашего осуждения (Мф. 7;2), но еще и потому, что он производит несоответственные действительности меры исправления осужденного. Чтобы знать, как вынуть сучек из глаза осужденного грешника, надо прежде вынуть бревно из собственного глаза (Мф. 7;5). При наличии бревна, осуждающий не применет воспользоваться им при обличении согрешающего, не замечая того, что «поражая своим бревном согрешающего ближнего, всегда смущает его, нередко губит, никогда не приносит и не может принести пользы».⁸ И причина такого действия в том, что обличающий бьет грешника, не отделяя грех его от него самого, не замечая того, что грех не присущ ему, как не присуща болезнь больному. «По-видимому ты, – говорит св. Исаак Сирский, обращаясь к человеку строго судящему грех, – обнаруживаешь ревность свою против чужих недугов, а в действительности свою душу лишил здравия. Поэтому заботься лучше о здравии своей души. Если же желаешь врачевать немощных, то знай, что больные более нужды имеют в попечении о них, нежели в порицании».⁹

Достойно примечания и то, что после удаления бревна из глаза, т.е. после освобождения от страстного устроения умственного, «недостатки и погрешности ближнего начинают казаться весьма маловажными, как искупленные Спасителем и удобно врачуемые покаянием – те самые погрешности и недостатки, которые плотскому разуму казались необъятно великими и важными. Очевидно, что плотское мудрование, будучи само бревном, придавало им такое огромное значение».¹⁰

Исходя из этого, надо всячески стараться сдерживать порождаемую страстным устроением ума и сердца ревность, выражающуюся в более или менее жестком осуждении и обличения ближних в их нравственных погрешностях. По самому характеру своему, это не та ревность, которая присуща была Спасителю и Его истинным последователям. Разница в том, что как сам Спаситель, так и святые Его, «если обличали согрешающих и нечестивых, то обличали по повелению Божию, по обязанности своей, по внушению Святаго Духа, а не по внушению страстей своих и демонов».¹¹

Если же сравнить суд праведника с судом грешника, то разница между ними заключается в том, что суд праведника в глазах грешника  оказывается не осуждением преступника, а его оправданием. И случается это потому, что Бог не послал Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него (Ин. 3;17). И весь суд нынешнего века состоит лишь в том, что свет пришел в мир (Ин. 3;17), являя взору каждого свои собственные дела, а не дела сторонних. Время же суда за являемые дела еще не настало и посему советуется никого не осуждать прежде этого времени, пока не придет Господь, Который и осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения перед всеми и воздаст каждому по делам его (1Кор. 4;5).

Исходя из всего вышеизложенного, мы «должны употреблять все старание вовсе никого не осуждать, ни явную блудницу, ни грешников, ни людей бесчинных, взирать же на всех с простодушным произволением, чистым оком, чтобы обратилось человеку как бы в нечто естественное и непременное — никого не уничижать, не осуждать, никем не гнушаться и не делать различия между людьми».¹² Ведь мы за видимой внешностью дел не видим внутренних расположений, производящих дела или следующих за делами. Кто же сподобился, вследствие пришествия Господня в душу и действия Его благодати, увидеть не только свою, но и «душу ближнего, хотя не самое существо ее, но в каком она находится устроении и каковы ее расположения и чувствования»,¹³тот той же благодатью побуждается не к произнесению строгого и окончательного приговора, ибо время для этого еще не настало, а к обличению, т.е. открытию и явлению наружу сокрытого во тьме греховной с целью исправления, избавления и спасения.¹⁴ Таковой не станет метать каменных слов осуждения в грешника, стараясь о побиении его и оправдываясь Законом Справедливости (Ин. 8; 4-5), но постарается исправить его духом кротости и любви (Гал. 6;1), ибо «в том состоит чистота сердца, чтобы, видя грешников, или немощных, иметь к ним сострадание и быть милосердым».¹⁵

Если же мы прежде пришествия Господня желаем осуждать с пользою для души своей, то объектом нашего немилосердного осуждения изберем не кого-либо стороннего, а себя лично. «Никто тебя не обвинит, – говорит св. Иоанн Златоуст, – если ты будешь осуждать сам себя».¹⁶ Более того, если мы не будем осуждать сами себя, то есть опасность оказаться обвиненным от Бога в день всеобщего Суда.

Итак, воспрещается не осуждать, а «нерадеть о собственных грехах и восставать против чужих»,¹⁷ и худо не то, чтобы сучек в глазе брата своего видеть, а то, чтобы бревна в своем глазе не замечать. Увидь бревно в своем глазу и вынь его, а потом увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего (Мф. 7;5). Аминь.

 

 

 

 

Текст в данном оформлении из Библиотеки христианской психологии и антропологии.

 

 

Последнее обновление файла: 10.03.2012.