Поиск по сайту

 

Проповедь в «субботу Лазаря»

 

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Сегодня, братья и сестры, мы отмечаем предвестие славной победы над смертью Господа нашего Иисуса Христа! Смерть вошла в мир с падением праотцев. С того времени земля стала ужасной темницей смерти, а все видимое живое творение – беспомощными ее пленниками и рабами (Евр. 2;14-15). До вочеловечения Бога-Слова само имя смерти приводило всех в уныние и подвергало отчаянию. Смерти боялись все. Боялись смерти не только язычники, не знавшие тайны ее происхождения, но и иудеи, имевшие Божественное Откровение. Это было естественно. Ибо смерть для них непосредственно связывалась с адом. О чем красноречиво говорят многие места ветхозаветных Писаний^[1]. Сколь ужасной была смерть до Христа видно из отношения к ней ветхозаветных праведников. Ибо, как говорит св. Иоанн Златоуст, «прежде боялись смерти не только грешники, но и святые люди, имевшие великое дерзновение перед Богом»^[2]. Патриарх Авраам, оправданный Богом, робел перед страхом смерти. Он солгал египтянам, что Сарра была его женой и предпочел предать ее на прелюбодеяние, чтобы спастись от смерти (Быт. 12;11-13). Иаков, внук Авраама, покровительствуемый Богом, боялся однако своего брата Исава и молился Богу так: «Избави меня от руки брата моего, от руки Исава, ибо я боюсь его, чтобы он, придя, не убил меня» (Быт. 32;11). Великий пророк Илия, бесстрашно обличавший Иезавель, испугался когда та стала угрожать ему смертью и убежал в определенное место, до которого он шел 40 дней (3 Цар.19;2-9). Сама смерть ветхозаветных святых тогда сопровождалась не радостью, а слезами. Горько плакал Иосиф об умершем Иакове, плакал он плачем великим и весьма сильным в течение семи дней (Быт. 50;10). Св. Златоуст, толкуя этот поступок Прекрасного Иосифа, обращает внимание на время, в которое это происходило и просит не осуждать, ибо «тогда еще не были сокрушены врата ада, не были расторгнуты узы смерти»^[3]. По той же причине сильно скорбели израильтяне и о смерти Моисея, оплакивая его тридцать дней (Втор. 34;8). Тогда все оплакивали умиравших как погибших и навсегда потерянных. Живые пребывали в страхе и трепете, ожидая смерти и отравляя этим все радости жизни.

Но после Воплощения Спасителя, после Его страданий, смерти и Воскресения смерть уничтожается до того, что только носит название смерти, а лучше сказать, что и само название ее уничтожено, ибо она стала называться не смертью, а упокоением и сном^[4]. Как слышали мы сегодня в Евангелии слова Христовы о смерти Лазаря: «Лазарь, друг наш уснул, но Я иду разбудить его» (Ин. 11;11). Доказательством того, что слова «успение» и «сон» были неизвестны до тех пор, является удивление учеников, которые сказали Господу в ответ: «Господи! Если уснул, то выздоровеет… они думали, что Он говорит о сне обыкновенном» (Ин. 11;12-13). Это был, несомненно, не единственный раз, когда Господь назвал смерть сном. Об умершей дочери Иаира Он тоже сказал: «Не плачьте, она не умерла, но спит». Слышавшие же Его смеялись, не понимая о чем Он говорит (Лук. 8; 52-53). Само место, где погребаются умершие теперь стало называться усыпальницей. Все эти наименования проливают в душу утешение и радость, ибо вселяют твердую надежду на будущее воскресение, потому что после сна следует пробуждение. Отныне смерть перестала вызывать страх. Более того, она стала вожделенной. Апостол Павел от всей души желал разрешитися и со Христом быти (Филип. 1;23). И если для ветхозаветных праведников смерть была ужасной, то для него она приятнее жизни. Это и понятно, ибо до Христа смерть низводила во ад, а теперь приводит ко Христу. Понятна, поэтому и радость христиан, которой они всегда сопровождали кончину праведников и особенно мучеников за Христа. «Не плачем уже, сопровождая смерть святых, – говорит Василий Великий, – но в восторженных ликованиях веселимся при их гробах»^[5]. И не только о них веселились, но и сами они с радостью шли на смерть и мужественно претерпевали мучения, желая скорее переселиться из худшего мира в лучший и через тление получить нетленные венцы.

О таком восприятии смерти свидетельствуют около 280-ти святых мучеников, ныне воспоминаемых Церковью. Из них особенно показателен в этом отношении пример свящмуч. Вадима, пострадавшего за Христа в царствование персидского царя Сапора, в первой половине IV века. В те времена он явился для Персии как бы закваской мученичества и твердого исповедания Христа, утверждая своим примером немощных в вере. Первоначально архимандрит Вадим с семью учениками был заключен в темницу и пробыл там четыре месяца, терпеливо перенося ежедневные побои. А затем объявился и его убийца. Звали его Нирсан, но жизнью своей он вполне заслужил наименование второго Иуды, предавшего Христа. Будучи христианином по имени, он устрашился предстоящих ему мучений и предпочел блага мира сего – Христу^[6]. Чтобы получить их ему следовало собственными руками убить Вадима. Увещания святого Вадима, жалевшего о вечной погибели несчастного не вразумили Нирсана. Напротив, ожесточив сердце свое как железо, Нирсан ударил мечем в выю святого мученика. Но так как руки убийцы дрожали, то он не сразу смог отсечь голову, а сделал это после многих ударов. Неверные, присутствовавшие при казни св. Вадима, удивлялись его терпению и мужеству, ибо он, принимая многократные удары мечем, стоял неподвижно как столп каменный. Над убийцей же все смеялись, как над трусом и выказывали ему презрение. Спустя немного времени Нирсан в отчаянии покончил жизнь самоубийством и погиб навеки.

Из сего случая, братья и сестры, мы видим, что и после того, как Христос победил смерть, последняя все же может возобладать над человеком и погубить его навсегда. И ныне смерть может стать ужасной или, как выражается Псалмопевец, лютой (Пс. 33;22). Таковой она может стать тогда, когда настигнет грешника не плачущего о грехах своих. Лютая смерть прямо зависит от греха и причину свою имеет во грехе (Иак. 1;15). Очевидно, чтобы избавиться от смерти, надо избавиться от греха или, как говорит Апостол, умереть для греха (Рим. 6;2); стать бездейственным по отношению к нему и даже не сочувство­вать ему, подобно мертвецу, который не только ничего не делает, но я не чувствует. Но мало умереть для греха, надо еще молиться и просить Господа, чтобы Он воскресил в нас нашу умершую праведность, которой мы лишились с падением праотцев. Когда совершаться в нас эти смерть и воскресение, когда жизнь «ветхая» греховная упразднится в нас и начнется жизнь «новая», святая, тогда смерть телесная не принесет нам зла: напротив, послужит источником неизреченных и неизглаголанных благ. Эти блага свящмуч. Вадим и получил со смертью именно потому, что еще при жизни свершилось в нем это умерщвление греха и оживление добра, ибо как говорит жизнеописатель, «он был чист от всякой скверны и никакому злу не было в нем места: корыстолюбие было далеко от него, вожделения угасли и не могли вредить ему. Он был чужд всякой страсти и не способен соблазниться золотом. Гордость перед ним смирилась, высокомерие было попрано им, как прах, нищета же и кротость возлюбили его. Правда приникла к нему и истина воссияла в нем; любовь объяла волю его, и мир облобызал его и возрадовался о нем. Согласие и единомыслие обитало в сердце его, и всяких плодов праведных был исполнен муж сей».

Взирая на достойный подражания пример святого мученика, позаботимся, братья и сестры о скорейшем воскресении нашей умер­шей праведности, связанной по рукам и ногам узами греха, издаю­щей из себя смрад страстей и положенной во гробе нечувствия. Пусть наши воля и сознание, подобно сестрам Лазаря Марфе и Марии припадут ко Христу с плачем и слезами. И Господь, жалея об умер­шем друге своем, без сомнения придет ко гробу нечувствия нашего, повелит отнять от него камень ослепления и воззовет велиим гла­сом евангельской трубы: «Лазаре, гряди вон (Ин. 2;43)! Гряди вон из мира, переменив любовь к нему на вражду, ибо аще кто любит мир, несть любви Отчей в нем: яко все, еже в мире, похоть плотская, и похоть очес, и гордость житейская (1 Ин. 2;15-16). Оставь плотскую жизнь, умерщвляющую душу (Рим. 8;13) и плотское мудрование, которое смерть есть (Рим. 8;16) He угодны Мнe образ мыслей и образ жизни, исходящие из состояния падения (Рим. 8;8): будучи мертвы они не понимают пагубности своего состояния, подобно тому, как мертвецы не ощущают своего умерщвления; не сознавая своей погибели и не имея нужды в оживлении, они отвергают Меня, который есть воскресение и живот (Ин. 2;25). Далеко отринь неугодные Мне плотские мысли и дела, умерщвляя их духовным рассуждением и делами по духу. А как залог будущего воскресения восприими благодать Мою через веру в Меня, ибо всяк живый и веруяй в Мя, не умрет во веки (Ин. 11;26). Аминь!

День тезоименитства (память свящмуч. Вадима)
9 апреля 2000 г.

 

 

[6] Ранее он был начальником города и вероятно уже тогда невидимо в душе своей отрекся от Христа, пристрастившись к тленному имуществу; уже тогда стяжал душевное настроение, способное к отвержению Христа, которое и обнаружилось при удобном случае. Подобное случилось и с неким пресвитером Павлом, собственноручно отрубившим головы инокиням, жившим с ним (Смотри у св. Игнатия Брянчанинова. Т. 5. Гл. 38. С-Пб. 1905. – С. 283

 

 

Текст в данном оформлении из Библиотеки христианской психологии и антропологии.

 

 

Последнее обновление файла: 10.03.2012.