Поиск по сайту

"Сказал также к некоторым, которые уверены были о себе, что они праведны, и уничижали других, следующую притчу: два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: Пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю. Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику! Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится" (Лк. 18, 9-14).

 

Мы уже говорили, что фарисеями, или законниками, назывались люди нарочито благочестивые, неукоснительно посещавшие храм, скрупулёзно исполнявшие все предписания закона Моисеева. Мытарь же был сборщик податей для Рима, то есть человек, презиравшийся правоверными иудеями, ненавидимый обществом как приспешник завоевателей, который обирал соплеменников, взимая с них налоги и пошлины. Мытарями становились люди алчные, утратившие совесть и честь, порвавшие связи со своим народом. В них персонифицировалось представление о нераскаянном грешнике, о падшем человеке. Таким образом, фарисей, вошедший в храм, должен был считаться поистине благочестивым мужем в сравнении с молившимся рядом мытарем.

Почему же тогда Бог оправдывает мытаря более, нежели фарисея? Фарисей глядит на мир сверху вниз, с позиции непогрешимости и превосходства. Обращаясь к Богу, он поминает свою праведность и возносит благодарение за то, что Всевышний сотворил его именно таким, а не иным, однако фарисей не способен узреть неправду и грех в своей душе. Фарисей самодоволен и самоуверен, его духовная жизнь лишена рефлексии и саморазвития.

Мытарь же, наоборот, взирает на мир снизу вверх. Он осознаёт неправду своей жизни, свой грех и своё несовершенство и, молитвенно устремляясь ко Господу, молит простить его. Мытарь стремится восстать из бездны своего недостоинства, его нравственное чувство живёт и страдает, его плач о грехах обращён к небу, и Бог откликается на это покаянное движение души, принимая и оправдывая заблудшего. Заметим: Господь не произносит Своего суда над делами и жизнью ни того, ни другого молящегося, но оправдывает мытаря, ибо тот, в отличие от фарисея, находится на пути внутреннего самосовершенствования, очищения, обновления своей души.

Способность человека видеть свои прегрешения – великая добродетель в очах Божиих, и, напротив, отсутствие этого качества, а также недостаток самокритичности и покаянного чувства являются греховным повреждением души человеческой.

Священникам, принимающим исповедь, хорошо известно, что одно из самых распространённых и неосознаваемых прегрешений – склонность человека к самооправданию. Люди часто оказываются неспособны честно и трезво проанализировать собственную внутреннюю жизнь, увидеть при ярком свете христианской совести свои истинные побуждения и помышления, дабы обнаружить сокрытые в них грех и неправду. Более того, пришедшие исповедоваться и каяться, они даже не всегда понимают, что есть грех.

В ответ на традиционный вопрос священника: "В чём грешен?" – нередко звучит удивительное признание: "Да ни в чём особенно не грешен, плохого ничего не делаю". Когда же совесть всё-таки обличает человека за недобрые и греховные дела, первой и самой распространённой реакцией нашего себялюбия становится лукавое самооправдание. В этом случае человек непременно сравнивает себя с другими, куда большими, чем он, грешниками, и на фоне их злодеяний его собственные прегрешения начинают казаться вовсе незначительными, в результате чего голос совести умолкает и душа продолжает коснеть в бесчувствии. Но людям истинно верующим хорошо известно: чужими грехами не спасёшься.

Бог ожидает от нас не изобретательного самооправдания, а искреннего раскаяния и самоосуждения. Покаяние – это и есть способность видеть и оплакивать свой грех и неправду, исповедовать их перед Господом с желанием и готовностью исправиться, переменить себя к лучшему.

У каждого человека в жизни есть цель. Один свою цель ясно видит и стремится к ней. У других людей эта цель не имеет отчётливых очертаний, и человек как бы нащупывает в течение жизни то, к чему ему следовало бы стремиться. Но цель жизни, будь то осознанная или неосознанная, требует от человека усилий, чтобы её достичь, и эти усилия связаны с развитием человеческой личности.

Сегодня, как, впрочем, и всегда, большое значение имеет образование. Человеку надо воспитать свой ум, получить определённые знания, навыки, умения, чтобы заниматься профессиональной деятельностью. Кроме того, большое значение для развития человека всегда имело обретение жизненного опыта. Но религиозный образ жизни отличается от нерелигиозного тем, что он предполагает не просто умственное, физическое или какое-то иное развитие человеческой личности. Религиозный образ жизни предполагает достижение двух целей: освобождение человека от пороков и стяжание добродетелей. Никаким образованием и даже богатым жизненным опытом, не говоря уже о других способах и средствах, включая власть, деньги, положение в обществе, невозможно освободиться от пороков и обрести добродетели.

Молитва святого Ефрема Сирина, которую мы неоднократно повторяем во время Великого поста, кратко перечисляет эти пороки: праздность, уныние, любоначалие, празднословие. Наверное, можно было бы назвать и многие другие, но даже этого перечисления достаточно, чтобы иметь перед собой целую программу жизни. А упоминаемые в молитве добродетели: целомудрие, смиренномудрие, терпение и любовь? Существует много других добродетелей, но и перечисленных достаточно, чтобы достижению их посвятить всю свою жизнь.

Что же представляет собой этот религиозный образ жизни, который требует от человека освобождения от пороков и стяжания добродетелей? Что характеризует этот образ жизни? Некоторые связывают религиозность исключительно с внешним её проявлением. Действительно, внешнее проявление религиозности важно, потому что оно дисциплинирует ум и чувства человека, вырабатывает определённые навыки. Но самое важное совершается в нашем сознании и в нашем сердце. Религиозный образ жизни отличается от нерелигиозного тем, что в центре жизни верующего человека – Бог. А если образ жизни нерелигиозный, то в центре – сам человек, его собственное "я", и служению этому "я" обращены все силы человека, всё его целеполагание.

А что происходит, когда мы пытаемся посторониться и предоставить Богу главное место в жизни? Мы ограничиваем себя, мы жертвуем. Конечно, даже самый религиозный образ жизни редко предполагает полную жертву и полную отдачу себя Богу – только великие подвижники, праведники достигали такого состояния. В реальной жизни это лишь частичная жертва, лишь частичное отречение от самого себя ради Бога. Но каких огромных сил требует и такая жертва!

А когда это удаётся, что происходит в душе человека? В его душе начинает царствовать любовь. Кто-то может спросить: а при чём тут любовь? Но любовь царствует потому, что есть жертва. Способность отдавать себя другому – это и есть одно из самых важных и существенных проявлений любви. Человек отдаёт себя другому искренне – здесь нет лицемерия, здесь реальный подвиг, реальная жертва. Ярчайшим проявлением такой жертвы является материнская любовь, но не только: всякий раз, когда мы отдаём себя другому, мы любим. И если мы место своё уступаем Богу, то это означает, что мы Бога любим. Не требуется никаких философских определений, всё предельно понятно: если мы посвящаем себя Богу, хотя бы частично отдаём себя Богу, то мы Его любим.

Но апостол Иоанн учит нас, что любовь к Богу означает любовь к ближнему (см. 1 Ин. 4, 12). Предоставить Богу место в своей жизни означает предоставить место другим людям. Любовь к ближнему, жертвенность, способность отдавать себя другим – это и есть самое важное измерение религиозной жизни человека. Кто-то может спросить: почему? Почему именно жертва определяет такое понятие, как любовь? Где доказательство? А доказательство нам явил Сам Бог – ведь по Своей любви к роду человеческому Он отдаёт Сына Своего Единородного (см. Ин. 3, 16). По любви к людям Бог приносит Себя в жертву, принимает тяжкие страдания и позорную смерть – не потому, что это требовалось, не потому, что так было предписано, но только потому, что любовь Божия и способность Бога в полной мере отдавать Себя Своему творению привели к совершению искупительной Жертвы. Как замечательно об этом говорит тот же преподобный Ефрем Сирин, любовь низвела к нам на землю Сына Божия, чтобы мы спаслись. И после Жертвы Спасителя нет и быть не может никаких сомнений в том, что где любовь, там и жертва, а где жертва, там и любовь.

Почему же людям так трудно всё это понять и тем более принять? Ведь то, что Бог говорит, является непререкаемой истиной, и в соответствии с этой истиной устроена и нравственная природа человека. Казалось бы, слово Божие должно непременно находить отклик в нашей нравственной природе, оно должно быть всем понятно, и ничто не может помешать человеку принять это Божие слово и следовать ему.

А в жизни происходит иначе. Люди не могут понять смысл искупительной Жертвы, не могут связать жертвенность с любовью. И происходит это не потому, что разум напрягается в некоем противодействии Божественному слову, не потому, что в опоре на какие-то философские взгляды и убеждения люди выстраивают свое противление Богу, а лишь потому, что грех стал нашей второй природой. Несмотря на нравственное начало, Богом созданное, призванное откликаться на слово Божие, грех вошёл в нашу природу. Этот грех и мешает нам понять смысл религиозного образа жизни и увидеть его красоту.

Но как бы ни был силён грех, Бог сильнее диавола. И даже сегодня, когда греховный образ жизни не только не порицается, но и предлагается массовому сознанию как одна из моделей поведения, причём вполне респектабельная и даже достойная подражания; даже сегодня, когда в сознании людей само слово "грех" перестаёт иметь какое-либо значение, – голос Божий сохраняется в человеческой природе, её нравственной составляющей, и голос Божий звучит в нас голосом нашей совести.

Обращаясь к Богу молитвой святого преподобного Ефрема Сирина, мы просим Его: дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и, наконец, любви даждь ми, рабу Твоему. И, несмотря на соблазны и искушения века сего, будем просить Господа, чтобы Он каждому помог уразуметь, сердцем пережить, в жизни прочувствовать ту силу любви, которая приводит нас в реальное общение с Богом, которая подлинно спасает человека.

 

 

Издание:

Кирилл Святейший Патриарх Московский и Всея Руси. Где жертва, там и любовь // Православная беседа. 2012, № 1.

 

Первоначальный файл с сайта p-beseda.ru.

Текст в данном оформлении из Библиотеки христианской психологии и антропологии.

 

 

Последнее обновление файла: 01.02.2014.