Поиск по сайту

 

Приходится сожалеть, что современные антропологи мало внимания обращают на источник Божественного откровения – Священное Писание. Предметом Откровения является в первую очередь, конечно, Сам Бог, но также и человек – настолько, насколько последний является образом Божиим.

Однако, поскольку всякая библейская антропология есть герменевтика (т.е. истолкование) Священных текстов, то существует глубокая пропасть между ветхозаветной и новозаветной антропологией. В качестве примера иудейской антропологии отец Ианнуарий привел статью известного психолога Э.Фромма "Библейская концепция человека", написанную в 1960-е годы. Согласно этой работе, человек может уподобиться Богу, но не может стать Богом. В раввинистической литературе можно встретить утверждение о том, что различие между Богом и человеком может быть снято таким образом: человек может развиваться, чтобы разделить власть и творение с Богом. Таким образом, Э.Фромм видит путь богоуподобления в эволюции, а цель эволюции в полной свободе, в том числе – вплоть до независимости от Самого Создателя.

На примере работы Э.Фромма можно проследить разницу между ветхозаветной и новозаветной антропологией. Общим у них является то, что человек стремится к богоуподоблению, т.е. к свободе, поскольку именно в обладании долей свободы можно усмотреть в человеке образ Божий. Бог отличается от всей твари тем, что все бытие зависит от Него, в то время как Он ни от кого и ни от чего не зависит. Бог – свободен, человек – несвободен; но человек в чем-то свободен по сравнению с животными, а именно: человек может поступать вопреки своей природе (ради какой-то идеи сознательно отказываться от еды, от необходимой работы по поддержанию жизни и т.п.), тогда как животные не могут не делать того, что диктует природа (белочка, например, не может пожелать не собирать на зиму орешки, и т.д.). Таким образом, человек обладает свободой хотя бы в потенции – в мыслях, желаниях, и в этом он подобен Богу.

В задачу человека входит осущестление своей свободы – с этим согласны и Э.Фромм, и христианские богословы. Но человек ограничен со всех сторон:

• временем – поскольку не от нас зависит, когда родиться, и мы не знаем, когда умрем;
• пространством – ибо мы не всегда можем быть там, где нам хотелось бы (например, мы сейчас находимся в Петербурге, даже если бы мы желали быть на Канарах).

Человек ограничен, а ему хочется быть свободным; и он не способен достичь этой свободы самостоятельно.

Признаки же несвободы – страдания от скорбей, болезней, человеческих преследований и т.д. – являются, в свою очередь, симптомами того явления, которое в христианстве получило название греха. Очень жаль, что это понятие отсутствовало в советской антропологии и не всегда учитывается в современных учениях о человеке. Важно помнить, что грех по-разному понимается в разных религиозных системах:

• в язычестве и иудаизме, а также в простонародном восприятии христианства этим понятием обозначается некое преступление, то есть нарушение конкретного закона. Например,

  • в древнегреческом язычестве "грехом" был бы отказ принести своевременную жертву Зевсу;
  • в иудаизме – работа в субботний день;
  • в простонародном восприятии православия – вкушение мяса в пост.
  
  

• в христианстве же указанные выше примеры называются преступлением, а под грехом понимается тотальный факт богоотчуждения – т.е. факт отчуждения от источника бытия и жизни – Бога, которое выражается в не-богоподобии, т.е. в несвободе. Св. ап. Павел говорит о том, что "все согрешили и лишены славы Божией" (Рим. 3:23).

  Конечно, какая-нибудь мать может спросить: почему страдает ее маленький ребенок, ведь он же безгрешен? – Действительно, ребенок – это невинное, безответное, а, значит, и безответственное существо – в том смысле, что он не знает законов и не совершает преступлений в смысле нарушения закона. Но и он делает плохие дела: бьет кулачками, капризничает, злится – но оттого, что он страдает. Значит, и дети, хоть и невинны, но грешны, поскольку страдание – это симптом общего, присущего всем людям заболевания, которое называется грех. Грех – это наличный факт, его нельзя объяснить, т.к. зло, присутствует в этом мире как небытие, оно бессмысленно.

Э.Фромм говорит, что человек может приблизиться к Богу благодаря эволюции идя путем послушания Божественному закону. Это утверждение выявляет глубокую пропасть между ветхо– и новозаветным пониманием спасения: новозаветная мысль, которая, впрочем, имеется уже в Ветхом Завете, говорит, что нет ни одного человека, который мог бы исполнить закон и через это спастись. Человек не может спасти себя сам, только Мюнхаузен может сам себя вытащить за волосы из болота... Иудаизм, как и язычество, считают, что возможно самоспасение, христианство же утверждает, что спасение человека возможно только Богом.

Интересно, что христианское учение о спасении неразрывно связано с антропологией. Древнегреческий корень -со- эквивалентен славянскому -цел-: слово "сома" по славянски будет "цело", а это (в силу взаимозаменяемости звуков "т" и "ц") есть ни что иное как наше слово "тело". Итак, греческое "сома", как и русское "тело" означают нечто целостное, некий цельный объект, – то, что нельзя разделить на 2 части, чтоб получить 2 подобных же объекта (например, разрезав стол мы не получим 2 новых меньших стола, а вот разделение кучи песка даст 2 новые кучки, – значит, куча песка не является "телом"). Указанная этимология хорошо согласуется с библейской антропологией: человек в Библии рассматривается как целостное существо. "Вот идет тело моей сестры" (т.е. "вот идет моя сестра"), – мог бы сказать древний грек.

Но является ли человек и вправду целым? – Нет, мы постоянно разлагаемся, стареем, приближаемся к смерти. И эта не-целостность, разложение и является одним из симптомов греха. Как же сохранить себя в целостности? Как ис-целить себя?

Основополагающее христианское понятие "спасение" по-гречески означает именно "исцеление": "сотириа" – это "исцеление", "обретение целостности", "обретение подлинного тела", которого мы лишены. А слово "Сотир" – Спаситель – означает "Исцелитель", который исцеляет от богоотчужденности и греха.

Из истории нам известен только один случай восстановления целостности человеческого тела – воскресение Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа. Только тело Христово по-истине неразложимо и неразделимо. Христос достиг богоподобия, которого не можем достичь мы. Но поэтому именно через Христа мы можем достичь спасения и вечной жизни. Только Бог-Творец Своей рукой может вытащить человека из "болота" – но для этого человеку нужно соединиться со Христом.

Каково же в таком случае значение закона в деле спасения? Ведь без наличия закона векторы воли людей пересекаются, люди сталкиваются друг с другом. Задача закона в том, чтобы согласовать волю каждого с уложением закона – тогда можно избежать взаимных конфликтов.

Но при этом закон в принципе ограничивает свободу человека, поскольку он не позволяет делать человеку то, чего тот желает. Следовательно, закон противоречит богообразности как стремлению к полной свободе. Вот если бы вместо мертвой, суровой и безразличной к человеческой индивидуальности воли закона была бы живая воля, которая не навязана мне извне, а происходила бы изнутри, то есть, была бы в какой-то степени и моя – то противоречие между свободой и законом было бы снято. Именно такова есть воля Божия, с которой у верующих людей сообразуется их человеческая воля, причем сообразуется не механически, а органично, потому что здесь имеет место встреча и взаимное общение двух живых личностей – Бога и человека.

 

 

Конспект доклада, прочитанного 15 декабря 2000 года в СПб государственном университете педагогического мастерства в рамках Знаменских образовательных чтениий.

 

Первоначальный файл с официального сайта Санкт-Петербургской митрополии.

Текст в данном оформлении: Библиотека сайта Христианская психология и антропология.

 

 

Последнее обновление файла: 10.03.2012.