Феофан Затворник свт. Душа и Ангел – не тело, а дух. 1867 - Рассмотрение свидетельств св. Отцов (текст)

г) Рассмотрение свидетельств св. Отцов, приводимых брошюрою.

аа) Свидетельства особенной важности, – св. Иоанна Дамаскина и Макария Великого.

День-другой спустя, приходит опять старец, улучив свободное время. Не медля, приступаем к делу.

Стар. Теперь нам следует пересмотреть свидетельства св. Отцов, на которые ссылается брошюра.

Я. Хорошо. Читать что-ли прикажите?

Стар. Нет. Читать трудно; потому что отеческие свидетельства как-то не в одном в ней месте. Я сам буду указывать, если окажется нужным прочитать что.

Я. И это пусть. Извольте начинать. Внимание готово.

Стар. Я нахожу во всей брошюре только два веских свидетельства св. Отцов в пользу ее мнения о телесности естества Ангелов и душ, именно, свидетельство св. Иoaннa Дамаскина и св.

– 74 –

Макария вел. Свидетельства других св. Отцов, приводимые брошюрой, говорят совсем не то, чего хочет брошюра, между тем как в других местах те же Отцы ясно произносят суждения, совершенно противоположные мнению брошюры. След. стоит только отнять силу доказательности первых двух свидетельств, и мнение брошюр останется и с этой стороны без доказательств.

Начинаю с св. Иоанна Дамаскина. Он собственно один есть свидетель веский, намеренно рассуждающий о естестве Ангелов, тогда как св. Макарий выражает свое мнение мимоходом. Мнение св. Дамаскина собственными его словами очень коротко, впрочем приведено только в Слове о смерти, а в Прибавлении к сему слову взято из догматического Богословия – учебника, где оно, по требованию системы, выражено более перифразом. Да в отрывках что увидишь? Нет ли у вас св. Дамаскина? Надо прочитать все в связи, и откроется, что св. Дамаскин совсем не тех Мыслей, каких держатся брошюры.

Я. Есть и еще в подлиннике.

Стар. Тем лучше. Найдите об Ангелах и читайте.

Я. Нахожу и читаю (кн. 2 о прав. вере гл. 3). "Он (Бог) есть Ангелов творец и создатель, из не сущего приведший их в бытие, по образу своему сотворивший их – естество бестелесное, как бы дух некий и огнь невещественный, как говорит Божественный Давид: творяй Ангелы своя духи и слуги своя огнь палящ (Пс. 103, 4).

Стар. Замечайте слова сии: естество бестелесное, как бы некий дух и огнь невещественный – св. Дамаскин

– 75 –

говорит здесь точь в точь словами св. Григория Богослова, который, помнится мне, сказавши: как бы дух некий и огонь невещественный, и опасаясь, как бы кто не введен был этими словами в заблуждение и не приписал Ангелам какой-либо вещественности, прибавил: "духом же и огнем называется естество сие (Ангельское), частью, как мысленное, частью, как очистительное (а не как, т. е. что-нибудь вещественное, хотя и тонкое); потому что и первая сущность (Бог) приемлет те же именования (Слово 28 в конце. т. 3, стр. 50). Видите, какая мысль у св. Богослова! Как в Боге, когда именуется Он духом и огнем, не должно видеть что-либо вещественное, так ничего вещественного не должно видеть и в Ангелах. Такова же конечно мысль и св. Дамаскина, т. е. и он не видел в Ангелах ничего вещественного.

Я. Читаю. "Итак Ангел есть естество мысленное, приснодвижное, самовластное, бестелесное, Богу служащее, по благодати в природе (своей) бессмертие приявшee: какового естества вид и предел ведает один Творец. Бестелесным же и невещественным называется оно, поколику поставляется в сравнение с нами: ибо все, будучи поставляемо в сравнение с Богом, единым несравненным, оказывается грубым (pachi – толстым, массивным) и вещественным. Одно Божество есть собственно невещественно и бестелесно".

Стар. Вот это и есть главное место, на котором опираются брошюры и подобные им мыслители. На нем станем всем вниманием, чтоб определить, есть ли тут учение о телесности

– 76 –

естества Ангельского, или нет. Я утверждаю, что такого учения здесь нет, и утверждение сие вывожу, в 1-х, из рассмотрения самого места, в 2-х, из сличения его с другими местами той же главы, и в 3-х, из показания, как учили об Ангелах те св. Отцы, из которых извлекал свое учение об Ангелах св. Дамаскин, как значится и в брошюре (Приб. к сл. о см. стр. 22).

1-е. Самое место говорит ли решительно, что Ангел – тело, как хотят брошюры? Не говорит. Оно говорит только, что если поставить естество Ангельское в сравнение с Богом, то оно окажется грубым и вещественным, пребывая невещественным само в себе (ибо таково главное положение учения об Ангелах), и в отношении к нам. Говорит: будучи сличаемо, т. е. когда взглянешь на Ангельское естество после созерцания ни с чем не сравнимого Божеского естества, оно оказывается грубым и вещественным; подобно тому, – прибавлю я, – как с ярко освещенного солнцем надворья вошедши в не так светло освещенную комнату, находят ее мрачной, или как разгоряченную в горячей воде рукою коснувшись теплой воды, находят ее холодною. Но как здесь после тот же самый, который в указанных случаях считал комнату темною и воду холодною, признает комнату светлой, когда глаз освободится от впечатления яркого солнечного света, и воду теплой, когда прохладится разгоряченная рука, признает т. е. что в комнате нет отсутствия света, и в воде – тепла, как ему показалось: так и в отношении к Ангелам, когда смотрят на них прямо, не могут не признать, что они суть

– 77 –

духи. Такова точно мысль св. Дамаскина. Он не отрицает духовности у Ангелов и душ, а утверждает только, что их духовность такова, что если сравнить ее с Божеской, то она покажется грубой. Вообще и св. Дамаскин и другие св. отцы, когда после созерцания Бога обращаются умом к тварям, не видят в последних ничего существенно твердого, хотя по дару Бога Творца они обладают многими совершенствами. Есть бессмертные твари; но в сравнении с Богом никто не бессмертен (св. Дамаск. в той же главе); есть простые, но в сравнении с Богом ничто не просто (Васил. вел. т. 6. стр. 27); есть благие, но в сравнении с Богом никто не благ; наконец, все творение имеет бытие, дарованное ему Богом, но в сравнении с Богом, Который един есть Сый, все есть как бы призрак и ничто. Но как в последних случаях не отрицается у тварей ни бытие, ни простота, ни бессмертие, в свойственной им степени: так и в первом не отрицается невещественность Ангелов и душ, хотя признаются они оказывающимися вещественными, если сравнить их с Божеским естеством. В тварях Божиих бытие, простота, благость, бессмертие хотя суть не иначе, как по благодати Божией (разумеется, конечно, благодать творения), но все же суть в естестве, их, как о бессмертии Ангелов утверждает св. Дамаскии: "по благодати в естестве бессмертие приявшиe". Значит, все же он признает Ангельское естество бессмертным. – Так точно должно толковать и его понятие о невещественности Ангелов, – что оно в них есть, хотя есть по благодати и в известной, совместной с тварностью степени. Когда

– 78 –

говорит он, напр. (в той же кн. 12 гл. в учении о человеке), что бестелесно, невидимо и бесформенно одно по естеству, как Бог, а иное – по благодати, каковы Ангелы, демоны, души, как сомневаться, что он признавал сих последних в своем роде невещественными и бестелесными? Вообще, когда, желая выразить мысль св. Дамаскина о естестве Ангелов и душ, прямо говорят, что он признавал их невещественными только сравнительно с нами, поступают весьма несправедливо. Прямая мысль св. Дамаскина та, что они суть вещества мысленные, невещественные, бестелесные; та же мысль, что они таковы сравнительно с нами, ставится в оговорке, а это не одно и то же, что прямо говорить. В приведенном месте он прямо говорит о невещественности, а потом делает оговорку об относительности сей невещественности. Еще очевиднее это выражает он, когда в 12 гл. той же книги приступает к учению о человеке. "Так, говорит он, Бог создал естество мысленное, т. е. Ангелов и все небесные чины". Т. е. преясно, ясно как день, вне всякого сомнения, они суть природы мысленной и бестелесной. Вот его главное положение об Ангелах. Прибавка же та (она и здесь тотчас следует) о сравнительной духовности предостерегает только, как бы кто не сравнял естества Ангелов с естеством Божеским: ибо хотя Ангелы Богоподобны, но не единосущны Богу. – Итак напрасно брошюры опираются на приведенное место св. Иоанна Дамаскина. Оно не имеет той мысли, какую хотят в нем видеть. Делая же из него вывод о вещественности естества Ангелов и душ, допускают фальшь в

– 79 –

умозаключении, как уже и показано было нам. Вот я припомнил теперь, как она называется, софизм, когда делают заключение a dicto secundum quid ad dictum absolute. – Кажется так.

2-е. Смотрите-ка, что далее говорит св. Дамаскин об Ангелах, и вы согласитесь, что ни под каким видом нельзя в св. Иоанне Дамаскине предполагать мысль о вещественности Ангельского естества. Прочитайте, напр., о том, как св. Дамаскин объясняет взаимное общение между собою Ангелов.

Я. Читаю. "Ангелы суть светы мысленные, вторые, от первого и безначального света имеющие просвещение, не нуждающиеся в языке и слухе, но без членораздельного (proforikon) слова передающие друг другу свои помышления и желания".

Стар. Какая тут вещественность? Если б вещественными признавал их св. Дамаскин, сказал бы, что имеют язык и очи и прочие члены, видят друг друга, беседуют друг с другом, друг друга посещают. Вот брошюры признают Ангелов вещественными, так уже и утверждают, что у них есть и голова, и очи и уста, и перси, и руки, и ноги, и волосы, словом – все, что и у человека.

(Стр. 13 Сл. о Смерти). "Если св. Дамаскин ничего такого не допускает, а напротив взаимное общение Ангелов объясняет духовным, мысленным образом; то очевидно, что он и признает Ангелов вещественными". Прочитайте еще, как понимает св. Дамаскин отношение Ангелов к месту.

Я. Читаю. "Как умы, они в мысленных и местах суть, не будучи описуемы подобно

– 80 –

телам: ибо по естеству своему они не имеют вида или образа подобно телам, не имеют и трех измерений, но мысленно бывают присущи и действуют там, где им повелено, и не могут в одно и тоже время быть и действовать здесь и там".

Стар. И это совершенно освобождает естество Ангелов от тех грубых форм, в каких представляют их брошюры, основываясь на явлениях и образ явления перенося на образ естества. А св. Дамаскин учит, что хотя нет их на небе, когда они на землю посылаются, и хотя не могут они в одно и тоже время быть здесь и там; но когда бывают на каком месте то бывают не так, чтоб очертывались здесь какою-либо формой, протяженной в высоту, длину и широту. Таких измерений они не имеют, не имеют и никакого вида, как свойственно иметь телам. Потому только можно сказать: они здесь, а не там, что они здесь оказывают свое, действие а не там. Чтоб не сочли, что я самовольно толкую слова св. Дамаскина об отношении Ангелов к месту, называющего место их местом мысленным, потрудитесь прочитать, как понимает свое мысленное место сам св. Дамаскин. Это в 1 книге гл. 13, листика три повыше.

Я нахожу и читаю. "Есть же и мысленное место – то, где созерцается и есть мысленное и бестелесное естество; где оно присуще и действует, мысленно, а не объемлясь телесно или подобно телам. Ибо оно не имеет вида, чтоб быть объяту телесно"...

Стар. Ну вот, как есть бестелесное в известном

– 81 –

месте! Есть, присуще, действует, но не занимает его и не обнимается им. – Почитайте дальше еще собственно о месте Ангельском.

Я читаю. "Ангел не содержится в месте подобно телам, так чтоб принимал образ какой, или вид. Но говорится, что он бывает в известном месте ради того, что мысленно присущ в нем и действует по своему естеству, и что в тоже время не бывает в другом месте, но там мысленно представляется, где и действует. Ибо не может он в одно и тоже время действовать в разных местах".

Стар. Теперь ясно, как день, что если Ангелы не занимают места и не обнимаются им, если никакого не имеют протяжения и вида; то они не имеют никакой вещественности, какою бы тонкой ее ни воображали. И дивиться только надо, как брошюры, до небес превозносившие св. Дамаскина, осмеливаются в мнении своем об Ангелах идти совершенно поперек ему. Св. Дамаскин говорит, что они не подлежат пространственным измерениям, не имеют вида, не очерчиваются в какой-либо форме, подобно телам; а брошюры что?

(Стран. 16 Сл. о смерти, в примеч.) "Ангелы подчинены пространству. Понятие о подчинении пространству неразлучно от понятия о подчинении форме... Ангелы по отношению к пространству имеют форму (стр. 17). Форма ограниченного существа непременно обрисовывается, так сказать, самыми его пределами, оконечностями; обрисованное таким образом существо имеет свой вид". Совсем напротив. – Невольно спросишь: знакомы ли брошюры с св. Дамаскиным? Но опять,

– 82 –

зачем же они ссылались на него? Уже не за тем ли, чтоб прикрыть себя?!! А еще нас укоряли "К сожалению (там же), говорят, и у нас некоторые участвуют в темном и неопределенном мнении... западных умствователей насчет бестелесности сотворенных духов". – Да, мы буквально следуем учению св. Дамаскина (и др. отцов), как это очевидно. Вы же каким темным внушениям следуете, попереча во всем св. Дамаскину? Восхвалили вы св. Дамаскина, а теперь совершенно ему противоречите. А мы умереннее вас смотрим на достоинство св. Дамаскина, между тем совершенно ему последуем. Судите теперь сами, кто из нас последует св. Отцам, и кто увлекается своим умствованием и воображением?! – Это я стороною проговорил, ради того что брошюры нас задевают, будто мы последуем каким-то темным мнениям западников, а они – питомцы св. Отцов. Так и хотелось намекнуть читающим, что наоборот, мы питомцы Отцов, а не брошюры.

Но и еще есть одно место у св. Дамаскина в нашу пользу, именно – о времени сотворения Ангелов. Прочитайте-ка! В той же 3 гл. кн. 2, к концу.

Я. Читаю. "Некоторые утверждают, что Ангелы сотворены прежде всякого творения, как говорит и св. Григорий Богослов: "во 1-х измышляет (Бог) Ангельские, небесные силы, и мысль стала делом..". Совершенно согласуюсь с Богословом и я. "Ибо надлежало прежде быть создану мысленному естеству, потом – чувственному и наконец – человеку, единому из обоих".

Стар. Того же точно мнения и Василий вел. –

– 83 –

Вот три свидетеля. При троих же свидетелях станет всяк глагол. Но какой? Конечно не глагол брошюр, а наш. Спросим их: если Ангелы сотворены прежде всего телесного и вещественного без ограничения: то как можно думать, чтоб они были тело, хотя бы тонкое? Не говорят св. отцы, что прежде сотворены тонкие тела – Ангелы, а потом другие тела грубые; а вообще утверждают, что Ангелы сотворены прежде всякой вещественной твари. След. по по их мнению, в Ангелах не должно видеть решительно ничего вещественного.

Я. Теперь все об Ангелах. И я вижу теперь ясно-преясно, что общий вывод из всей главы об Ангелах должен быть тот, что св. Дамаскин совершенно чужд был мысли о какой-нибудь телесности в Ангелах.

Стар. Да. Теперь остается еще нам проверить мысль св. Дамаскина в 3 сличениях его с теми отцами, которых он сам цитует. – Прибавление к сл. о смерти заключает свое восхваление св. Дамаскину, которому не стыдится однако ж решительно противоречить следующими словами, стр. 22: "учение об Ангелах и вообще о духах и душе св. Дамаскин основывает на творениях Афанасия вел., Григория Богослова, Феодорита Исповедника и Немезия, как это видно в его книге из цитат". – След. если мы найдем, что все сии отцы признавали Ангелов и душу совершенно невещественными и бестелесными, то таковым же должны будем признать и мнение св. Дамаскина, несмотря на то, что он употреблял фразы об относительной телесности Ангелов и душ. – Давайте пересматривать.

– 84 –

Я. Хорошо. Но едва ли мы найдем под руками писания всех сих отцов.

Стар. Ну, какие найдем, их пересмотрим. Кое-что буду припоминать сам и не искавши. Так, напр. в писаниях св. Афанасия о естестве Ангелов ничего не говорится. Сколько ни рылся, ничего не нашел. Есть несколько мест, и сильных, о подчинении их Богу-Слову и поклонении Ему; о естестве их не приходилось ему говорить. В Богословии преосв. Макария приводится одно изречение св. Aфaнacия, какое мы уже выписали прежде, именно: "Ангел есть существо разумное, невещественное (avlon), песнословящее, бессмертное..." (de comm. Ess. P. 5 p. 5); но я не умел найти его в подлиннике, а там, может быть, около этого изречения есть и другое что. В жизнеописании св. Антония, именно – в речи преподобного к братьям о кознях злых духов, говорится (т. 3, стр. 233 в конце... с подлинника): "что удивительного, если они, пользуясь тончайшими паче человеческого телами (Ieptoteris chrооmni somasi) и увидев вступивших в путь, предваряют их в шествии и возвещают о них. Употребленное здесь слово: chroomeni – пользуясь, – дает нам право видеть у св. Афанасия ту мысль, что демоны не суть тело и не носят тела, а только временно пользуются им, когда нужно, как пользуется иной каким орудием, которое берет, когда нужно, и отлагает, когда оказывается оно ненужным. Несмотря, впрочем, на то, что только два изречения можем мы привести из св. Афанасия, всякий непредубежденный согласится, что, судя по ним, нельзя предполагать в св. Афанасии мысли о телесности Ангелов.

– 85 –

Я. Из этих-то мест точно выходит ваш вывод; но вот в Прибав. к сл. о смерти, стр. 28, делается пространная выписка из св. Афанасия, с целью показать, что он признавал духов телом,

Стар. Знаю, что делается такая выписка; но как она ни пространна, ни мало не доказывает того, что хотят ею доказать. Выписка эта взята из той же речи, из которой мы пред сим взяли одно место, ясно намекающее на мысль св. Антония и св. Афанасия о бестелесности духов. Но во всей речи только и есть это место, которое может быть отнесено к определению естества духов. Вся же речь св. Антония совсем не тем занимается. Она изображает разные явления духов злых и козни, какие употребляют они для соблазна подвизающихся, и научает, как их разгадывать и противостоять им. Из явления духов, как мы решили и при рассмотрении свидетельств Писания, выводить мысли о телесности естества их нельзя, без нарушения правил здравого умствования. След. вся эта длинная выписка брошюркою сделана напрасно. Только пыль в глаза пускает многословием.

Пришло мне на мысль попробовать, не восполним ли мы недостаток свидетельств св. Афанаcия о бестелесности Ангелов, свидетельствами его о невещественности души. Если докажется словами св. Афанасия, что душа – не тело, и это одно будет против брошюр, потому что по ним, ничего вообще нет нетелесного, кроме Бога. Дайте-ка мне первую часть св. Афанасия в русском переводе. Я буду читать, а вы записывайте мои заметки в тексте, очерчивайте скобками.

– 86 –

В Слове на язычников св. Афанасия счел нужным (стр. 50-55) для простых людей вкратце доказать и то, что всякий человек имеет душу, и душу разумную; (разумную! – стало, невещественную, хотя бы то тонкого вещества: ибо веществу и наитончайшему несвойственна разумность) потому что иные, особенно еретики, отрицают и сие, полагая, что человек есть не более, как видимый образ тела. (Это точь в точь против Слова о смерти, по которому (стр. 12) и душа – эфирное, весьма тонкое, летучее тело, имеющее весь вид нашего грубого тела, все его члены, даже волосы, его характер лица, – словом, полное сходство с ним. След. (– по сей брошюре) – вообще в человеке ничего нет, кроме видимого образа тела, то грубого, то эфирного. Св. Афанасий, отвергая ту мысль, что в человеке ничего нет, кроме видимого образа тела, отвергает вообще грубую мысль брошюры, что душа вещественна).

Стр. 5. "Первым, немалым признаком того, что душа человеческая разумна (т. е. духовна, невещественна, по невозможности самому эфирному веществу приписать разумность) служит отличие ее от бессловесных; ибо по естественной привычке называем мы их бессловесными по тому самому, что род человеческий разумен. А потом немаловажным будет доказательством и то, что один человек о находящемся вне его мысленно представляет, чего нет пред ним, и опять рассуждает и обсуждает, чтоб из обдуманного избрать лучшее (действия совершенно несвойственные никакому веществу, как бы

– 87 –

тонким его ни воображали). Бессловесные видят то одно, что перед ними, стремятся к тому одному, что у них перед глазами, хотя бы впоследствие был от того им вред; но человек стремится не к видимому, а напротив того, видимое глазами обсуждает рассудком (т. е. не подчиняется закону взаимовпечатлений и взаимовлечений, царствующему между телами, даже и тонкими, а стоит вне их; потому что имеет душу совершенно невещественную, и, вследствие того, способную отрешаться от законов необходимости, каким связано все вещественное). Нередко, устремившись уже (человек), рассудком бывает удержан, и что им обдумано, обдумывает снова. Удержите-ка вы что-либо вещественное, когда оно возбуждено! Остановите электричество, когда оно уже в движении?! Надобно прекратить ток, и оно остановится. Но душа, не переставая действовать в себе, прекращает одно направление и принимает другое. Явно, что характеристика ее совсем не похожа на характеристику сил вещественных, даже самых тонких). И всякий, если только он друг истины, сознает, что ум человеческий – не одно и тоже, с телесными чувствами (и душа человеческая с телом и всем телесным вообще: это противоположности по свойствам и действиям). Потому (ум), как нечто иное, бывает судьею самих чувств. Дело глаза – видеть только, дело ушей – слышать, уст – вкушать, ноздрей – принимать в себя запах, рук – касаться; но рассуждать, что должно видеть и слышать, до чего должно касаться, что вкушать и обонять, – не дело уже чувств; судят же о сем душа и ум ее.

– 88 –

Есть ли хоть слабая тень подобной распорядительности в кругу веществ самых утонченных? Там царствует закон необходимости, и обсуждение действий там неуместно. Не явно ли, что где оно уместно, там должна быть сила совершенно невещественная.

Стр. 52. "Душа рассуждает и знает, что делать и как поступать. Но сие свойственно только людям, и сие-то есть разумность человеческой души, пользуясь которою, отличается она от бессловесных, и доказывает о себе, что она действительно не одно и то же с видимым в теле. И вообще – со всем телесным, самым даже тонким. Эта способность обсуждать, останавливать и начинать свои действия по своему усмотрению, давать себе и всему своему то или другое направление, совершенно не соображаясь с тем, что есть в теле и вне тела, ясно доказывает, что душа совершенно невещественна, потому что ничему вещественному не может приличествовать такая свободная и независимая, извнутри, а не извне определяемая самодеятельность. В веществе, тонко ли оно или грубо, все видится неумолимым законом взаимоотношений и взаимодействий, который остановить можно только разрушением вещественного тела.

"Тело часто лежит на земле, а человек представляет и созерцает, что на небе. Тело часто покоится, безмолвствует и сидит, а человек – внутренне в движении, и созерцает, что вне его... Что же это такое, как не разумная душа, которая в человеке размышляет и представляет, что выше его?" – Самодеятельность, деятельность внутри и извнутри совершенно

– 88 –

противоположна веществу. Электричество спит. Чтоб оно стало действовать, надо его возбудить извне. И возбуждено будучи, оно совсем не зависит от себя ни в силе, ни в направлении. Душа же приснодвижна и самодеятельна. Внешние впечатления – только повод к ее деятельности, а не источник ее или причина. Осязательное указание, что естество души нельзя признавать вещественным.

"Тело по природе смертно, почему же человек размышляет о бессмертии, и нередко, из любви к добродетели, сам на себя навлекает смерть? Или, тело – временно; почему же человек представляет себе вечное, и поэтому пренебрегает тем, что у него под ногами, вожделевает же вечного? Тело само по себе (как бы тонким его ни воображали) не помыслит ничего подобного; оно не помыслило бы и о том, что вне его. Необходимо же быть чему-либо другому, что помышляло бы о противоположном и неестественном телу. Итак, что же это опять будет, как не душа разумная и бессмертная? Не совне, но внутри, в теле, как музыкант на лире, производит она совершеннейшие звуки". – Если душа – тело, пусть и эфирное, то откуда в ней эти стремления, отрешаться решительно от всего вещественного? Откуда у ней стремление к бесконечному, когда вещество, если б дать ему мысль, могло бы простираться сею мыслью только дотоле, доколе достигает само, когда оно не помыслило бы даже о том, что вне тела? Как ни тонко тело, все оно тяготело бы к телесному: откуда ж эти услаждения умственными созерцаниями и построениями? Если душа – эфир, свет же солнечный

– 90 –

эфирного свойства: то как люди, лучшие по стремлениям, следовательно эфирнейшие, лишали себя света иногда на целую жизнь? Нет. Должно быть в нас что-нибудь совершенно невещественное, что помышляло бы о противоположном и неестественном телу.

Стр. 54. "Итак, думаю, сказанным доселе доказано, что в людях есть разумная душа (совершенно невещественная и чисто духовная). Но... надобно знать, что душа и бессмертна... Если в слове нашем доказано, что душа – не одно и тоже с телом, тело же по природе смертно, то необходимо душе быть бессмертной, потому самому, что она неподобна телу. И опять, если душа движет тело, а сама ничем другим не приводится в движение; то следует из сего, что душа самодвижна, и, по сложении с себя тела в землю, опять будет сама себя приводить в движение... Если бы душа приводима была в движение телом, то, по разлучении с движущим, ей следовало бы умереть. А если душа движет и тело; то тем паче необходимо ей приводить в движение и себя. Приводя же себя в движение, по необходимости, будет она жить и по смерти тела; потому что движение души не иное что есть, как жизнь ее". – Самодвижность души есть разительнейшее доказательство не бессмертия только, но и паче того – что она не есть какое-либо тело утонченное, эфирное. Косность, неподвижность (vis inertiae) есть неотъемлемая принадлежность вещества. Электричество пребудет в бездействии век, если не возбудить его; и эфир не светит, если не приводится в сотрясение, или, как говорят, дрожательное состояние. Но и то

– 91 –

и другое производится воздействием совне. Самодеятельности и следа нет в сих, видимо очень тонких веществах. Откуда же возьмется самодеятельность в душе, если она по естеству – эфир? И если она самодеятельна, не значит ли сие непреложно, что она не эфир? И опять, всякое вещество, будучи приведено в движение, движется в данном направлении вообще движение в веществе определено однообразной формой, от которой отступление немыслимо. Посмотрите на деятельность души: какая тут неисчерпаемость разнообразия?! Что делается, например, когда душа рассуждает? Сводить представления, приобретенные нередко незнать, когда и как; ставить одно подле другого совершенно различное, и открывает сходство, или совершенно несходное, и открывает различие; отвлекает то или другое свойство, и его одно рассматривает независимо от предмета; нередко разлагает весь предмет на его черты и потом снова слагает их в яснейшем уже представлении целого; к действию приискивает причину, часто невидимую и безвестную, а из действующего начала выводит следствия, которых следов нет еще на опыте построивает цепь причин и действий, средств и целей; иногда отвлекаясь от всего опытного, разнообразного, созерцает все в едином целом, и пр. В каком веществе, самом тонком и возбудительном видеть можно что подобное? Одна и та же сила, скажем, применяясь к видимым движениям в веществе, движется прямо и косвенно, от себя и к себе, вверх и вниз, вправо и влево кругообразно, эллиптически, диагонально, под

– 92 –

углами, зигзагами, волнами и проч., все это изменяя во мгновение ока и переходя от одной противоположности к другой, без потрясений, имея притом, возможность самое разгоряченное и разнообразное движение прекратить и снова начать... Если указал кто подобную физическую силу, тогда можно б сравнить с нею самодетельную душу. Но и тогда, может быть, можно было бы указать на то, что ни одна физическая сила не оставляет в себе следа прошедших движений, тогда как душа хранит в себе всю свою разнообразную деятельность, и ее изделиями питает себя, и от того растет, крепнет, полнеет, совершенствуется, и – что еще? Чает быть одобренной, или осужденной от Владыки всяческих на суде Его не лицемером. – Все такие проявления возможны ли в каком-либо веществе?!! Конечно, нет. Ну, так и бросить надо мысль, будто душа и тело – эфир...

Стр. 55. "Душа, заключенная в теле и соединенная с ним, не ограничивается малостью тела, и не соразмеряется с оной: тело лежит иногда на одре, и как бы уснув смертным сном, пребывает недвижимо, а душа, по силе своей, бодрствует, возвышается над природою тела, и хотя пребывает в теле, но, как бы переселясь из него, представляет и созерцает, что превыше земли, нередко же, поощряемая чистотою ума, воспаряет к святым и Ангелам, пребывающим вне земных тел, и беседует с ними... Душа имеет понятие о созерцании Бога, и сама для себя делается путем, не совне заимствуя, но в себе самой почерпая ведение и разумение о Боге своем". – О невозможности предположить

– 93 –

подобные занятия, стремления и ведения в существе, естество которого телесно, я уже поминал; да это очевидно и само собою. Но останавливаю особенное внимание на следующих словах: "душа нередко, поощряемая чистотою ума, воспаряет к святым, Ангелам, пребывающим вне земных тел". – Какая тут мысль? – Та, что святые и Ангелы бестелесны, и не только бестелесны, но и не телесны, то есть, по естеству невещественны. Заметит иной: пребывают вне земных тел грубых, но не вне эфирных тел. Скажу на это: пусть так,– что Ангелы – вне эфирных тел. Это будет значит, что они – в эфирных телах, как в оболочке, облечены ими, носят их. Сами же все не суть тело эфирное, а суть духи, облеченные эфирным телом. Но и эта мысль против брошюр. Если б брошюры так думали, мы, может быть, и не стали так много спорить с ними, а сказали б только: как хотите; вы так, а мы так. Но они все твердят: душа – тело, Ангел – тело; самое естество их телесно. Вот и не удержаться, чтобы чаще им не повторять, что это нелепо. Никто из святых так не думал. И в приведенных словах, видимо, мысль св. Афанасия не потворствует их мнению. Но мне видится в сем месте не эта одна мысль, т. е. что они – духи, но и та, что они – духи бестелесные. Беру, во 1-х, буквально слова: вне земных тел, понимая их так: вне всяких тел; ибо эфирное тело – выдумка, без нужды придумываемая, и никакой ясности собою в учение о духовном мире не привносящая. Вывожу, во 2-х, эту мысль из сопоставления в сем месте Ангелов

– 94 –

с святыми. Все рассматриваемое нами место св. Афанасия раскрывает одну мысль, что душа – не тело. В сделанных нами замечаниях приложены пояснительные мысли, что душа не есть не грубое только тело, но даже не эфирное. И если б св. Афанасий знал о подобном предположении, конечно, он употребил бы обороты речи против него. Говорю: обороты речи; ибо мысли его и в теперешнем вид совершенно отрицают всякую вообще телесность в душе и утверждают неоспоримо, что душа есть дух, чуждый всякой вещественности. Но в предпоследней выписке та у него мысль, что душа выходит из тела, какою есть в теле. Но если она, по его учению, дух – в теле, то дух и вне тела. След. св. Афанасий признает, что святые отшедшие, в теперешнем состоянии суть духи чистые. Но если наряду с ними поставляет он и Ангелов, то значит, признает и их чистыми духами, т. е. не только невещественными, но и бестелесными.

Этим заключим рассмотрение свидетельств из св. Афанасия о природе душ, и Ангелов. Ясно как день, что он признавал их духами. Если св. Дамаскин изучал природу душ и Ангелов, между другими св. отцами, и по писаниям св. Афанасия, то он никак не мог заимствовать у него мысль, что они суть тело в каком-либо отношении.

Я. Ну, довольно. Я думаю, можно бы и покороче.

Стар. Нет, не покороче, а надобно как можно длиннее. Надобно говорить и говорить, без умолку, пока не отговорим всех, которых слух и мысль повреждены этими речами: Ангел

– 95 –

– тело, душа – тело. Это зло первой руки. Завтра станут говорить, пожалуй, что Бог тело. Кто предается воображению и своеволию своей догадливости, тот чего не наговорит? – Но я уклонился. Пойдемте теперь к другому св. Отцу. Кто там следует?

Я. Григорий Богослов. Вот он у меня в руках; сказывайте, где у него что есть, я буду находить н читать.

Стар. Хорошо. Кстати у меня замечено, куда у него должно обращаться за мнениями на нашу мысль. Над ним, впрочем, мы недолго помешкаем, потому что его свидетельства отличаются разительной ясностью. – Уж буду указывать подряд.

Найдите 1 т. в рус. пер. гл. 6 стр. 229. Там св. Богослов убеждает к миру, между прочим, согласием царствуюшим в Ангельском мире, и описывает самих Ангелов.

Я нахожу и читаю... "Помыслим, во 2-х, и о существах первых от Бога и окрест Бога, т. е. об Ангельских и небесных силах, которые первые пьют от первого Света и, просветляемые словом истины, сами суть свет и отблески Совершенного Света".

Стар. Если Ангелы суть отблески совершенного Света и сами свет, то как назвать их вещественными? Ибо совершенный Свет, т. е. Бог есть дух чистейший: стало, и отблески Его – Ангелы – суть духи же.

Найдите-ка теперь 3-й ч. 22-ю стр. и далее, сл. 28. Тут будет пояснее свидетельство. – Св. Григорий доказывает, что Бог не может быть тело.

Я нахожу и читаю. "Назовешь ли Божество

– 96 –

телом? Но как же назовешь бесконечным, не имеющим ни пределов, ни очертания, неосязаемым, незримым?"

Стар. Еще далее – стр. 23-я. Я читаю. "Если же скажешь, что Бог есть тело невещественное и притом, как думают некоторые, пятое и круговращающееся (пусть будет допущено и невещественное, и пятое), а если угодно, даже бестелесное тело, так как у них слова носятся и составляются произвольно (точь в точь как и в брошюрках): то к какому роду движимых и переносимых будет принадлежать тело сие?... Но что же опять его движение?... а потом, что движет и это самое? – и так до бесконечности".

Стар. Как все эти вопросы идут против брошюр! Если Ангел и душа – тело, то хотя б это было невещественное и бестелесное тело, св. Богослов уместным находит вопросить: что же их движет? И если движущее их есть опять тончайшее тело, то опять вопрос: что движет и это самое? – пока не остановимся на чем-либо самодвижном, каковым не может быть тело.

Но читайте и еще далее – стр. 24. Я читаю. "Но если скажут, что Бог есть иное какое-нибудь тело, хотя напр. Ангельское, то откуда известно, что Ангелы телесны, какие у них тела?"...

Стар. Ну, тут под корень подсекается мнение брошюр. Св. Григорий Богослов и думать не думает, чтоб Ангелы были тело или телесны, и других вопрошает, откуда вы берете это?... "Да сего, – прибавляет он дальше (хоть прямо

– 97 –

относительно и Бога, но можно относить сие и ко всему сказанному выше, след. и к мысли о телесности Ангелов) – да сего ни один из богодухновенных не допускал; такое учение не нашего двора". Извольте слушать брошюры!

Можно бы этим кончить выписки из св. Григoрия Богослова: мысль его ясно высказалась. Но вот, у меня еще значится то место (сл. 28, стр. 50), которое мы уже приводили, где говорит он, что мысленное и небесное естество (Ангелы) называется огнем и духом, со слов псалма (103, 4.); и потом, чтоб кто не стал разуметь под сим что-либо вещественное, поясняет, что духом оно называется как мысленное, а огнем, как очистительное; а не потому, чтоб в нем было что-нибудь вещественное. Потому что, говорит, и первая сущность, т. е. Бог приемлет те же наименования. И заключает: "впрочем, да будет оно у нас бестелесно".

Нет нужды приискивать и те места, где Ангелы у св. Богослова именуются такими именами, которых никак не мог бы он приложить к ним, если б понимал их телами. – Перескажу мои заметки. – Так (ч. 3. стр. 20) он говорит, что они суть природы высшие и духовные, которые, будучи ближе к Богу, видят Его полнее; стр. 50... что они умные силы, или умы, природы чистые и беспримесные... ч. 4-я, стр. 275... говорит, что второй свет есть Ангел – некоторая струя, или причастие Первого Света; стр. 154... что Ангелы суть существа первые, духовные и чистые; стр. 242... что суть чистые служители непорочные умы; стр. 335... что суть умы приснодвижные, Божественные духи". – После всего этого нет

– 98 –

сомнения, что Ангелы, по ясному учению Григория Богослова, суть чистые духи, беспримесные, т. е. не только не тело, но и не имеющие тел.

Потрудитесь еще приискать место, где обозревает он все творение. Там видно будет вместе и то, как разумел он душу. Это в 4-й ч. стр. 57 и далее.

Я нахожу и читаю. "Поскольку для Благости не довольно было упражняться только в созерцании Себя самой, а надлежало, чтоб благо разливалось, шло далее и далее... то Бог измышляет, во 1-х, Ангельские и небесные силы. И мысль стала делом, которое исполнено Словом и совершено Духом. Так произошли вторые светлости разумеет ли под ними разумных духов, или как бы невещественный и бесплотный огонь"?

"Поскольку же первые твари были благоугодны Богу, то измышляет другой мир – вещественный и видимый, и это есть стройный состав неба, земли и того, что между ними... А сам Бог показал что Он силен сотворить не только сродное, но и совершенно чуждое Себе естество. Сродны же Божеству природы умные, одним умом постигаемые". – А брошюры твердят, что помилуй Бог думать, что есть что-либо сродное Богу, богохульство будет.

"Итак ум и чувство, столь различные между собою, стали в своих пределах и изразили собою величие зиждительного Слова... Но еще не было смешения из ума и чувства – сего опыта высшей премудрости, сей щедрости в образовании естеств, и не все богатство благости было еще обнаружено. Восхотел и сие показать: художническое Слово созидает живое существо, в котором приведены

– 99 –

в единство то и другое, т. е. невидимое и видимая природа; созидает, говорю, человека; и из сотворенного уже вещества взяв тело, а от Себя вложив жизнь (что в слове Божием известно под именем души и образа Божия), творит как бы некоторый второй мир, в малом великий, поставляет на земле иного ангела, из разных природ составленного, поклонника, зрителя видимой твари, таинника твари умосозерцаемой, царя над тем, что на земле подчиненного горнему царству, земного и небесного, временного и бессмертного, видимого и умосозерцаемого".

Стар. На что яснее указания, что, по св. Богослову, и душа есть чистый дух? Те же мысли у него изложены и в 3-й ч. стр. 240. И в стихотворении, сл. 7-е о душе ч. 4-я, стр. 240. В последнем для нас то особенно важно, что св. Григорий здесь порицает всех, кои думали, что душа есть какое-либо вещество. – "Душа, говорит не естество истребительного огня, не естество воздуха, не кровавый поток, пробегающий по телу, не гармония составных частей тела... У меня не какая-нибудь общая, всем разделенная и по воздуху блуждающая душа... И то не умных людей учение, а пустая книжная забава, будто душа постоянно меняет разные тела".

После указания этих ложных мнений, он потом излагает свое, которое по изяществу речи и по полноте созерцания непременно надо нам прочитать и выписать, хоть в нем та же, что прежде, главная мысль. Потрудитесь найти, – стр. 242.

Я нахожу и читаю. "Теперь выслушай наше превосходнейшее учение о душе. А мы постараемся

– 100 –

усладить несколько песен, начав ее так:

"Было время, когда высокое Слово Ума, следуя великому Уму Отца, водрузило несуществовавший дотоле мир; Оно рекло, и совершилось все, что было Ему угодно. Но когда все это – земля, небо и море составило мир, нужен стал зритель Премудрости – матери всего и благоговейный царь земной. Тогда Слово рекло: "пространное небо населяют уже чистые и присноживущие служители, непорочные умы, добрые Ангелы, песнословцы, немолчно воспевающие славу Мою. Но земля украшается одними неразумными – животными. Потому угодно Мне создать такой род тварей, в котором бы заключалось то и другое; род тварей средних между смертными и бессмертными, разумного человека, который бы увеселялся Моими делами, был мудрым таинником небесного, великим владыкою земли, новым ангелом из персти, песнословцем Моего могущества и Моего ума". – Так рекло Слово, и, взяв часть новосозданной земли, бессмертными руками составило мой образ и уделило ему Своей жизни; потому что послало в него дух, который есть струя невидимого Божества. Так из персти и дыхания создан человек – образ Бессмертного; потому что в обоих царствует естество ума. Посему, как земля, привязан я к здешней жизни, и как частица Божественного, ношу в груди любовь к жизни будущей".

Стар. Нужно что прибавлять? Достаточно и предостаточно. – Навожу опять: если св. Дамаскин вседушно следовал во всем св. Григoрию Богослову, как действительно и следовал, более нежели кому другому; то он никак не мог думать, чтоб душа была тело и Ангел – тело.

– 101 –

Это мнение совершенно противоположно учению св. Богослова.

Но давайте кончать эту работу поскорее. Кто там еще следует?

Я. Феодорит.

Стар. Этого я не просматривал, и не помню, как он думает о природе Ангелов и душ. Есть у вас этот отец?

Я. Есть. Вот он, только не в рус. переводе, а последнее издание св. Отцов Мэня.

Стар. Все одно. Ищите общий указатель предметов, содержащихся во всех книгах.

Я нашел слово: Ангел, и читаю.

Стар. Постойте. Вот это что такое: Ангелы у Авраама пищи не вкушали? – Найдите.

Я ищу 1 т. стр. 178. вопр. 69 на кн. Бытия... и читаю: "Писание говорит, что Авраам видел мужей. Итак, если иметь во внимании только букву, то мужи, а не Ангелы вкушали. Если же вникнем в смысл, то... (скажем, что) Ангелы видимы были вкушающими. Ибо как, имея естество бестелесное, и они, и Владыка их, казались имеющими тела, какими видимы были; так и вкушающими они только казались, не влагая пищи в уста и чрево, ибо не имели тел.

Стар. Ну вот, сразу напали. И Ангелы признаны не имеющими тел, как Господь. Но Господь не имеет тела никакого, след. и Ангелы. Достаточно и этого. Но почитайте еще по index-y, не покажется ли что?

Я читаю.. "Ангелы не имеют нужды в пище".

Стар. Ну-те-ка, ну-те. Смотрите.

Я нахожу 1 т. стр. 258. воп. 29 на кн. Исход, и читаю: "Почему пророк назвал манну хлебом

– 102 –

ангельским? Потому что Ангелы послужили в даровании ее. Само же бестелесное естество не имеет нужды в пище".

Стар. Вот и здесь Ангелы бестелесны. И нечего кривотолковать, что бестелесными признает их Феодорит потому только, что не имеют грубых тел; ибо в первом случае они названы бестелесными наравне с Владыкою своим, у Которого и тончайшего нет тела.

Читайте еще. Поищем 3-го свидетельства.

Я читаю... "Ангелы в разных видах являются, а сами их не имеют".

Стар. Смотрите – это что?

Я ищу... т. II, стр. 1538, на Даниила гл. 12, ст. 7; читаю: "Знаем, что природа Ангелов бестелесна; а принимают они образы на пользу видящих и являются чаще кроткими по снисхождению, а иногда и строгими для вразумления".

Стар. Ну, и довольно с нас. При трех свидетельствах станет тот глагол, что блаженный Феодорит считает Ангелов бестелесными, как бестелесен сам Владыка их. Заключаю далее, что и у него св. Дамаскин не мог почерпнуть мысли о телесности Ангелов. И конечно не имел ее, если не хотел ничего допускать кроме того, что изучил в писаниях своих учителей.

Можно теперь, думаю, и остановиться и прекратить дальнейшее рассмотрение указанных брошюрой отцов и учителей, у которых заимствовал свое учение св. Дамаскин. Довольно и приведенных свидетельств, чтоб иметь нам право сказать, что св. Дамаскину не у кого было занять мысли о телесности души и Ангелов.

– 103 –

Да кто там еще остался?

Я. Св. Максим Исповедник и Немезий.

Стар. Немезия не знаю. Видел я когда-то где-то его книгу – учение о человеке; но как он смотрит на природу души, не имею сведения. А св. Максим Исповедник о природе Ангелов ничего, кажется, не говорит. Что же касается до невещественности души, у него об этом есть подробные рассуждения в статье о душе и в письме к Архиепископу Иоанну. Последнее так и надписывается: о том, что душа не телесна. Можно потому, и не приводя мест из св. Максима, присвоить его свидетельство в свою пользу.

Итак заключаю относительно места, приводимого из св. Дамаскина, в доказательство мнения о телесности души и Ангелов, что из рассмотрения самого места, из соображения всего вообще учения св. Дамаскина об Ангелах, из совокупности свидетельстве св. Отцов и учителей, у которых он заимствовал учение, выходит неопровержимо, что св. Иоанн Дамаскин не имел мысли о телесности души и Ангела. Потому надобно постановить, чтоб эти всесторонние телесники и вещественники не смели вперед указывать на св. Иоанна, как на своего патрона и предшественника, проложившая будто первые черты темного их учения.

Я. Здесь хорошо у вас вышло. Посмотрим, как-то вы преодолеете свидетельство, приводимое из св. Макария Великого. Оно так решительно.

Стар. Оно, точно, решительно. Но имеет ли вес, – это другой вопрос. Если даже докажет кто, что Макарий точно был того мнения, какое со словами его соединяют брошюры, и тогда

– 104 –

поставим общее положение, что частное, одному Отцу принадлежащее, мнение не может выражать учения Церкви, потому ни для кого необязательно, – и останемся спокойно при своем мнении. Возьмите во внимание одно то, что ни в одном издании св. Макария не остается это место без особого примечания. И в теперешнем издании Московской Академии и в прежних переводах (а св. Отцы издаются с разрешения Св. Синода) под этим местом стоит нота, что место это должно разуметь в смысле не отрешенном, а относительном. Это значит, что у нас никогда этого места буквально не понимали. Брошюры, разбираемые нами первые стали придавать ему буквальный смысл. Если теперь рассуждать о сем обстоятельстве по началам Церкви, где общность мнения берет перевес, а не частное воззрение: то надобно положить, что у св. Макария нет мысли о телесности души и Ангела, потому что доселе никто не видел такой там мысли. Навязывать такую мысль св. Макарию стали первые брошюры. Это и есть потому их частное воззрение, которое, дивиться надобно, как осмелились они выставлять в среде православных, из которых никто не смотрел и не смотрит на сие место очами брошюр.

После сего общего замечания я ограничусь только разъяснением, почему этого места нельзя понимать буквально. Найдите-ка 4-ое сл. п. 9. и читайте.

Я нахожу и читаю: "Намереваюсь, по мере сил своих, изречь и некоторое тонкое и глубокомысленное слово. Поэтому выслушайте разумно".

Стар. Ну, вот сам св. Макарий говорит, что у него будет речь необыкновенная, и приглашает

– 105 –

слушать его не просто. Скажите, пожалуйста, в чем тут необыкновенность, тонкость и глубокомысленность? Что за тонкость и глубокость в словах: и Ангел, и душа, и демон – тело? Если буквально разуметь их, то они гораздо проще и понятнее, нежели как если б сказано было, что Ангел, душа и демон суть чистые духи. И стоило ли бы в таком случае предупреждать: смотрите, я хочу сказать нечто особенное? Но потому-то самому, что слова просты, а между тем обещается передать чрез них нечто тонкое и глубокое, – по тому самому не должно понимать их в собственном смысле. И когда св. Макарий говорит: слушайте разумно; то этим конечно хотел внушить: смотрите, не обольститесь простотою речи и не поймите их буквально. А это тоже значит, что смотрите, хоть и говорится: Ангел, душа и демон – тело, но разуметь это надо иначе.

Я читаю. "Беспредельный, неприступный и несозданный Бог, по беспредельной и недомысленной благости своей, оплодотворил Себя и, так сказать, как бы умалился в неприступной славе, чтоб можно Ему было войти в единение с видимыми своими тварями, разумею же души святых и Ангелов, и возмогли они быть причастными жизни Божества".

Стар. Подождите, остановимся на этом месте. Буквальный смысл речи, очевидно, показывает, что здесь говорится о воплощении Бога. Спрошу я буквалистов, чего ради воплотился Единородный Сын Божий? Конечно, ответ должен быть словами символа веры: нас ради человек и нашего ради спасения. "Зачем же

– 106 –

тут вставлены Ангелы? Мы отпали от Бога. Чтоб воссоединить нас с Собою, Он сам снисходит к нам и воплощается. Ангелы же добрые не падали, но всегда пребывали в единении с Богом, а злых воссоединение считается невозможным. Как же тут говорится, что воплотился Бог ради единения с Ангелами? Единение с Ангелами ставится тут наряду с нами, т. е. воплощение было столько же необходимо и для них, как и для нас. Кто так думал в Церкви Бoжиeй, и даже вне Церкви? Таким образом открывается, что, говоря так, св. Макарий, муж духоносный, не знал первых начатков Хр. Бoгocловия!!! Это – вывод самый прямой и натуральный. Кто буквально понимает этот параграф, тот не убежит от этого вывода. Буквалисты, или пусть откажутся от буквального смысла, чтоб охранить честь св. Макария, или, строго держась буквального смысла, в угоду своему суемудрию, навлекают это пятно на Богоносного Отца. Но нам нечего опасаться такой беды. Внимая предостережению св. Макария – слушать разумно, мы не понимаем буквально ни этого 9-го параграфа, ни следующих за ним 10-го и 12-го. Во всех их идет иносказаниe глубокое, которое трудно изъяснить. Видна только общая мысль, что любообщительный Бог всячески как бы ухитряется и всячески готов умалиться, чтоб только войти в общение с разумными тварями. Но в подробностях многие здесь фразы решительно непонятны.

Пусть буквалисты объяснят нам, напр., чего ради здесь в 9-м параграфе не оттеняется словом, что воплотился Единородный Сын

– 107 –

Божий, тогда как точность выражения этого требовала? Что также за мысль в словах: оплотворил Себя беспредельный, чтоб можно Ему было войти в единение с душами святых и Ангелов? – Стало, воплощение было не нас ради человек, а ради самого Бога!! Опять – души, святых понятны, а души Ангелов что такое? Вслед за сим Ангелы названы тонким телом. Стало, по мысли св. Макария, у тонкотелых Ангелов есть кроме тела и души. И это будет против брошюр.

Буквалисты знают, конечно, что ипостасное соединение Божества с человечеством есть только в Господе и Спасителе нашем Иисусе Христе. Как же в 10-м параграфе говорится, что недомыслимый Бог, входя в единение с верными душами, бывает с ними ипостась в ипостась? Не подается ли этим мысль, что Он ипoсно воплощается в каждом верующем? И опять, как тут же сказано, что, умалив Себя, Бог облекся в члены тела, подобно тому как душа облечена ими? Это похоже на ересь Аполлинариеву, по которой вместо души в Господе Иисусе Христе было Божество. Что такое еще, что в 12-м параграфе говорится о Боге, что Он во что угодно преобразуется для душ достойных и верных, даже в град света – Иерусалим, или гору – небесный Сион? (Буквальный смысл первых строк этого параграфа точно таков). – Все сии места я нарочито собираю воедино, чтоб показать буквалистам, как опасно понимать в буквальном смысле все фразы, содержащиеся в означенных параграфах. Буквалисты, строго держась буквального смысла, или сами

– 108 –

должны принять все означенные еретические мысли, чтобы явить себя учениками св. Макария, буквально понимаемого, или, свою оберегая честь, на св. Макария навлечь тем, будто он не понимал самых простых христианских истин. Одно из двух, – или то и другое для них неизбежно. Если же, во избежание сего неумолимого следствия, они скажут, что тут говорится не о воплощении Бога Слова, а вообще о приближении милостивого Бога к разумным тварям (как, по-моему, и должно понимать сии параграфы); то они должны согласиться, что слово: оплототворил, многократно здесь употребленное, должно понять, не в буквальном, а переносном смысле. И прекрасно. И мы с ними совершенно соглашаемся; попросим только их не понимать буквально уж и того места, где говорится, что Ангел, душа и демон – тело. Упорствовать нельзя будет, ибо чего ради другие места будут понимать они не буквально, а это одно буквально? Поступая так, они обличат в себе предубеждение; а это считается нечестным в ученом кругу. В сложном слове: оплодотворил – esomatopiise стоит ведь не sarx, a soma. Как же это, раз пять на трех страницах слово soma – тело будет иметь переносное значение, а однажды только собственное? Притом, удержится это собственное значение для того, чтоб чрез это утвердить учение, небывалое в Хр. мире, о телесности Ангелов и душ; тогда как в других местах, именно для устранения понятий небывалых в Хр. мире, слову сему дается переносное значение. Непостижимо, как криво тут поступают брошюры!! (Можно догадываться, что брошюры

– 109 –

не понимают содержания сих слов в буквальном смысле а видят здесь мысль вообще о приближении Бога к разумным тварям.. (см. Приб. к сл. о см. стр. 15, 16).

Итак общий вывод из рассмотрения места, в котором св. Макарий говорит, что Ангел и душа – тело, есть тот, что его ни под каким видом буквально понимать не следует. Я Едва ли можно удовлетвориться таким объяснением. Ибо, если не хотите понимать буквально, скажите, как надо понимать?

Стар. Сказать это никак не обязательно. Отвечаю просто: а как должно сие понять, не понимаю. Ведь у св. Макария, не здесь только, а во всем составе его писаний, очень много непонятного. Желая, как можно более, приблизить к уразумению высокие истины духовные, он ни о чем почти не говорит без уподоблений. Оттого у него всюду образы и сравнения, которые нередко никак не поймешь, как применить к делу и объяснить себе. Потому и читать и пользоваться им надобно со всею осторожностью. Возьмите вы первую беседу. В параграфе 2-м говорится, напр., что "душа, Духа Божия приявшая, становится вся лицом, вся оком... вся исполнена очей, и не имеет никакой последней или задней стороны, но отвсюду представляется лицом". – Видите, какое сравнение! Его и с самим-то собою не сообразишь. Если она вся – лицо, то как вся – око? Если вся око, очевидно одно, как исполнена очей? Если нет задней стороны, а и там лицо, то как одно лицо? Если сзади лицо и справа лицо и слева лицо... стало несколько лиц? Не правда ли, что трудно вообразить самое даже

– 110 –

уподобление, а что значит оно, еще труднее уразуметь. Но всяко очевидно, что буквально его понимать нельзя. Приходит мне на память, что брошюры, опираясь на словах св. Макария в других местах, утверждают, что душа имеет все члены, как и видимое тело, т. е. голову, глаза, уши, руки, весь стан, ноги. Они буквально понимают эти фразы св. Макария, которые точно встречаются у него. А я буквально пойму приведенное пред сим место и буду твердить: не правда; в душе нет всех частей, а она вся – око, или она вся – лицо. Если ж, чтоб не пустословить, последнее место надо понять в переносном смысле; то на каком основании будем в собственном смысле понимать место, брошюрами приводимое, что душа и Ангел имеют вид, какой обыкновенно имеет человек? – Брошюры так хотят!? Но им, как по всему видно, закон не писан. У св. Макария помнится, и ветхий в нас человек имеет все члены видимого человека. А потом, и сатана одевается во всю душу и членом своим к члену ее прилагается. Да, естественно душа имеет все члены. Сколько же это соберется у грешного человека голов и рук, и ног, и прочих членов? А тут еще вот что! В 1-й же беседе, в параграфе 5-м говорится о душе грешной: "движутся в ней змеи и страшные черви, т. е. лукавые Духи и темные силы питаются, гнездятся, пресмыкаются там, поедают и растлевают ее". – Вообразите же из всего сего вместе, что такое эта душа?!

Я. Что же это? Всем, что вы сказали, можно подать невыгодное понятие о св. Макарии.

– 111 –

Стар. Нет, не о нем, а о буквалистах. Состояние грешной души и души облагодатствованной, действия благодати Божией в обращении, очищении и освящении человека, хитрости злых духов и изворотливости грехолюбивого сердца никто, думаю, так хорошо не понимал, как св. Макарий. Как сам ясно их понимал, так хотел уяснить их и в сознании учеников своих. И для того высокие и таинственные предметы духовные облекал в образы. Очевидно, сии образы и сравнения – не самые предметы. Кто будет понимать их буквально, многих наберется несообразностей, но виноват будет не св. Макарии, а сам читающий! Читай, да разумей, что к чему идет. Вот и брошюры поняли буквально одно место, св. Макария, и твердят: Ангел – тело, душа – тело. Так-де учит св. Макарий, а св. Макарий совсем так не учит. Это брошюрам угодно видеть в нем такую мысль. На них вся вина кривотолкования пусть и падет. Лик св. Макария, преподобного и богоносного отца нашего, пребывает чист и незапятнан в нашем сознании!

Я. Но неужели же у св. Макария все образы и он никогда не говорил о душе и Ангелах без образов?! Хорошо было бы, если б вы привели такие места, где он говорит о сем не уподобительно.

Стар. Хорошо. – Да вот в первой же беседе, в 17-м параграфе, говорится: "душа есть тварь умная, прекрасное подобие и образ Божий!!... Тварь умная! Стало – не тело. Образ и пoдобие Божие? Стало, опять не тело, ибо иначе как она будет образ и подобие Бога, который

– 112 –

не есть тело? Бог дух есть. Должна быть духом и душа – образ и подобие Его. А если душа такова, то и Ангелы. И Ангелов св. Макарий признавал духами. Ибо, говоря напр. о благодатном огне в сердце (в беседе 25, парагр. 10), он учит: "сей огонь согревал сердце Клеопы и спутника его, когда говорил с ним Спаситель но воскресении. И Ангелы – служебные духи причащаются светлости сего огня, по сказанному: творяй Ангелы своя, духи и слуги своя огнь палящ" (Евр. 1. 7). Как благодать духовна, так и приемники ее должны быть духовны, т. е. наши души и Ангелы.

Не стану больше приводить подобных мест. Из всего сказанного достаточно видно, что св. Макарий не мог иметь таких грубых понятий об Ангелах и душе, какие навязывают ему брошюры, свою болезнь слагая на чужую голову.

Я. Таким образом главные затруднения, мне думается, преодолели. Выражу вам свое удовольствие. Как я рад, что у св. Maкария, тем паче у св. Дамаскина, нет этого темного учения, которое проповедуется брошюрами! И я ведь не думал, чтоб у них была подобная мысль; но поди же, все оставалась какая-то тень. Теперь я совершенно свободен от всяких недоумений Но, кажется, можно нам дать теперь себе и небольшой отдых.

Стар. Не худо. Так до свиданья; я не промедлю.

– 113 –

Текст приводится по изданию (в переводе на современную орфографию):

/Феофан (Говоров) еп./ Душа и Ангел – не тело, а дух: против брошюр "Слово о смерти" и "Прибавление к Слову о смерти". – Тамбов: Тип. А. А. Студенецкого, 1867.

Номера страниц идут после текста.

Последнее обновление файла: 01.12.2015.

ЦЕНТР
ХРИСТИАНСКОЙ
ПСИХОЛОГИИ И
АНТРОПОЛОГИИ
Санкт-Петербург