Поиск по сайту

 

Непременным условием для поступления на богословские курсы при Свято-Филаретовской московской высшей православно-христианской школе является предоставление письменной рекомендации, подтверждающей прохождение оглашения. Оглашение, действительно, является ключевым словом в системе священника Кочеткова. При этом фактически под этим словом понимается особая подготовка ко Крещению, проходящая именно в его общине. Человек, прошедший оглашение в другом храме или (о ужас!) крещеный вообще без какой-либо длительной подготовки, как правило, считается «неполным членом Церкви».

 

В течение последнего года в одном из московских храмов мне довелось много раз встречаться с членами общины священника Георгия Кочеткова и наблюдать их поведение. Некоторые особенности жизни этой общины — такие, как явное ощущение себя элитой, разработанный и неукоснительно соблюдаемый внутригрупповой ритуал поведения в храме, очевидное пренебрежение (от игнорирования до весьма грубого отношения) к не входящим в общину прихожанам, большое количество некрещеных младенцев и детей младшего возраста, обязательность причащения в любом случае (даже если приходишь в храм во время и после Евхаристического канона) и проч. — прямо-таки бросались в глаза. Тогда же в Интернете у меня начались продолжительные дискуссии с несколькими наиболее активными пишущими и учащими членами общины. Из этих дискуссий я вынес то, что «кочетковцы» не воспринимают никакой критической информации о своей общине, не допускают даже теоретической возможности того, что их глава (священник Г. Кочетков) может ошибаться, чрезвычайно агрессивно настроены по отношению к своим оппонентам, проявляют элементарную полемическую нечестность и в высшей степени безответственно относятся к собственным словам и утверждениям (например, первоначально «выдав» в пылу полемики некую информацию, которая, как оказывалось затем, являлась по отношению к ним компрометирующей, они тотчас же с легкостью отрекались от своих слов). Более того, при малейшей возможности выступающие за ничем не ограниченную свободу слова «кочетковцы» уничтожали реплики своих оппонентов, добиваясь таким способом полного единодушия в открытых ими дискуссиях.

С одной стороны, с подобными же весьма пугающими особенностями поведения сталкивается любой исследователь тоталитарных сект. Но, с другой стороны, на основании одних этих особенностей, тем более подмеченных в данном случае субъективным наблюдателем, было бы некорректно делать вывод о том, что вся община священника Г. Кочеткова является сектой. Однако уверенность в том, что в этой общине, безусловно, присутствует целый ряд весьма настораживающих характеристик, характеристик, присущих именно тоталитарным сектам, — после знакомства с некоторыми произвольно взятыми опубликованными материалами этой общины — резко возрастает.

Рассмотрим материалы, помещенные в журнале Свято-Филаретовской московской высшей православно-христианской школы «Православная община» № 51 (№ 3, 1999) [1]. Заранее хотелось бы отметить, что разбирать и анализировать тексты священника Г. Кочеткова весьма сложно, — их характерной чертой является феноменальная двусмысленность и противоречивость; благодаря этому у него всегда оказывается припасена отговорка, что здесь им имелось в виду нечто совсем другое. Именно поэтому и возникает необходимость рассматривать каждое из его высказываний и выражений в контексте всего учения и практики возглавляемой им общины. Также нужно сказать и о том, что опубликованные им тексты страдают косноязычием, невразумительностью и постоянными повторами. Но еще в большей степени это относится к выступлениям священника Г. Кочеткова, расшифрованным по магнитофонной записи. Показательно, что они не подвергаются никакой, даже малейшей, литературной обработке: любой текст, исходящий от лидера общины, в глазах его последователей абсолютен и никаким изменениям или исправлениям не подлежит. Отношение к каждому слову гуру как к сакральной истине в последней инстанции и отсутствие по отношению к его высказываниям даже малейшего критического чувства — характерная черта тоталитарных сект. При этом такая невразумительность в свою очередь является одной из обязательных характерных черт используемых в тоталитарных сектах культовых текстов. Здесь вполне применимы те слова, которые автор этих строк пишет в другом месте о сочинениях лже-Христа Виссариона: «Вся эта вязкая, многословная, беспомощная и бессвязная "темна вода во облацех" имеет лишь одну цель — путем употребления знакомых словосочетаний контролировать сознание читающего: она создает некий мнимо глубокомысленный туман, который лишь оттеняет те главные положения вероучения секты, которые читатель непременно должен заметить и усвоить» [2].

Другая характерная особенность текстов, используемых в тоталитарных сектах, – это вопиющая противоречивость, бросающаяся в глаза стороннему наблюдателю и совершенно не замечаемая членами сект. Вот, например, текст из издания «Свидетелей Иеговы»:

«У Свидетелей нет оплачиваемого духовенства, собраниями руководят старейшины. Типичное собрание насчитывает около 100 Свидетелей, в том числе шесть старейшин и шесть служебных помощников. Если собрание становится более многочисленным, оно делится на ряд собраний.

Двадцать собраний Свидетелей Иеговы составляют один район, десять районов – область. Духовное руководство осуществляют районные и областные надзиратели (греческое слово "епископ" буквально означает "надзиратель"). Надзиратели у Свидетелей Иеговы постоянно объезжают собрания в своих районах и областях, бывая в них не реже, чем дважды в год (и в каждом проводя неделю), поэтому их называют "разъездные надзиратели".

Специальные пионеры, миссионеры и разъездные надзиратели содержатся за счет средств религиозной организации. В 1998 г. Общество Сторожевой Башни потратило на их поддержку около 64,4 миллиона долларов» (выделения наши. – А. Д.) [3].

Как мы видим, в вышеприведенном тексте содержатся два взаимоисключающих утверждения: первое голословное утверждение об отсутствии в секте оплачиваемого духовенства опровергается оговариваемым фактическим положением дел, но при этом любой «свидетель Иеговы» не замечает этого противоречия — он абсолютно и искренне убежден, что, в отличие от христианских церквей и деноминаций, его организация не имеет оплачиваемого духовенства.

Тот же самый феномен двух взаимоисключающих заявлений, из которых второе являет фактическую ситуацию, но запоминается только декларативное первое, — мы можем заметить и в текстах священника Г. Кочеткова. В ходе нашего разбора мы неоднократно будем иметь возможность в этом убедиться.

 

***

 

В описаниях общины священника Г. Кочеткова (как исходящих от самой общины, так и от доброжелательных по отношению к ней — в основном, зарубежных — источников) всегда отмечается ее миссионерский характер; подчеркивается здесь и то, что она — чуть ли не единственная во всей Русской Православной Церкви — серьезно относится к древней христианской практике Крещения лишь подготовленных и наученных основам веры людей.

Непременным условием для поступления на богословские курсы при Свято-Филаретовской московской высшей православно-христианской школе (далее — ВПШ) является предоставление письменной рекомендации, подтверждающей прохождение оглашения [4]. Оглашение, действительно, является ключевым словом в системе священника Кочеткова. При этом фактически под этим словом понимается особая подготовка ко Крещению, проходящая именно в его общине. Человек, прошедший оглашение в другом храме или (о ужас!) крещеный вообще без какой-либо длительной подготовки, как правило, считается «неполным членом Церкви». Лица, не «прошедшие полный (выделение наше. – А. Д.) цикл катехизации для взрослых» [5] , на богословские курсы вообще не принимаются.

Что же представляет из себя система катехизации, которой столь гордится община священника Г. Кочеткова и которая, согласно их убеждению, делает их не такими, «якоже прочие человецы» («...ваша христианская жизнь... превосходит возможностью спасения жизнь в монастырях, в семинариях и во всех других подобных заведениях» [6])? Это — весьма длительный (зачастую многолетний) цикл, начинающийся задолго до Крещения, но Крещением отнюдь не заканчивающийся. После Крещения следует «тайноводственная неделя», затем сорокадневный период, именуемый «пустыней», а после него новокрещеным настоятельно предлагается поступить на богословские курсы («Как вы помните, осенью вы можете поступать на Богословские курсы, и мы всем вам рекомендуем это сделать» [7]), по окончании которых они будут иметь возможность начать занятия в самой ВПШ. Занятия проходят очень интенсивно.

Весь процесс оглашения проходит в небольших группах (так называемых семьях), каждая из которых возглавляется старостой и духовно окормляется «катехизатором». Члены общинной «семьи» поощряются к тесному и как можно более частому общению друг с другом. Помимо занятий, для членов «семей» на всех уровнях кочетковской системы обучения необходимы регулярные евангельские встречи, «где вы сможете вместе читать Евангелие, вместе готовиться к этому, вместе обсуждать, насколько Евангелие соответствует вашей жизни или не соответствует. Цель ваших встреч в том, чтобы вы могли применить Евангелие к вашей конкретной жизни» [8]. Кроме того, необходимы частые поквартирные «молитвенные встречи, когда христиане собираются, чтобы вместе молиться» [9].

Вот что пишет об этих группах священник Кочетков: «А община — это и есть семья. Только семья не по плоти, а по духу. Вот это и есть община. И отношения должны быть, в принципе, такими же, как и в семье, только, конечно, в семье хорошей» [10]. Очевидцы отмечают, что члены реальных семей часто направляются в разные общинные «семьи»: муж — в одну, жена — в другую. Можно себе представить, что такое разделение вряд ли способствует полноценной семейной жизни. Отметим еще, что «семья» — это один из наиболее употребимых в различных сектах терминов, избираемых ими для самоопределения. Как поясняют психологи (в частности, Лифтон, Лангун, Сингер, Хассан и др.), каждая из тоталитарных сект представляет собой эрзац-семью, активно использующую семейную терминологию.

Все остальные — помимо общинных — дела объявляются не только вторичными, но и прямо вредными: «Не делайте этих ошибок. А то наверняка сейчас многие про себя думают: вот я теперь как возьмусь и у меня все сразу будет как надо — и на работе, и с домашними делами. Мол, мне вот этим и надо заниматься — летом на отдых или на дачу, ведь самое главное — это здоровье, и все такое… Нет! Если вы так будете жить, у вас христианская жизнь не получится. Просто не получится — говорю вам откровенно, обманывать не буду» [11].

Интересно, что слова священника Г. Кочеткова почти дословно повторяют заявления лидеров тоталитарной секты «Церковь Христа», о которых повествует проведший в ней несколько лет Сергей Глушенков: если ученик собрался ехать в воскресенье с родителями на дачу, лидер может его спросить: «"Что же, по-твоему, важнее — жизнь с Богом или твои грядки?" Ну что тут ответишь? Конечно жизнь с Богом важнее всего на свете, но грядки-то здесь при чем?» [12].

Такая полная загруженность членов — весьма характерная черта тоталитарных сект: чем более человек загружен, тем меньше у него времени остановиться и задуматься о том, что с ним происходит. Как отмечает известный психолог, специалист по тоталитарным сектам Стивен Хассан, контролирование сознания состоит из четырех компонентов: контролирование поведения, контролирование мыслей, контролирование эмоций и контролирование информации [13].

Массированная, всеобъемлющая и занимающая все время система обучения, безусловно, способствует контролированию информации, поступающей к человеку: из-за постоянной загруженности у него просто нет времени читать что-либо, кроме того, что предлагается ему руководством, а списки чтения пополняются постоянно. Даже самым занятым людям настойчиво предлагается «поступить на заочное отделение: будете брать пленки и слушать дома. <…> Готовите ужин и слушаете (только смотрите, чтобы ничего не сгорело)» [14].

Содержание рекомендуемого списка чтения (кстати сказать, весьма и весьма обширного) стоит рассмотреть отдельно. Как отмечает прот. Валентин Асмус, там есть «весь джентльменский набор интеллигента». Есть там и роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита», и повести Л. Андреева, и произведения скандально известного автора «Последнего искушения Христа» Казанцакиса, и многая другая, увы, не слишком душеполезная литература. Но все же список скорее можно назвать не столько «джентльменским набором интеллигента» [15], сколько общеобразовательным перечнем чтения советского подростка: есть в нем и «Робинзон Крузо», и произведения Шекспира, и «Хижина дяди Тома» (обычно эта книга проходит в паре со знаменитым «Оводом» — странно, что он отсутствует в списке), и «Моби Дик» Мелвилла, и «Песнь о Гайавате» Лонгфелло, и романы Ф. Мориака. Тут необходимо должным образом расставить все точки над «i»: проблема не в том, что кому-либо предписывают читать эти книги (несомненно, для общего образования и развития кругозора многие из них полезны, а классику знать хорошо), но в том, что они входят в список чтения для людей, готовящихся ко Крещению, то есть считаются огласительной литературой. Но есть здесь и еще один аспект. В сектах новозавербованным членам часто навязывается роль детей, полностью психологически зависимых от своих новых «родителей» — наставников. В данном случае этот «школьный» список несомненно играет ту же самую роль: взрослый сложившийся человек как бы опять садится за школьную программу чтения.

 

А как же собственно духовная литература и, прежде всего, Священное Писание? Вот что священник Г. Кочетков говорит прошедшим катехизацию людям о рекомендуемом чтении в течение первых недель после Крещения: «...вам, скорее всего, кто-нибудь будет подсовывать или рекомендовать какие-то книжки. Это тоже может быть искушением. Потому что вам нужно начинать с главного. А что для вас главное? Прежде всего — Священное писание, Новый завет. Читайте в "пустыне" Новый завет — все, что вы не успели прочесть из него. Не беритесь ни за какие книги, пока не прочтете полностью Новый завет» [16]. Тут интересны два аспекта: первый — это запрет на получение какой-либо информации от внешнего мира (вспомним о контролировании информации), а второй — это то, что во время единственной и неповторимой кочетковской катехизации люди, готовящиеся ко Крещению, оказывается, даже не прочитывают Новый Завет (обратим внимание, что о Ветхом Завете речи вообще не идет!). А теперь посмотрим текст того же наставления, но уже чуть ниже (поясним, что речь идет о сорокадневном периоде): «Иногда у вас еще не будет хватать духовных сил для чтения Нового завета, поскольку это требует большой концентрации. Тогда вы можете читать и другие важные для вас сейчас книги, которые помогут вам в выборе вашего дальнейшего христианского и церковного пути. Вот, например, сборник "Приход, община, братство, церковь". А вот книга о. Сергия (Савельева) "Далекий путь" и сборник его же проповедей. Это совершенно замечательные книги об опыте христианской жизни в ХХ веке. Именно общинной жизни... <...> По общинной жизни ничего подобного почти нет. <...> Это журнал "Надежда" № 16, где рассказывается тоже про общину — о. Алексия Мечева и его сына о. Сергия Мечева, — которая существовала в первой половине ХХ века. <...> Вот еще книга об опыте подвижничества двадцатого века "Мать Мария" о. Сергия Гаккеля — о том, как нужно подвижнику в наше время жить. А вот в 176-м номере парижского журнала "Вестник Русского Христианского Движения" опубликована прекрасная рукопись той же матери Марии (Скобцовой) "Типы религиозной жизни". Кто еще не читал, прочтите непременно! Это именно о типах, о направлениях, что для вас сейчас особенно важно. Ведь вы можете пойти по духовному пути в Церкви и заблудиться. <...> ...Прочитайте книжку "Отец Арсений". Это хорошая книжка, рассказывающая про священника, который был в лагерях, ссылках, и о том, как строилась его жизнь. Это вам тоже будет очень полезно. Вот эти книжки, которые я показал, — это то, что вам нужно в первую очередь (выделено нами. — А. Д.), чтобы вы могли укрепиться в том, что вы получили на оглашении. <...> Вы найдете список рекомендуемой литературы с выходными данными в "предисловии автора" к моей книге "В начале было Слово. Катехизис для просвещаемых". М., 1999» [17].

На первый взгляд в этом списке есть и очень хорошие книги. Но все нужно воспринимать в контексте. Что объединяет все перечисленные священником Г. Кочетковым книги? Это подчеркивание роли «харизматиков» в Церкви, противостоящих церковной иерархии и общему укладу церковной жизни или, по меньшей мере, существующих вне зависимости от них — либо индивидуально, либо во главе собственных общин. Таким образом, даже книга «Отец Арсений» может восприниматься как подтверждение весьма спорным и даже скандальным умозаключеням монахини Марии (Скобцовой), высказанных в ее статье «Типы религиозной жизни» [18].

Но посмотрим, что происходит дальше. Итак, по прохождении сорока дней люди опять собираются в храме. Вновь разговор о рекомендуемом чтении: «Еще о книгах. Какие книги вас сейчас нужны в первую очередь? Конечно, в первую очередь нужно читать Священное писание. Это ясно всем, это всегда будет в первую очередь. Каждый год Великим постом перечитывайте Новый завет! Каждый возьмите себе задание перечитать в пост полностью Новый завет. Вы уже читали большие куски, но полностью, я думаю, никто еще не прочитал Новый завет (ах, вот как! — А. Д.). Во время "пустыни" вы могли это сделать, но думаю, что не успели (откуда такая уверенность? — А. Д.). Это первое и самое важное. Но есть еще и другие книги для вас принципиально важные и нужные, которые я вам также рекомендую прочитать. <...> Все эти книги перечислены в списке литературы, рекомендуемой вам после "пустыни" (см. прил. 3 в моей книге "В начале было Слово. Катехизис для просвещаемых")» [19].

Обратим внимание: с одной стороны, священник все время говорит, что необходимо читать Новый Завет (вновь отметим, что о Ветхом Завете не вспоминают и сейчас), с другой, он непоколебимо уверен в том, что его абсолютно никто не читает и, исходя из этой уверенности, он все время предлагает некий суррогатный список других первоочередно «необходимых для христианской жизни книг». Но при этом любой член общины, все еще так и не прочитавший Новый Завет, совершенно искренне будет утверждать, что их общинная жизнь основана на Евангелии и ни на чем другом.

 

***

 

Другая характерная черта тоталитарных сект — контроль над мышлением их членов. Согласно Стивену Хассану, при контроле над мышлением осуществляется «такая плотная индоктринация членов, что учение группы подменяет их собственное мышление, они начинают говорить на новом внутригрупповом языке и используют систему "мыслестопа" [20] , которая играет роль внутреннего цензора. Человек, желающий стать полноправным членом группы, должен научиться манипулировать своим собственным мыслительным процессом. <...> Деструктивный культ обычно использует набор "загруженных терминов" или выражений. Так как язык предоставляет нам символы, с помощью которых мы мыслим, то, научившись манипулировать некоторыми словами, можно контролировать мышление <членов секты>. Многие группы примитивизируют сложные ситуации, приклеивают к ним ярлык и таким образом редуцируют их до внутрисектантских штампов. Этот ярлык — словесное выражение "загруженного языка" — управляет мышлением человека в любой ситуации» [21].

Чтобы пояснить эту мысль, вспомним Маршала Эпплуайта — главу секты «Небесные врата», члены которой совершили в 1997 году в Калифорнии массовое самоубийство. Для обозначения человеческих тел он использовал словесный ярлык «контейнеры», а смерть называл «переходом на следующий надчеловеческий уровень». В результате многократного ежедневного повторения эти слова стали штампами, уже более не вызывавшими никаких страшных или нежелательных ассоциаций. Поэтому когда Эпплуайт объявил, что пора сбросить устаревшие контейнеры и перейти на следующий надчеловеческий уровень, этот призыв к самоубийству звучал совсем не страшно и даже привлекательно.

В системе Кочеткова также имеется свой специфический язык, включающий в себя множество «загруженных терминов», обозначающих совсем не те понятия, что усваиваются этим словам в нашем повседневном употреблении. «Кочетковцы» рассуждают о «полных членах Церкви» и «неполных членах Церкви» (ПЧЦ и НПЧЦ), о «тайноводственной неделе», об «агапах» (о них см. ниже), о «катехизации», которая на самом деле означает индоктринацию, о «семьях», которые не имеют отношения к реальной семье, и проч.

Важное понятие в терминологическом словаре общины священника Г. Кочеткова — «свобода». Это слово он повторяет постоянно. Правда, под свободой он понимает, в первую очередь, полную независимость от священноначалия: «Вы — свободные в Господе, вы — чада Божии, которых порабощать никто на земле не имеет права — ни духовники, ни иерархи, ни старшие, ни младшие, ни внешние обстоятельства, ни власти, ни господства — никто. "Вы свободные в Господе", — говорит апостол Павел. Помните об этом, потому что у вас сейчас в связи с этим в церкви будет много разных искушений. <…> Никакого идолопоклонства в вашей жизни больше не должно быть: ни вашему здоровью, ни вашим удобствам, ни начальству церковному или светскому, никому. Помните: "Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи", — вот каков должен быть ваш девиз. Это слова из Священного писания. Согласны? — Некоторые, я вижу, еще думают… Что же, думайте, только думайте хорошенько, чтобы не ошибиться» [22].

При этом здесь же подчеркивается: «Это не значит, что все легко будет решаться — вам надо будет подумать, надо будет помолиться, может быть, надо будет прийти и спросить у старших (не по возрасту, а по стажу в общине. — А. Д.), у катехизаторов и других» [23]. И еще: «Подумайте с помощью ваших катехизаторов. У них большой, многолетний опыт оглашения в Москве и не в Москве. Много тысяч людей прошло через Огласительное училище, поэтому вы можете спросить катехизаторов: что вам лучше делать? Катехизаторы посмотрят на вас и скажут (выделено нами. — А. Д.): вам, к примеру, лучше собираться на молитвенные встречи, вам лучше читать вместе Евангелие, допустим, от Матфея, а вот вам еще что-то нужно — может быть, поначалу обсуждать какие-то острые и трудные проблемы вашей духовной жизни, а кому-то, может быть, и то, и другое, и третье. Кому-то надо встречаться раз или два раза в неделю, а кому-то, кто послабее, лучше встречаться раз в две недели…» [24].

Итак, освободившись от священноначалия, члены общины отдают свое право выбора и душепопечительство над собой катехизаторам (зачастую весьма юным и весьма самоуверенным, гордым оказанным им доверием и своим новообретенным учительским статусом), руководящим порой значительно превосходящими их по возрасту людьми. Как мы видим, катехизаторы (среднее звено руководства в общине) определяют для рядовых членов все — вплоть до их духовной и молитвенной жизни — «посмотрят на вас и скажут».

Но тотальная дисциплина влечет за собой и тотальный контроль. Руководству нужно знать, что делается в каждой группе — в каждой «семье»: «Я думаю, что в каждой группе у вас будет свой староста. Им может быть прежний (! — А. Д.), но можете избрать и нового. <…> Через две недели, после вечерни, мы встретимся с ними <старостами> на Общем совете нашего Братства, чтобы у нас было время, чтобы мы могли с ними подробнее поговорить о том, как у вас в группах дела, что вас интересует, какую вам хотелось бы иметь информацию и т. д.» [25].

Для иллюстрации вышесказанного процитируем, что пишут члены общины о роли катехизаторов и старост в их жизни [26] : «Однажды звонок домой. На другом конце провода — наш катехизатор, молодой паренек, который на этот раз строго выговаривает проштрафившейся старушке, кандидату педагогических наук, тогда еще старшему научному работнику Академии педагогических наук. И соответственно, на этом конце телефонного провода — беззаботная смешливость, несерьезная реакция: мол, говори, говори, "не учи ученого". А в трубку — извинения, извинения, заверения в быстром исправлении… (вспомним о навязываемой адептам подростковой роли. — А. Д.) Лишь спустя некоторое время приходит понимание, насколько важны каждые встречи, каждые лекции, ведь мы так мало тогда знали о христианской культуре. Да и о себе. Ведь именно на одной из таких встреч в группе оглашения наш староста Сергей Т. сказал слова, которые врезались в мое сердце и стали поворотными в моей судьбе: "Ты не любишь людей". Страшно услышать такие слова! Сначала внутренний протест — не может быть! <…> …Стала наблюдать за собой. Постепенно пришло понимание, насколько глубоко прав Сергей» [27].

Сравним с тем, что С. Глушенков пишет о «Церкви Христа»: «…каждый член МЦХ выверяет собственные взгляды по Библии и убеждениям лидера. Лидер же обязан активно "передавать" свои убеждения рядовым ученикам. Однажды в разговоре лидер "сектора" сообщил нам, что приобрел твердую уверенность, основанную на тексте Библии, в том, что брать деньги в долг — грех. Лично я был удивлен и намерен разобраться в этом, используя все ту же Библию. Однако я был заранее уверен, что лидер прав, и необходимо лишь найти подтверждение такой его позиции. И так происходит во всем. Лидер, конечно, может ошибаться в понимании того или иного отрывка. Но ошибка может быть осознана учениками в качестве таковой, только если лидер сам признается в ней и объявит об этом всем. Рядовой ученик никогда не возьмется поставить под сомнение авторитет лидера, тем более если тот — его хороший друг. Вполне возможно покритиковать личные недостатки лидера, но не его прочтение Библии» [28].

Таким образом, мы видим, что члены кочетковской «семьи» соглашаются с весьма жесткими условиями контроля над собой со стороны «старших» лидеров; при этом такой контроль весьма сходен с подобным же контролем над членами во многих тоталитарных сектах. И этот контроль (в том числе и душепопечительский) осуществляется весьма молодыми и явно духовно незрелыми катехизаторами и старостами, естественно, никак не уполномоченными на это Церковью. Если учесть, что такая групповая жизнь провозглашается единственно возможной для христианина, то очевидно, что и все упреки здесь также делаются публично.

 

***

 

Групповое давление, публичные упреки-«выволочки» и «открытые», групповые исповеди — один из наиболее мощных инструментов для осуществления контроля над личностью в сектах и создания того, что психиатры называют «зависимым типом личности», не способной к самостоятельному мышлению и жизни. Вредность и опасность независимого мышления подтверждается членам общины священника Г. Кочеткова, например, их же собственными показательными сочинениями: «Мне и по сю пору часто хочется самой управлять своей жизнью, да и жизнью моих близких тоже. При этом я продолжаю набивать шишки. <…> Я постоянно спотыкаюсь и падаю, но ведь теперь я знаю, куда идти, когда поднимусь снова» [29].

«…В первый раз я почувствовала участие Бога в моей жизни в день, когда наша огласительная группа в полном составе после вечерни приносила публичное покаяние [30]. Разрешалось тихо проговаривать или молча исповедоваться. Все тихо говорили. А я слышала каждое слово, произносимое моими новыми знакомыми вслух, сама думала, что все мои грехи уже раскрыты, а мне… Вот и моя очередь. У меня ни одной мысли, стала нервничать и вдруг заговорила о своих родных, уже умерших: бабушке, тетках, дядьках, которые очень хорошо относились ко мне, а я — невнимательная, черствая, жестокосердная: об их днях рождения не помнила, в больницах почти не навещала… И полились слова и слезы, которых давно не было. А на душе становилось все легче и легче» [31].

 

***

 

Важный для «кочетковцев» «загруженный термин» — это понятие «пустыня», обозначающее чрезвычайно важный для контролирования сознания членов общины этап в процессе катехизации. Для того, чтобы понять его значение, необходимо рассмотреть, как проходит разработанный священником Г. Кочетковым процесс катехизации. Вспомним, что во время подготовки ко Крещению новосозданные «семьи» собираются несколько раз в неделю на различные совместные мероприятия. Как мы уже видели, их жизнь проходит под внимательным присмотром катехизаторов и старост, причем членов «семей» постоянно призывают обращаться по всем вопросам к «старшим». Члены группы быстро учатся следить за посещаемостью друг друга, звонить пропускающим занятия и мероприятия братьям и сестрам, призывая их не манкировать своими новыми обязанностями. Поощряется ярко выраженное эмоциональное, восторженное отношение как друг к другу, так и ко всему, что люди получают в группе. Катехизаторов и старост необходимо любить и слушаться. Мы уже видели из вышеприведенных цитат, что их слова воспринимаются как истина в последней инстанции: эти слова нужно анализировать, над ними нужно долго размышлять и, соответственно, претворять в жизнь. За длительный период оглашения человек привыкает к такому положению дел. Чем больше он втягивается в общинную жизнь, тем меньше у него остается как «внешних» знакомых, так и времени на какие-либо другие дела и занятия. Соответственно, резкое прекращение общинной жизни неизбежно вызывает ощущение пустоты и неприкаянности. Точно также, как и для привыкшего по малейшему поводу советоваться с «катехизатором», обрыв такого общения и необходимость принимать решения самому может вызвать тяжелое стрессовое состояние.

Когда наконец членов группы крестят, они должны пройти через «тайноводственную неделю», в течение которой они должны ходить в белых крещальных рубахах и ежедневно причащаться, после чего и наступает тот самый период «пустыни». Что же значит пребывание в «пустыне» для члена кочетковской общины? Слово изобретателю термина: «Ведь во время "пустыни" вы, естественно, будете приходить в храм каждую неделю или раз в две недели (кто как сможет), исповедоваться и причащаться, но у вас не будет встреч с катехизаторами. Вот единственное условие, но это существенное для вас условие» [32].

Как мы видели, действительно весьма существенное условие… И при этом членам группы очень настойчиво дается умственная установка на то, что в «пустыне» им должно быть очень плохо: «Вы должны знать, что в "пустыне" водятся разные духовные "звери", причем иногда маленькие, но очень ядовитые. Так что берегитесь: будут от них искушения. Вот сейчас вы, как на Небесах, как у Христа за пазухой. <…> Хорошо, если искушения будут касаться только внешней стороны вашей жизни: ну, скажем, если кто-то сломает руку. Это мелочи — это самое простое, самое легкое. Ну что это — руку сломал. <…> Но, безусловно, более тяжелые искушения — всегда внутренние: духовные и душевные. <…> Это, может быть, и есть самое страшное: сейчас будет множество искушений, которые будут пытаться оторвать вас от Бога и друг от друга (выделено нами. — А. Д.). <…> …Когда-нибудь очень захочется вернуться к прошлому. Обязательно будут такие искушения! Только вы не возвращайтесь и в этом помогайте друг другу. Как мы с вами уже говорили, живите по принципу: дай, помогу! <…> Они <ваши ближние из "внешнего мира"> вас немного даже будут учить: вот, мол, теперь ты — христианин, и поэтому ты должен делать для меня то-то и то-то. Не давайте же учить вас таким образом никогда и никому! <…> Бывает, конечно, и так, что человек не хочет идти в "пустыню" и ему не удается этот период. Все время "пустыни" он проходит радостно, весело, без единого искушения, и думает: как хорошо он прошел "пустыню"! Увы, если будет так, значит "пустыни" еще не было и она все равно вас настигнет — в другое время, позже. Но тогда она может длиться уже не 40 дней, а полгода, год или даже несколько лет. И переносится она в этом случае значительно тяжелее, потому что все хорошо в свое время. Ведь если детская болезнь настигает человека во взрослом состоянии, он, как вы знаете, переносит ее хуже. А "пустыня" — это тоже как бы ваша еще детская болезнь. Бог вам всегда поможет, только помолитесь Ему как следует» [33].

Последнее очень важно: новокрещеному внушается, что во время «пустыни» ему не может не быть плохо, что если ему не будет плохо, то потом будет еще хуже, и что он должен помолиться Богу, прося себе побольше искушений во время насильственного отлучения от общения с катехизаторами. И на первой же групповой встрече по завершении «пустыни» каждый сознательный «кочетковец» должен будет рассказать о том, каким невыносимо тяжелым было для него это время. Эта модель поведения ему рекомендуется, и весьма настойчиво, заранее: «Я думаю, что вам было бы интересно, например, завтра встретиться по группам со своими катехизаторами и обменяться опытом. Прежние годы показывают, что это очень полезно. Когда вдруг откроется, что искушения у многих были схожими, то вам будет ясно, что то, о чем мы вас предупреждали, для большинства из вас в большой степени сбылось» [34].

Естественно, коль скоро людям дана такая установка, они на общих исповедях и будут рассказывать о сходных искушениях и переживаниях во время «пустыни». Да и в любом случае, много ли можно нафантазировать во время таких групповых откровений? И тогда, увидев, что говорят все они приблизительно одно и то же, а священник Г. Кочетков их об этом и предупреждал, они лишний раз убедятся в его даре предвидения. На самом деле этот несложный психологический трюк похож на детский фокус с угадыванием нужной карты, когда «фокусник» одну за одной отбирает у своего клиента все карты, пока тот не назовет оставшуюся — именно ту, которую и была отложена самим ловкачом заранее.

И пусть читатель не заблуждается тем, что эта общая встреча и общий рассказ лишь советуется, рекомендуется. Чуть ниже священник Г. Кочетков пишет: «А после этого, повторяю, обязательно (выделено нами. — А. Д.) встретьтесь и поделитесь опытом» [35].

 

***

 

Несмотря на всю декларированную свободу: «…вы сами определяете, к кому в какой храм вам ходить» [36], — вернуться из «пустыни» можно только в общину священника Кочеткова: «…Как вас нужно сегодня в "пустыню" отправлять, так вас нужно будет из "пустыни" и выводить. А если кто-то почему-то не придет или духовно потеряется и из "пустыни" не выйдет, то обязательно с этим человеком свяжитесь, найдите его» [37].

Итак, пребывание в любом другом приходе не выводит человека из «пустыни». Выход определяется лишь возвращением в общину, ибо только она пребывает вне пустыни: «Поэтому старайтесь, чтобы "пустыня" не затягивалась и чтобы никто не застрял в этой "пустыне". К назначенному дню обязательно готовьтесь к общему причастию и к агапе в группе и приходите, не оставайтесь в "пустыне", даже если она как бы и пригреет вас» [38].

Оставшиеся в «пустыне», то есть не вернувшиеся в кочетковскую общину, в лучшем случае духовно больны, а в худшем — мертвы: «Завтра всем вам нужно было бы, по меньшей мере по случаю выхода из "пустыни"… пойти причаститься вместе со своими группами и со своими катехизаторами, а потом пойти на общую "трапезу Любви" — агапу, чтобы не только вместе возблагодарить Бога друг за друга и за встречу, но и как-то пообщаться и посмотреть: все ли вышли из "пустыни", не погиб ли кто в тяжелой борьбе с "пустынными зверями", т. е. с искушениями. А такие вещи могут быть, хотя я надеюсь, что такого не будет, что все придут, все выйдут из "пустыни", что никто там слишком долго не задержится. Однако если вы все же увидите, что кого-то нет — и сегодня не было, и завтра не будет, — это значит, что человек где-то как бы лежит себе и ждет вашей помощи. Тогда ему нужно срочно послать носилки и "скорую помощь", чтобы вынести его из "пустыни", пока он еще жив. Надеюсь, что с Божьей помощью никто из новых членов Церкви не погибнет, но все же помочь тем, кто сейчас не выходит из "пустыни", очень важно. Так что если вы уже сегодня заметили, что кого-то здесь вмести с вами нет, то позвоните им сейчас же, чтобы завтра они пришли вместе с вами в храм, на причастие и на встречу, которая сможет продолжаться даже до вечерни и чина прощения, который будет вечером» [39].

Священник Г. Кочетков не устает вновь и вновь напоминать, что судьба любого человека, не вернувшегося в общину, плачевна: «"Зверики пустынные" вас, кажется, не сильно кусали: по крайней мере, сломанных рук, ног не вижу, сломанных душ тоже не вижу, хотя, впрочем, об этом надо судить по тем, кто отсутствует (выделение наше. — А. Д.), а не по тем, кто присутствует. Так что завтра эту картину вы сможете восполнить» [40].

 

***

 

Другая, постоянно и последовательно повторяемая Кочетковым мысль – это важность групповой общинной жизни, без которой человек неизбежно погибает: «В какой бы храм вы ни пошли, вы должны быть все вместе, потому что выводить кого-либо из "пустыни" потом будет значительно труднее. Конечно, "все возможно верующему", значит, в принципе, можно и позже выйти из "пустыни". Но для этого человеку нужно будет пойти вместе с группой в храм, вместе причаститься, а затем встретиться и как-то обсудить, что же с ним произошло, что же было во время "пустыни" хорошо и что не хорошо. Надо будет как бы подвести итог пройденному периоду, и только тогда человек выйдет из "пустыни". Сам себя вытащить за волосы из воды человек, как известно, не может. Самому выйти из "пустыни" без помощи братьев и сестер не получится. Поэтому если кто-то не придет сегодня и завтра на выход из "пустыни", это значит, что он еще остался в "пустыне". Так что помогайте братьям и сестрам, будьте очень внимательны, смотрите, кто есть и кого с вами нет. И в будущем будьте друг к другу так же внимательны» [41].

Вне общинной жизни с человеком случается самое страшное: «Некоторые спрашивают: вот, встречи и всякое другое… Нужно время, а где его взять? Что же, приходится чем-то жертвовать, иначе вы не сможете идти вперед, и у вас жизнь начнет рассыпаться, и вы начнете расцерковляться» [42]. Запугивание членов тем, что в случае их выхода из секты у них начнутся всевозможные несчастья, как духовные, так и физические, — одна из характерных черт тоталитарных сект.

Не стоит обманываться: когда священник Г. Кочетков говорит об общине и о церковности, имеется в виду не Православная Церковь в целом, а лишь его община: «Церковь живет в служении, во взаимной личностной и жертвенной любви и церковной ответственности друг за друга. Это и называется общиной. Конечно, вы не думайте, что если вы собрались своей группой в десять-двадцать человек, то сразу стали и общиной. Ведь в миру, когда люди только знакомятся, они что, сразу становятся семьей? Конечно, нет. А община — это и есть семья. Только семья не по плоти, а по духу. Вот это и есть община. И отношения должны быть, в принципе, такими же, как и в семье, только, конечно, в семье хорошей. Разумеется, могут быть у вас и какие-то трудности. Никто из нас, кажется, еще не ангел. Нимбов не видите ни у кого? — Ну, а коли мы не ангелы, значит, могут быть и проблемы, только старайтесь, чтобы их было меньше. Старайтесь не создавать проблемы, а помогать друг другу их разрешать, — и в этом будет ваше общее служение и ваша христианская жизнь, которая превосходит возможностью спасения жизнь в монастырях, в семинариях и во всех других подобных заведениях (выделено нами. — А. Д.). Это я говорю, чтобы у вас не было излишней романтики: хорошо бы, мол, стать священником или нынче же поехать по монастырям, по старцам… Старцев вот, правда, сейчас в церкви нет (! — А. Д.). Ну ничего. Когда-нибудь будут, если Бог даст» [43].

 

***

 

Более того, община постоянно противопоставляет себя Церкви, другим приходам и другим общинам. Напомним, что черно-белое видение мира и духовный элитизм, выражающийся в ощущении своей группы «единственной», «просвещенной», «правильной», «истинной», «продвинутой» и проч., — типичные признаки тоталитарного сектантства.

«В нашей церкви сейчас много нестроений, но не нужно бояться ничего, никакого "нагаечного православия", как теперь говорят, и всяких фундаменталистов, модернистов и всего прочего. Вы должны слушать Господа (в лице катехизаторов и старост? — А. Д.). Вы не должны принимать никаких кличек, никаких ярлыков: "кочетковцы", "обновленцы" и т.п. — все это ерунда. Так говорят люди, которые играют в церкви в политические игры. Вы же не играйте ни в какие игры. Если вам кто-то что-нибудь подобное скажет, отвечайте: "Простите, я христианин, я православный", и все. Это главное» [44].

«…У вас еще могут быть какие-то искушения, связанные с нашей церковной ситуацией, с нашей приходской ситуацией и т. п. Эта ситуация пока остается сложной. Мы надеемся на то, что общими усилиями и общими молитвами, и вашим предстоянием перед Богом Господь поможет, и правда восторжествует. И то, что полезно для Церкви, то и будет делаться. Но увы, в истории действует не только Божья сила, но и другие силы. Бывает так, что они даже временно побеждают. Мы надеемся, что этого не будет, но все-таки будьте готовы к разному» [45].

 

***

 

А коль скоро община ощущает себя «светом миру» в «темном царстве» косности и невежества, которое являет собой Русская Православная Церковь, то вполне допустимо не только сокрытие части информации о себе, но даже и ложь. С другой стороны, членам общины чрезвычайно важно усвоить, что информация, полученная от «внешних» (даже православных), может быть смертельна для души. Таким образом «кочетковцы» обрекаются на информационную блокаду. Вспомним, что контроль над информацией — один из четырех составных компонентов контролирования сознания.

«Не спешите спорить. А то придете куда-нибудь, начнете говорить: "Вот, я прошел оглашение там-то и там-то", а кто-то начнет это оспаривать с позиций, может быть, не очень хорошего знания того, что есть в реальности. Не спешите спорить, посмотрите на человека: если он готов принять другое мнение, рассказывайте ему, действительно, правду. Но если он не готов, если он просто утверждает свою точку зрения — и все, то подождите немного, когда человек свой гнев переменит на милость, откроет свое сердце, и тогда ваши слова будут ложиться на добрую почву. <…> Вас будут смущать, вам скажут какую-то неправду — а вы же не можете сами знать всех деталей, что реально было там и сям, кто и что делал, кто и что говорил, — и вы можете начать сомневаться. А вас и без того будут отводить от Церкви искушения. Так вот, важно, чтобы они вас от Бога и от Церкви не отводили» [46].

«Но идя в другие храмы, вы все-таки соображайте, что там могут быть люди, которым не нравятся ни катехизация, ни миссия, и вообще вы не нравитесь. Поэтому не наступайте им сразу на любимые мозоли, пожалейте батюшек и прихожан, которые не всегда понимают то, что в церкви есть и что в ней должно или не должно быть» [47].

Такой двойной стандарт, когда для «внешних» говорится одно, а для «внутренних» — совсем другое, характерен для тоталитарных сект. При этом очень часто такой подход облекается в форму заботы о еще не познавших истину темных людях, которым знать всю правду, может быть, просто вредно. Отсюда и нижеследующий перл: «Помните, что на исповеди всегда нужно говорить правду, но в то же время не всегда во всех частностях, если вы исповедуетесь не духовнику, а более или менее случайному священнику. Тем более, что иногда священники бывают настроены несколько против нашей общины, и это, конечно, как-то отражается на исповедях. В этом есть некоторая опасность, ее нельзя недооценивать…» [48].

 

***

 

Интересен и тот подход к обязательному частому причащению, который рекомендует священник Георгий: «…приходите, причащайтесь, никто вам запретить не может. Даже если кто-то и считает, что это нехорошо, в вашем случае он ошибается, потому что вы прошли полную взрослую катехизацию и у вас есть для этого и основания, и силы» [49].

Таким образом, члены общины воспринимают Причастие как свое неотъемлемое заслуженное (или даже завоеванное) право, которого они могут и должны добиваться любыми способами. В связи с этим стоит вспомнить слова протопресвитера Александра Шмемана, продолжателем дела которого называет себя священник Кочетков. Протопресвитер Александр неоднократно в течение своей жизни повторял, что тогда, когда человек считает себя достойным и подготовленным к Причастию, ему следует от таинства воздержаться, потому что в этот момент он наименее готов и наименее достоин.

Но важнее участия в Евхаристии в системе священника Г. Кочеткова считаются «агапы» — ритуальные собрания, венчающие собой всю бурную общинную жизнь группы-«семьи». Молитвенные встречи, совместные встречи для изучения Писания и даже Евхаристия лишь подводят человека к тому, что он может принять участие в агапе. Об этих собраниях и их ритуальном характере писалось уже достаточно много. Здесь хотелось бы лишь отметить, что для обоснования разработанного им ритуала агап Кочетков идет на прямой подлог: «Вы можете собираться на агапы — трапезы Любви, традиционные в Церкви, которые две тысячи лет существуют в ней (! — А. Д.) [50]. Сколько христианство существует, столько существует и эта традиция. Обычно у нас их принято совершать раз в два месяца, но при этом все должны прежде причаститься, желательно от одной Чаши. Кто не причащается в тот день, или в крайнем случае, накануне, тот на агапу не приходит — не надо искушать друг друга. Это вы должны знать заранее: любовь на агапе можно проявить тогда, когда вы с Господом, когда вы покаялись, причастились, послужили, вот тогда у вас будет уже не просто общая еда, а трапеза Любви, Любви Господней» [51].

 

***

 

Итак, мы рассмотрели наставления священника Г. Кочеткова, произнесенные им перед новыми членами его общины. Невозможно не заметить четыре главных признака тоталитарных сект, которые были сформулированы автором этой статьи в книге «Введение в сектоведение» (М., 1998) [52]. Это наличие:

а) безошибочного, безгрешного и всезнающего лидера-гуру (несомненно, в данном случае эту роль играет священник Георгий Кочетков, которому даже посвящают свои сочинения его прихожане [53], а также и назначенные им и, соответственно, уполномоченные нести в массы его власть и авторитет катехизаторы и старосты);

б) разработанного лидером метода, применимого во всех случаях, стопроцентно эффективного и помогающего всегда и от всего (в данном случае — «катехизация» и общинная жизнь);

в) особого типа организации, также созданной лидером (в данном случае — община «Сретенское братство», разбитая на «семьи», которая стремится занять все время прихожан и контролировать всю получаемую ими информацию);

г) и «эзотерического разрыва», то есть разницы между тем, что сообщается «внешним» и тем, что знают «внутренние» (следует отметить, что «эзотерический разрыв» проходит и в головах прихожан, не воспринимающих вопиющие противоречия во внушаемом им учении, считающих себя самыми свободными и независимыми людьми и убежденными, что они всегда говорят правду и только правду).

Священник Георгий Кочетков и члены его общины считают себя чуть ли не единственной, и во всяком случае самой эффективной и успешной миссионерской группой, приводящей тысячи людей в Церковь. Это не так. Они приводят людей прежде всего в собственную общину. Вот что пишет новообращенная прихожанка о том, что она получила благодаря катехизации и вхождению в Сретенское братство: «…Он <Господь> подарил мне трезвость, веру, замечательных людей, интерес к жизни, истинную радость общения — новую жизнь» [54]. Отметим, что в этом списке нет ни Христа, ни Таинств, ни стремления к спасению, ни собственно церковной жизни, но лишь то, что можно найти в любом клубе или кружке по интересам. Только что в данном случае этим самым «интересу к жизни» и «радости общения» придается абсолютный спасительный смысл и главным делается не жизнь во Христе в Его Церкви, но членство в элитарной группе — в секте. Зная это, нельзя не вспомнить горькие слова Христа: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя одного; и когда это случится, делаете его сыном геенны, вдвое худшим вас» (Мф 23:15).

Да, приведенных выше материалов самих по себе недостаточно, чтобы назвать общину священника Георгия Кочеткова тоталитарной сектой в полном смысле этого слова. Пока мы лишь внимательно прочитали одну из многих десятков публикаций общины. Но, как мы увидели из данного разбора, целый ряд пугающих признаков тоталитарного сектантства присутствует в ее учении и практике. Лишь компетентная богословская комиссия после тщательного и комплексного исследования всех аспектов учения священника Георгия Кочеткова и жизни его общины, сможет вынести окончательное, взвешенное и всестороннее решение. И, как нам видится, анализируя предлагаемые священником Георгием Кочетковым новые методики катехизации и оглашения, комиссия должна обратить внимание и на те имеющиеся в них признаки тоталитарного сектантства, которые были отмечены нами.

 

 

Сноски:

1. Далее в ссылках – ПО.

2. Дворкин А. Сектоведение: Тоталитарные секты. Н. Новгород, 2002. С. 653.

3. Иваненко С. О людях, никогда не расстающихся с Библией. М., 1999. С. 23.

4. Объявление о приеме на богословские курсы при ВПШ // «ПО». С. 123.

5. См.: Там же.

6. Свящ. Георгий Кочетков. Слово новопросвещенным после «пустыни» // ПО. С. 74.

8. Там же. С. 66.

9. Там же. С. 63.

10. Там же.

11. Там же. С. 64.

12. Там же. С. 65.

13. См.: Глушенков С. Я был в «Московской церкви Христа» // Альфа и Омега. № 4, 1995. С. 198.

14. См.: Hassan Steven. Combatting Cult Mind Control. Vermont, 1990. P. 59–67.

15. Свящ. Георгий Кочетков. Слово новопросвещенным после «пустыни». С. 66.

16. Прот. Валентин Асмус. Что придется разбирать? // НГ-религии. 12.04.2000. С. 3.

17. Свящ. Георгий Кочетков. Слово нововоцерковленным перед входом в «пустыню» // ПО. С. 44.

18.Там же. С. 45–46, 47.

19. Об интеллигентско-революционных теоретических воззрениях монахини Марии на монашество да и вообще на Церковь подробно писал прот. Валентин Асмус (см. www.moskva.cdru.com).

20. Свящ. Георгий Кочетков. Слово новопросвещенным после «пустыни». С. 65, 66.

21. См. роман Дж. Оруэлла «1984».

22. Hassan Steven. Указ соч. P. 61–62.

23. Свящ. Георгий Кочетков. Слово новопросвещенным после «пустыни». С. 61–62, 65.

24. Там же. С. 67.

25. Там же. С. 61.

26. Там же. С. 67.

27. Цитируемые ниже сочинения членов общины на тему «Мой путь к Богу и в Церковь», по всей видимости, были написаны для поступления на богословские курсы при ВПШ. Несомненно, что в журнале они приводятся в качестве образцов как этого рода творчества, так и «экземплярного» поведения и мироощущения членов общины. Интересна также композиция этих сочинений: автору было очень плохо — хуже некуда — до знакомства со священником Георгием Кочетковым и его общиной, зато потом началась непрекращающаяся эйфория, так сказать, «майский день, именины сердца».

28. Л. Р. «И вспомнила я свой путь к любви…» // ПО. С. 31.

29. Глушенков С. Я был в «Московской церкви Христа» // Альфа и Омега. №3, 1995. С. 203–204.

30. О.Х. «Христианин, как неваляшка…» // ПО. С. 29.

31. В оригинале к этим словам прилагается следующая осторожная, хотя и не слишком вразумительная сноска: «Имеется в виду, конечно, не исповедь с перечислением конкретных грехов, а именно покаяние, как исповедание своего отпадения от Бога и желания вернуться на Его пути. — Прим. ред.» Однако из дальнейшего текста очевидно, что речь все-таки идет о самой настоящей публичной исповеди.

32. Л. Р. «И вспомнила я свой путь к любви…» // ПО. С. 31–32.

33. Свящ. Георгий Кочетков. Слово нововоцерковленным перед входом в «пустыню». С. 42.

34. Там же. С. 40, 41, 43, 44, 45.

35. Свящ. Георгий Кочетков. Слово новопросвещенным после «пустыни». С. 60.

36. Там же. С. 62.

37. Свящ. Георгий Кочетков. Слово нововоцерковленным перед входом в «пустыню». С. 42.

38. Там же. С. 44.

39. Там же.

40. Свящ. Георгий Кочетков. Слово новопросвещенным после «пустыни». С. 60.

41. Там же. С. 68.

42. Там же. С. 60–61.

43. Там же. С. 64–65.

44. Там же. С. 64.

45. Там же. С. 66–67.

46. Свящ. Георгий Кочетков. Слово нововоцерковленным перед входом в «пустыню». С. 50.

47. Там же.

48. Свящ. Георгий Кочетков. Слово новопросвещенным после «пустыни». С. 63.

49. Свящ. Георгий Кочетков. Слово нововоцерковленным перед входом в «пустыню». С. 48.

50. Там же. С. 47.

51. Раннехристианская практика соединения Евхаристии с трапезой-агапой исчезла во II-III веках. Ритуал же практикуемых в Сретенской общине агап является постмодернистской авторской разработкой самого священника Г. Кочеткова. Столь же безапелляционно и столь же неверно, например, неокришнаиты (члены МОСК) утверждают, что их религиозной традиции пять тысяч лет.

Свящ. Георгий Кочетков. Слово новопросвещенным после «пустыни». С. 64.

52. См. с. 35–44.

53. См.: ПО. С. 30.

54. О. Х. «Христианин, как неваляшка…» // ПО. С. 30.

 

 

Издание:

Дворкин А. Л. Методы контролирования сознания в общине священника Георгия Кочеткова // Суд им давно готов. О вероучении священника Георгия Кочеткова. Сборник. М., 2000, с. 143-177.

 

Первоначальный файл с сайта Информационно-консультативного центра св. Иринея Лионского.

Текст в данном оформлении: Библиотека сайта Христианская психология и антропология.

 

 

Последнее обновление файла: 10.12.2012.