Поиск по сайту

Были ли неожиданны для Церкви экологические проблемы, жестоко и требовательно вторгшиеся в наш мир?

Конечно, вряд ли кто из богословов или иерархов XIX – начала XX века выступал с конкретными предостережениями и рекомендациями, касающимися экологической перспективы. И психологически для верующих, как и для всех их современников, экологический кризис, возросший на глазах одного поколения, был "новостью".

Но когда первое изумление прошло и христиане попытались осмыслить происходящее, обратившись за помощью к традиции церковной мысли, выяснилось, что христианская традиция давно уже позволяла предвидеть и понять этот кризис. Для этого надо было внести общую христианскую антропологию в "натурфилософскую" перспективу и вспомнить, что не только человек страдает от того, что он оказался выломлен из строя природы, но и природа тяготится недолжным местом человека в ней. Ведь еще апостол Павел свидетельствовал о том, что тварь (творение, сотворенный мир) покорилась суете не добровольно... и с надеждою ожидает откровения сынов Божиих... Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне (Рим. 8, 19-22).

Христианство разделяет мир и Бога. Мы не пантеисты. Мир не божествен. Откровение о Боге как Трансцендентной Сверхприродной Личности демифологизирует мир, в известном смысле десакрализует его. Но благодаря этому мир оказывается открыт для собственно человеческой деятельности. Не будучи божественным, не будучи самозамкнутым в собственной самодостаточности, мир подлежит преображению, подлежит человеческому преобразующему воздействию.

"Возделывай сад эдемский" – это первая заповедь, данная Богом первому человеку. Вторая – заповедь "именования", то есть познания мира человеком. И третья – "не вкушай от древа познания добра и зла". Эти три заповеди задают ситуацию, когда и человек, и мир были онтологически "нормальны", то есть еще не пережили грехопадение.

Человек вводится в мир, как в храм. В этом храме ему надлежит быть предстоятелем. Будучи материально-духовен, человек в себе и через свой труд может и призван соединить мир и Бога в едином литургическом делании. В храме-мире, готовясь к "космической Литургии" (так известный немецкий богослов X. фон Бальтазар охарактеризовал суть мистического богословия святого Максима Исповедника), человек своим духовно-физическим трудом, если воспользоваться литургическим языком, приготовляет вещество таинства и своей молитвой призывает Бога освятить дары земли Своим Небесным Духом.

Возделывая мир и в своем возделывании познавая сродненность мира-твари с Богом-Творцом, раскрывая эту связь, человек преображает космос.

Но поскольку мир имеет связь с Богом и помимо человека – мир не всецело находится во власти человека, он подчиняется человеку условно: при условии, что человек служит и исполняет волю Бога, мир слушает и исполняет волю человека. Человек поистине является "мерою всех вещей", но лишь в той степени, в какой он сам вымерен мерою более высокой, чем он. Человек не хозяин земли, а "арендатор". Евангельские притчи ясно говорят нам об этой ситуации. При этом они подчеркивают, что, предоставляя человеку мир в пользование (не во владение!), Господь требует с человека труда и отчета о плодах этого труда. При этом Бог предупреждает людей, что Он хочет жать там, где не сеял, и с каждого данного таланта ожидает двойного умножения.

Заповедь поста ("не вкушай") как раз напоминала человеку в Эдеме о его положении не хозяина, учила самоосознанию перед лицом Господа и самоограничению.

Случилось иначе. Человек восхотел стать "как боги" и снять с себя послушание Всевышнему. Структура мироздания оказалась "вывихнута".

Закон же духовной жизни гласит, что, отказываясь от послушания высшему, чем он сам, человек не обретает независимости, но неизбежно подчиняется низшему. Отец Александр Ельчанинов духовно верно подметил, что "всякое богоборчество – низкого происхождения. Истинный аристократизм – в преклонении перед Высшим".

Потеряв укорененность в надмирном, человек оказался поглощен стихиями мира, оказался заложником низшего, чем он сам. Но и мир, не будучи усовершен и приведен к Богу, утратив человека как своего предстоятеля в своем возведении к Богу, начал меняться. "Космос" стал расползаться в "хаос". Второе начало термодинамики, не сдерживаемое усилиями человека, стало универсальным законом жизни мироздания, вектором же развития мира стало нарастание энтропии, приближение к смерти. Смерть, которую, по слову Писания, Бог не сотворил, стала втягивать в себя все сущее... Таков "пролог" человеческой истории.

Православное богословие в отличие от западно-христианского осмысливает грехопадение прежде всего как болезнь. Дело не в гневе Божием на преступление человека. Дело в болезни самого человека. И Бог делает все, чтобы изменить человека (а не просто снять с него "судимость", юридически помиловав его).

Но нельзя менять человека без его на то свободного согласия. Христос принес нам возможность преображения. От личного же выбора каждого человека и каждого сообщества людей зависит, будет ли действен Крест Христов в нас или нет...

Бог действует в человеческой жизни там, где человек оставляет ему место для Его действия и Его воли. Человеческая воля должна "потесниться", должна отказаться от самочиния и соединиться с волей Божией.

Так в человеке голос его совести действен, лишь если воля человека послушна велениям совести.

И вот теперь посмотрим на последнее столетие европейского развития: расширялось ли в нем пространство, где человек ожидал Божественного сотрудничества? Не происходило ли – на Западе быстрее, в России медленнее – вытеснение религиозных мотивов, исканий, итогов на периферию человеческой активности. "Литургия" в переводе с греческого означает "общее дело". Но религиозность все более становилась и провозглашалась "частным делом" каждого отдельного гражданина.

То, что связывает человека с природой,– его хозяйственная, культурная и научная деятельность,– все более отделяло его от Бога. Но вместе с увеличением отстояния от Бога росло и отчуждение самого человека от мира. Это нарастание хорошо изучено и описано в богословской, философской и культурологической литературе.

Разговоры о совести, о нравственности, о духовности, о Боге сегодня – по крайней мере в России – уже не приближают к Истине. Надо не просто говорить о совести и о Боге, но – взывать к совести и к Богу. Для человека, понявшего, что такое спасение в религиозном смысле, не существует уже проблемы спасения – есть нужда в спасении.

И лишь осознав как свою личную жизненную нужду все более обнажающуюся неправедность и неправду положения человека в мире, мы можем увидеть путь к спасению. Нащупав этот путь, следует ступить на него с желанием дойти до Бога и с надеждой, что в ходе восхождения к Центру мироздания и лежащая вокруг частица мира будет приближена к Нему, исцелена, преображена и спасена.

 

 

Первоначальный файл с сайта www.magister.msk.ru.

Текст в данном оформлении из Библиотеки христианской психологии и антропологии.

 

 

Последнее обновление файла: 01.04.2013.