Поиск по сайту

 

Духовность и ее антоним – бездуховность – популярные понятия, интенсивно обсуждаемое во всех сферах обыденной жизни, в искусстве и науке. Кажется, уже пересечена грань, за которой термин становятся расхожим, банальным и требуется его замена или время, чтобы новое поколение снова обратилось к нему. Однако, похоже, такого запаса времени в Росии не предвидится.

Одна из причин бесконечного этого муссирования состоит в удивительном разнообразии толковании его значения, в этом разнообразии сохраняется лишь понимание духовности как некоей высшей категория бытия, высшей инстанции личности и сознания. Однако высота эта различна, особенно при сравнении светской и религиозной традиций. В первом случае духовность сводимая к нравственности, интеллектуальности, креативности, добродетельности, к тому, что в святоотеческой антропологии именуется душевностью. В христианском учении духовность выводится за пределы душевного бытия. Духовный человек, по апостолу Павлу – водимые Святым Духом или, по св. Григорию Паламе – новые люди, возрожденные благодатью Всесвятого Духа (по митр. Иерофею (Влахосу) [ 1 ]).

Но наряду с этим принципиальным несовпадением и крупнейшие светские ученые – философы, психологи и ученые-богословы ставят одинаковый диагноз нашему времени.

Если в начале ХХ века Э.Шпрагер описывает шесть типов поведения и шесть типов характера: теоретический, экономический, эстетический, социальный, политический и религиозный, то Э.Фромм через несколько десятилетий выделяет рыночный характер как доминирующий тип.

Он описывает преобладающем в западном обществе социальном типе, иногда называет его "анальным характером" – скупом, пунктуальном, упрямом, направленном на стяжательство, но экономящем чувства, качества которого были возведены в норму морального поведения и рассматривались как выражение человеческой природы.

У такого человека "…Эго не имеет стержня, в нем нарушено чувство идентичности, отсутствуют духовные интересы. Главный метод успеха – красивая упаковка, умение преподнести себя как товар" [3, С.89]. Отчуждённость от себя и других напоминает шизоидный характер. Речь идет об отчуждении от своей человечности, то-есть от духовности.

Фромм делает выводы о невротическом развитии анальной личности в больном буржуазном о обществе, в котором анальный тип преобладает. Позднее он пишет о рыночном характере, уже не стяжательском, а потребительском.

Главную роль в структуре рыночного характера играет – интеллект, но интеллект, лишенный разума (разрыв между разумом и сердцем). Эмоции уплощены, он не испытывает глубокой привязанности ни к себе, ни другим. Главные ценности – престиж и комфорт, цель – полная адаптация к рынку труда.

В 20-е, 30-е годы остро заявляет происходит т.н. сексуальная революция и К.Хорни века выдвигает на авансцену героев "невротическую личность нашего времени", тревожную, враждебную, не способную любить, но стремящуюся к любви, опредмечивающую объект привязанности, то есть лишающую его духовной составляющей.

К.Юнг (цит. по [5, с. 126]) в эти годы говорил, что среди его пациентов, вступивших во вторую половину жизни не было ни одного, чья проблема, в конечном итоге, не сводилась бы к поиску религиозного взгляда на жизнь. Ролло Мэй от себя добавляет, комментируя вывод К.Юнга через несколько десятилетий: "Это в равной степени относится и к тем, кто еще находится в первой половине жизни. Перед ним стоит задача поиска смысла своей жизни. А через него понимание конечного смысла существования вообще". [ 5, с. 126].

В 30-40-е годы Н.Бердяев пишет о нарциссическом человеке как антиподе трансцендирующей себя духовной личности. Он подробно останавливается на вечной, но принимающей различные обличья буржуазности, которая направляет волю к материальным благам (Бердяев, [2, с.245]), во многом перекликаясь с обозначенной Э.Фроммом главной альтернативой существования человека – быть или иметь.

Р.Мэй в середине века главной проблемой человека называет апатию, пустоту, внутренний вакуум [6]. Человек проживает жизнь в поиске – себя, и близкого другого. В 70-е годы его диагноз – шизоидный мир, мир шизоидов, шизоидный раскол как защита личности от сверхстимулирования окружающим миром. Апатия, обессмысленность жизни, несвобода, уход от реальности, отчаянье, страх, агрессия, избавление от которых мнится в объектах – сексуальных, материальных.

У каждого времени свои неврозы и каждому времени требуется своя психотерапия – заявляет В.Франкл ([14, С.165]). Он выявляет разнообразные проявления бездуховности или ложной духовности как невыполнение человеком своего предназначения – стать личностью. В 70-е годы ХХ века он наблюдает духовную пресыщенность человека, утратившего смысл существования – находящегося в экзистенциональном вакууме, приводящего к ноогенным неврозам ([14, С.25,27]): "Мы живем в век распространяющегося всё шире чувства, последствия – смыслоутраты)… Распространение наркомании и участившиеся суициды особенно среди молодёжи. Ноогенный невроз – это не только скука, апатия – это духовное отсутствие смысла, цели жизни, это болезнь совести, в поисках смысла человека натравляет его совесть. Совесть – это орган смысла [14, С.38 -39]).

И.П.Смирнов осуществил междисциплинарное исследование на стыке психоанализа и истории литературы – от романтизма до постмодернизма [17]. В каждом из этих направлений он описывает героя – ведущий психотип, который фиксирован на одной из стадий психического созревания ребенка. С 60-х годов в постмодернизме новейшей культуры утверждается симбиотический характер, который выбирает между нарциссизмом и шиноидностью или шизонарциссизм.

Еще один широко обсуждаемый социальный характер – "манипулятор", использующий и "опредмечивающий" партнера, ориентированный на получение выгоды, уклоняющийся от личностного контакта, но в итоге также сталкивающийся с пустотой, одиночеством [10, 11]. Т.Горичева, современный русский философ, в 80-90–е годы пишет снова о современном нарциссе как о продукте "второй индивидуаллистической революции" – о человеке бездуховном, плоском. потерявшем смыслы и ценности, аутичном, уже ничего не чувствующем – опустошенном, но довольном [8, с.126-127].

А вот сегодняшний диагноз богослова. Д. Эриксон, американский теолог, на недавно проводившейся под Петербургом конференции по проблеме ценностей человека в новом веке говорил, что "апологеты гуманизма привнесли заниженные человеческие ценности в повседневную жизнь и мы вдруг обнаружили себя в более последовательном, но и более отталкивающем мире. Он более последовательный потому, что люди доводят низкую оценочную точку зрения на человека до ее окончательного завершения, и это оказывает разрушительное действие как на самих представителей гуманистической теории, так и на других людей…Сегодня мы столкнулись с волной жестокости против личности… В начале 21 века, похоже, мы стоим на пороге огромной пропасти … Если мы не займем упорную и активную позицию по отношению к достоинству личности, к праву каждого человека на жизнь и уважение, за право каждого человека на отношение к себе как созданного по образу и подобию Божьему, а не как безликой совокупности молекул, мы потерпим неудачу в самом важном нравственном испытании".

Таким, образом, эпоха Возрождения привела к прогрессирующим утратам духовности во всех сферах и уровнях общественной и личной жизни, в искусстве, в науке, в которой духовность вышла за рамки проблематики социальных и гуманитарных областей знания. Возникла новая ментальность и новый социальный тип человека с иной системой ценностей.

В кризисе западной цивилизации, в кризисе западной рациональной науки, в том числе человекознания, отражается кризис горизонтальной, усеченной гуманистической антропологии. Существует какая-то непонятая закономерность в проблеме познания человеком своей природы, состоящая в том, что снижение антропологической самооценки в диапазоне между богочеловеком и человекоживотным в сторону последнего предопределяет соответствующее снижение масштаба реальной духовности человека.

Таким образом, философы, психологи и психотерапевты разных направлений, от психоанализа до гуманистической психологии и марксизма до христианской философии и богословия приходят к поразительно сходным выводам. Это исчезающие в закатных отсветах затухающей традиционной религиозности остатки духовности. Впору говорить уже не только об экологии культуры, но об экологии духа...

Кстати, наиболее чуткие умы, наблюдая обострение кризиса бездуховности как главной проблемы современности, искали выход для человечества. Выход виделся в приходе Нового средневековья. Об этом писали и П.Флоренский и Н.Бердяев, первые его обитатели. О средневековье вспоминает и Э.Фромм, его мечта – о синтезе "Града Божьего и Града Земного": "…синтез духовных устремлений позднего средневековья с достижениями постренессансной рациональной мысли и науки. Имя этому синтезу – град Бытия" [Иметь или быть. С. 209]. Правда, в этом идеальном городе религиозность выступает без религии, без догм и институтов церкви [4, с.208].

Эти выводы получены, как правило, применительно к западному социальному типу, западному обществу, конкретным западным клиентам и пациентам, хотя диапазон стран и культур велик, от США до Финляндии и Австралии. А что же нынешняя Россия? Выбранный ею путь построения рыночной экономики неизбежно приведет в будущем к такой ментальности и к таким экономическим отношениям, в которых будет выкован и уже выковывается рыночный бездуховный характер как главный социальный тип. Но налицо и противоположный процесс – возвращение к духовным ценностям и интересам, он идет на пути массового обращения к православию, он происходит и внутри науки… Мы по инерции называем себя духовной страной, мы признаем кризис духовности и у нас, но верим в чудо или в авось.

Итак, духовность во всех ее ипостасях становится и актуальнейшей научной гуманитарной проблемой. Вот так оценивается внимание психологов к этой проблеме на Западе: "С начала 90-х годов даже среди традиционных школ растет осознание того, что духовное измерение человеческого опыта является полноправной сферой исследования и изучения в рамках психологической науки" (Бадхен. Каган, с. 71).

В поисках идей и методов современная наука вступила в диалог с богословием, в котором встречаются как мысли о синтезе, так и о размежевании по предмету, а также о взаимодополнительности имеющихся знаний. (Однако в консервативных школьных и вузовских образах научных дисциплин эта дискуссия не представлена).

В России можно судить о повсеместном возрождении интереса к проблеме духовности. Однако, если рассматривать духовность как религиозный феномен, то исследовательские возможности психологии и других социальных наук кажутся многим христианским и нехристианским философам и психологам ограниченными.

Для этого предмета отсутствует адекватный эмпирический метод.

Н.Бердяев пишет: о том, что духовные явления открываются иначе, чем любые иные, в том числе и душевные явления, что духовный опыт не познается через рефлексию души, и лишь духовный опыт может убедить в существовании духовного опыта. "Науки о духе тем и отличаются по своему характеру от наук о природе, что в них требуется родство и близость познающего со своим предметом". "Однако психология как наука рациональная, не знает духовной реальности и занимается лишь реальностью душевной. Позитивизм возводит незнание в самый принцип познания и утверждает преимущество познания за теми, которые лишены духовного опыта [2, с.47]. "Подобное познаётся подобным. Духовная жизнь познаётся совсем не в психологическом исследовании душевных процессов. Психология есть наука о природе, естественная наука, а не наука о духе. Духовная жизнь как особое качество жизни душевной обычно ускользает от психологической науки" [2, с. 50]. Такой взгляд характерен и для других православных философов.

Итак, духовность, по замыслу, должна стать центральной проблемой христианской психологии. Но христианская психология резонно предстает как наука практическая, помогающая Церкви провести человека на пути от мира к храму. Христианская психология становится христианским консультированием и психотерапией, а вопрос о ее исследовательском потенциале остается открытым.

Сегодня, на основе накопленного опыта эмпирических исследований создается впечатление, что граница между христианской психологией и исследовательской, академической психологией не столь тверда и незыблема и сближение происходит при изучении христианского сознания и поведения, при расширении интерпретационных схем, заимствовании их из области религиозной и при использовании методов академической науки.

Итак, объектом пристального внимания должен стать не только человек неверующий, бездуховный, но и верующий, носитель христианского сознания, сознания принципиально иного, нежели секуляризированное. Но и самому исследователю понятие духовность не должно быть чуждым.

Если духовное измерение – предмет духовной, христианской психологии, то какие признанные не заслуживающими научного внимания явления, факты, следует извлечь из архивов или заново изучить – описать феноменологически? Ведь многие изученные в психологии явления из сферы разума, воли, эмоций имеют духовный компонент или иную представленность в христианском сознании, но уводились в тень академической наукой. Ниже следует перечень таких явлений и проблем, примерный, не претендующий, впрочем, на полноту.

Сознание и самосознание. Особенности христианского сознания, христианской картины мира и человека. Очищение сознания через покаяние.

Иная картина ценностно-смысловых образований, иные цели христианской жизни. Специфика Я – концепции, самоотношения Я-реального и Я-идеального, отношений между ними. (Заметим, что Я-идеальное христианина кардинально отлично от подобной структуры и запечатлевает образ Иисуса Христа). Совесть как структура сознания и самосознания. Типология видов и состояний совести. Структура совести. Трансцендентная совесть.

Личность. Структура личности. Христианская личность. Внутренний и внешний человек в структуре личности. Нравственная сфера личности. Роль духовности в личностной адаптации к дольнему миру. Духовная устойчивость личности. Духовные механизмы психологических защит личности. Духовность и креативность. Добродетели и пороки личности. Незавершенность и несовершенство душевных добродетелей. Личность как незавершенный проект. Предназначение личности. Духовные потребности. Духовные способности. Страстное состояние личности как зависимость от греха.

Эмоции и другие психические состояния. Духовные эмоции. Печаль по Богу. Страх Божий. Духовная радость. Молитвенное состояние. Состояние прелести. Покаяние. Трансформация негативных эмоций при их духовном наполнении.

Чувства. Духовные чувства. Христианская любовь и любовь плотская, земная. Братская любовь.

Общение. Манипулятивное и истинное, духовное общение. Избыточное общение. Одиночество как онтологическое состояние. Общение с Господом.

Образ себя и образ Бога в молитве (Антоний митр. Сурожский).

Слово как голос человека. Слово как рождение Логоса. Предназначение слова. Слово и молчание. Духовное содержание слова. Христианский символ. Молитва. Имя как предназначение личности.

Воля человеческая и подчинение воле Божьей. Свобода и воля человека.

Психология девства как альтернатива психологии сексуальности.

Изучение этих и подобных феноменов может проводиться (и отчасти проводится) традиционными методами из арсенала академической и гуманистической психологии. Предпочтителен, по-видимому, сравнительный подход, в котором сравниваются испытуемые с разным духовным опытом, верующие и неверующие. Интересны и возможности лонгитюда, корреляционного исследования. Эмпирические методами могут наблюдения и самонаблюдения, естественного эксперимента, психологического тестирования, праксиметрическими, беседы и другими методами, из арсенала практической психологии.

Специфика, диктуемая особенностью предмета, возникает на этапе интерпретации, которая не редуцирует явление к душевным, социальным, природным процессам и состояниям и, в частности, фокусировано на трансцендентных характеристиках. Другая специфика – регистрация изменений состояния испытуемых, поскольку задания оказываются эмоциогенными. Следует также упомянуть об особых требованиях к соблюдению этических правил, поскольку исследование затрагивает глубоко интимные сферы личности, оно должно быть добровольным и, при желании испытуемого, анонимным.

В рамках проводимого кафедрой методов психологического познания психолого-педагогического университета РГПУ им. А.И.Герцена комплексного и многолетнего исследования студентов проводилось измерение основных психологических характеристик личности по тестам Кеттела, Айзенка, изучались ценностные ориентации, коммуникативные характеристики, характеристики эмоциональной сферы, эмпатии, механизмы психологической защиты, уровень самоактуализации, а также особенности нравственного сознания и характеристики совести и др.

В среднем по группе со средним возрастом 19 лет, преимущественно девушек, наиболее предпочитаемыми терминальными ценностями были здоровье, любовь и счастливая семейная жизнь, а приоритетными инструментальными ценностями – образование, ответственность, честность.

Факторный анализ субъективных картин жизненного пути выявил три главные тенденции: первая группа ориентировалась на счастливую семейную жизнь, вторая – на ценности развития личности и третья – на материальное благополучие. (Условно эти три выбора были названы путем библейской Марфы, библейской Марии, третий характер – рыночный). Литературные прототипы первых двух – Ольга и Татьяна Ларины, третьему характеру не найдены прототипы в русской классической литературе.

Кстати, выбор ценностей саморазвития коррелировал с успешностью освоения профессии психолога, высоким интеллектом.

При этом манипулятивная позиция в общении была наиболее частой в 1998 году, в 2000 году направленность на манипулятивное общение оказалось на 2-м месте среди других ориентаций, возрастает уровень продуктивной диалогической ориентации.

По нашим данным, полученным совместно с Е.К.Веселовой, оказалось, что предпочтение христианских ценностей связано с такими особенностями, как больший интеллект, меньшая тревожность и фрустрированноть, меньшая доминантность, меньшая напряженность основных потребностей, более высокий самоконтроль поведения.

Изучение совести как психологического феномена проводилось нами также у школьников 10-х классов с помощью ряда проективных методов – незаконченных предложений), рисунка совести, свободных ассоциаций. Выявилась, в частности значимая взаимосвязь между количеством религиозных трактовок совести (совесть – Бог в моей душе, Ангел-хранитель и т.д.) и более слабой выраженностью отрицательных эмоциональных переживаний.

При общем преобладании манипулятивного стиля общения в течение обучения наблюдается позитивная динамика смены эгоистической позиции в общении на равноправную и продуктивную.

Таким образом, первые результаты наших исследований обнаружили, что на разных этапах развития, от детства к юности, заметно позитивное влияние принятых христианских ценностей на эмоциональную, когнитивную, регуляторную сферы личности.

 

 

Литература:

1. Митрополит Иерофей (Влахос). Православная духовность. 1998.
2. Н.А.Бердяев. О человеке, его свободе и духовности. Избр. труды. М., 1999.
3. Э.Фромм. Иметь или быть. М., 1990.
4. Э.Фромм. Психоанализ и этика. М., 1993.
5. Ролло Мэй. Искусство психологического консультирования. М., 1994.
6. Ролло Мэй. Любовь и воля. Изд. Рефл.–бук. Ваклер. 1997.
7. Дж. Бьюдженталь. Искусство психотерапевта. Изд. Питер. СПб., 2000.
8. А.Бадхен, В.Каган. Новая психология и духовное измерение. СПб., 1993.
9. Т.Горичева. Христианство и современный мир. СПб., 1996.
10. Э.Шостром. Анти-Каренги или человек-манипулятор. М., 1994.
11. Прот. Михаил Дронов. Талант общения. Дэйл Каренги или Авва Дорофей. М., 1998.
12. Начала христианской психологии. Отв. редактор Б.С. Братусь. М., 1995.
13. Авдеев Д.А., Невярович В.К. Наука о душевном здоровье. М,, 2001.
14. В.Франкл. Человек в поисках смысла. М., 1989.
15. В.Д.Шадриков. Духовные способности. Изд. Магистр. 1996.
16. И.П.Смирнов. Психоистория литературы. М., 1993.

 

 

Издание:

Манеров В. Х. Духовность человека как ценность и предмет христианской психологии // Диалог отечественных светской и церковной образовательных традиций. СПб., 2004, с. 274-282.

 

Первоначальный файл с сайта ppf.herzen.spb.ru.

Текст в данном оформлении из Библиотеки христианской психологии и антропологии.

 

 

Последнее обновление файла: 10.03.2012.